Тьма – Поглотить

— П-пожалуйста... — ее голос был хриплым, едва слышным.

Но щупальца не слушали. Они продолжали свое дело.

Сначала они затянули переломы — не заживляя, а просто скрепляя тело, как ремонтируют сломанную куклу. Потом впились в кожу, втягивая ее внутрь, заменяя плоть чем-то чёрным , неестественным, пустым и голодным.

Мария закричала.

Но звука не было.

Ее горло уже не принадлежало ей.

Она чувствовала, как щупальца заполняет ее.

Не просто убивает. Изменяют ее.

Кости ломались заново, вытягиваясь, искривляясь. Кожа трескалась, обнажая мышцы, которые тут же покрывались черной пленкой. Пальцы срастались, превращаясь в длинные, острые когти.

И самое страшное — она все понимала.

Ее разум не отключался. Он растягивался, как резина, наполняясь чем-то чужим, холодным, бесконечно голодным.

"Смирись", — шептало это что-то.

"Ты теперь часть нас"

...

...

...

...

Когда процесс закончился, Мария встала.

Ее тело было другим — высоким, тонким, покрытым гладкой, как стекло, серой кожей. За спиной шевелились рваные крылья из тьмы, тяжелые и беззвучные. На голове устремляясь в небо, росли рога..

А в груди — пустота.

Она посмотрела на шпиль. На людей, которые все еще кричали без звука. На тех, кто уже стал таким, как она... Но проще, другие, без личности, марионетки с разумом но без желания.

В ее разуме горела лишь одна мысль, служить своему повелителю, и утолить его голод. Она, сильная душой, смогла сохранить себя, смогла стать сильнее себя прошлой, пройдя через боль изменений, она стала новой слугой своего повелителя.

***

Канада, Глубинка провинции Британская Колумбия

Джексон проснулся на рассвете, как всегда. Лайка Барк, свернувшаяся калачиком у печи, тут же вскочила, виляя хвостом.

— Спокойно, девочка, успеем, — он потрепал её по загривку, наливая в миску остатки вчерашней похлёбки.

Сегодня был день обхода. Он проверит капканы у реки, заглянет в старую сторожку, соберёт грибы для миссис Кларк. Посёлок жил размеренно: лес рубили, рыбу ловили, зиму ждали. Здесь всё было предсказуемо.

В лесу, в капкане обнаружился труп лисицы, ужасный и изуродованный, плоть изорвана а кишки вырванны. Не впервые он столкнулся с подобным, смерть дичи в капкане от другого хищника не редкость.

— Койоты, наверное, — пробормотал Джексон, выкидывая тушку. Барк обнюхала землю и заскулила.

На обратном пути он встретил старика Хэнка, который чинил забор.

— Видел следы? — спросил Хэнк, кивая на лес. — Вчера у амбара что-то копошилось. Собаки всю ночь выли.

— Медведь, — пожал плечами Джексон, хотя знал — медведи в эти края не заходили уже лет десять.

Вечером, сидя у костра, он услышал карканье. Не обычное, а прерывистое, словно скрип несмазанных петель. Барк зарычала, уставившись в темноту.

— Кто там? — Джексон схватил ружьё, но в кустах лишь мелькнула тень. Большая. Слишком большая для птицы

На следующий день лес молчал. Ни белок, ни дятлов, даже комары исчезли. Барк шла, прижав уши, будто чуяла невидимую угрозу.

У реки Джексон нашёл следы, словно человека тащили, а он нещадно сопротивляясь хватался за землю в попытках удержаться, но следов похитителя не было, а следы заканчивались через несколько метров.

— Это не местные птицы, — прошептал он, осматривая следы от птичьих лап, больших когтистых лап.

В посёлке тревога уже витала в воздухе. У трактира толпились люди:

— Пропала Лиза! — кричала миссис Кларк. — Вчера вышла за хворостом и не вернулась!

— А у меня куры пропали, — добавил фермер Джо. — Все до одной. И ни следов, ни крови.

Джексон молчал. Он видел, как Барк нюхает землю у края леса и пятится назад, поджав хвост.

Ночью он проснулся от воя. Не волчьего — протяжного, леденящего, будто крик из глубин земли. Барк забилась под кровать, скуля. Он спустился на пол, положив на голову своей верной подруги руку, поддерживая испугавшуюся девушку.

– я рядом, девочка.

Утром, отгоняя страх, он вышел в лес.

Джексон решил дойти до старой сторожки. Тропа петляла между сосен, но сегодня лес казался чужим. Воздух пах металлом и гнилью.

— Тихо, — он придержал Барк, заметив движение впереди.

Между деревьями мелькнула фигура. Высокая, сгорбленная, с неестественно длинными руками. Джексон замер, но, моргнув, увидел — это был волк. Нет, казался волком. У него были рога, прямые и едва заметные, шкура покрыта чёрной словно сотканной из ночи шерстью, а глаза... Серебряные.

— Что за чёрт... — Джексон поднял ружьё, но животное исчезло, будто растворилось.

У сторожки он нашел кровь. Не на полу, а на стенах — брызги, высохшие в странные узоры, похожие на перья. А на пороге лежал детский ботинок. Лизы.

— Надо вернуться, — голос Джексона дрожал. — Сейчас же.

Но Барк упёрлась. Она рычала на лес, шерсть дыбом.

И тут он услышал карканье Не позади — сверху.

На ветках сидели вороны. Десятки. Все — с рогами, все — с глазами, как жидкий металл. Они молчали, уставившись на него.

Джексон бежал, не разбирая пути. Барк рычала за спиной, отбиваясь от исполинских ворон, которые пикировали с веток, царапая когтями.

— Почти там... — он увидел огни посёлка.

Но вместо дымящихся труб и криков детей его встретил хаос. По улице метались люди, а над ними кружили силуэты — чёрные, с крыльями и рогами, без лиц, без души. Вороны стаями хватали детей, поднимая в воздух. Монстры хватали взрослых, обвивая их рука, как удавы и поднимаясь в небо на массивных крыльях.