Тьма – посвящённым

На сей раз «уполномоченный» не готовился к поспешному бегству, и сам себе удивился.

Вместе с тем, и встретить взгляд Пронзателя не рискнул.

– Как-то раз меня пытались проанализировать, – будто между прочим, заметил Влад. – Один высокоученый Вурдалак. Я счел его кровь чудесной, хотя и терпкой от многовековой выдержки. Ты же, прости за каламбур, как раз в моем вкусе.

Лео разочарованно покачал головой и развернулся к выходу.

– Улетайте в свое гнездышко, полномочный Краулер, – с улыбкой посоветовал Цепеш, – летите!..

Альбинос направился к двери. Когда стекло и стоящий за ним Узник почти исчезли из виду, динамик переговорного устройства взвыл и захрипел от натуги:

– Краулер! Краулер!..

Леонард подскочил от испуга, но, тщательно скрыв удовлетворенную улыбку, вернулся.

– Вы что-то забыли, граф? Еще какие-то подробности из моего детства или отрочества?..

– Я бы никогда не допустил, чтобы Череп был похищен, – со страстью в голосе сказал Влад, пропустив колкость мимо ушей. – Я тебе помогу, и ты достигнешь желаемого. Более того – ты так и останешься на этой вершине, где, как думаешь, тебе самое место… Из-за этого ты и не способен постичь суть вещей.

Вопреки желанию, альбинос ощутил смутное беспокойство, тяжелое, как несварение желудка.

– Суть вещей? О чем вы?.. – насторожился он.

– Погоди, племяш, – осадил его Цепеш. – При чем, здесь, собственно, Пустотник?..

Краулер открыл рот. Протянул: «Гм-м…», – уже мысленно. Он забыл, что так и не соизволил пояснить, при чем, действительно, здесь штопаный Пустотник.

Эту оплошность следовало исправить. Вот только – «Стоило ли?». Поразмыслив, он решил, что стоило. Ведь в противном случае его нынешний визит терял всякий смысл. Собравшись с духом, Леонард выложил Узнику все, что, по его мнению, как-либо относилось к делу. Тот выслушал самым внимательным образом.

– Мило, мило, – сказал Влад, когда альбинос исчерпал скудные факты. – Сомневаюсь, впрочем, что у такого редкостного существа, как Пустотник, вдруг, ни с того, ни с сего, возникла стремительная нужда в этом Черепе, и – как следствие, – в маловероятном Могуществе. Весьма, весьма неожиданно.

Краулер терпеливо выждал, но, казалось, это было все, что граф имел сообщить по данному поводу.

– И… это все, – спросил «уполномоченный», – что вы имеете сообщить по данному поводу?..

– Ну да, – Цепеш пожал плечами, будто бы это само собой разумелось. – Я же лишен возможности, в отличие от некоторых неблагодарных родственников, праздно шататься по городу, и изображать бурную деятельность. Другое дело, если бы я оказался снаружи, но, увы… – Узник поднял руку и стукнул костяшками пальцев по стеклу, отчего Лео едва не отскочил назад с прытью пугливого енота.

– А что же насчет того, на что вы намекнули? Что именно, по-вашему, ДВИЖЕТ Пустотником?..

– А разве это не очевидно? – Влад обидно хмыкнул. – Им, конечно же, движет ВОЛЯ ХОЗЯИНА.

Альбинос замешкался.

Корректные ответы обыкновенно требуют времени, тогда как грубые, напротив, рождаются в спешке.

– Вы подтвердили мои собственные догадки, граф. Что ж, не смею вас более тревожить, пора бы честь знать, позвольте откланяться, и все в таком же благоприятственном духе…

Цепеш проглотил «благоприятственном», не моргнув и глазом. Это у других обитателей нашей эпохи – уж ВЫ-ТО знаете! – стоит им случиться очевидцами какого-то милого анахронизма, делается такое лицо, будто бы они против собственной воли съели что-то несвежее. Ну, Влад был сделан из другого теста.

Анахронизмов для него не существовало. Вернее, его лексикон почти целиком из таковых состоял.

– Погодите, юноша!.. – едва ли не взмолился граф. – У меня есть ЕЩЕ кое-что!

– Как?! – с деланным изумлением вскрикнул Краулер. – Неужто?.. Вы, вроде бы, лишены возможности праздно шататься по городу, или вам дают отгулы?..

Узник хладнокровно обжег его взглядом, как сигарету потушил. Лео, поняв намек, спешно заткнулся. Он и так уже переступил черту. Разве мог он вообразить, что будет столь фамильярно беседовать не с кем-нибудь, а с самим Пронзателем?..

Определенно, лишь в кошмарном сне.

– Я знаю, где скрываются Пустотники, – как бы между прочим, заявил Цепеш.

– Что?.. – не расслышал альбинос.

Влад выждал, а потом, само собой, прикрикнул:

– Ты глухой?!.

– Да нет. – Краулер пожал плечами. – Мне послышалось: «Я знаю, где продаются кроссовочки».

– Болван!.. – окрысился граф. – У тебя голова забита одним шмотьем и обувкой! Мне-то ее забивают насильно, а ты себя уродуешь по собственной воле!.. Я сказал, – переведя дыхание и понизив голос, продолжил Цепеш, – что Я ЗНАЮ, где живут Пустотники.

На сей раз Леонард все расслышал отменно, но предпочел бы, чтобы это опять были «кроссовочки».

– О, – сказал он.

Затем:

– Ага.

Подобное не каждый день слышишь, и формальными шаблонами тут не отделаться.

Словно улитка, ползущая по стеблю, альбинос усваивал услышанное. «Я знаю, где живут Пустотники». Эти пять слов, включая местоимение (несложные, казалось бы, и почти безобидные; взятые же по отдельности, они превратились в вербальный «коктейль Молотова»), неохотно угнездились в его сознании где-то между греческими мифами и сплетнями о Лохнесском чудовище.

Наконец Краулер булькнул:

– А, ну да, разумеется. И как позвольте уточнить, вы разжились этими данными?..

– Довольно просто, – ответил Влад, то ли не расслышав скептицизма в голосе собеседника, то ли проигнорировав оный. – Имел как-то раз с ними дело. Давно это было, очень давно. Задолго то того, как меня, уже сидящего здесь, приглашали в «Клуб адского пламени». – Узник замолчал, глядя в каменный пол, и, очевидно, прозревая одному ему ведомые дали. Леонард даже не пытался проследить за этими далями – в противном случае Цепеш показал бы ему такие горизонты/измерения, о которых альбинос не знал, и знать не желал.

Некоторый соблазн, однако, скользнуть по лезвию жуткого взгляда, к заманчивым безднам, все же присутствовал. Но, на его счастье, у Краулера оказалась не настолько крупнокалиберная кишка, чтобы играть в чреватые гипнотические игры.

Равно как и торопить меланхоличного графа.

– В общем, – вынырнув на поверхность, подытожил Влад, – я знаю, где они прячутся. И, поскольку ты также интересуешься этим забытым племенем, мне ничего не стоит поделиться сведениями. Мы же родственники. – Узник, вероятно, подмигнул, хотя утверждать Лео бы не взялся. – Но только с тобой, юноша, учти. Паразиты-Вурдалаки, из которых первая пиявка – наш августейший Кридус, не должны ничего знать. Понимаешь, НИЧЕГО. Если ты не согласен, или они могут как-то выведать этот секрет – обманом ли, силой, либо Клементина тебя обольстит, очарует, ха ха, – скажи прямо сейчас.

Альбинос с тупым видом таращился.

Он был растерян, пребывал в замешательстве, и не только. Явственно чувствовать, как твои мысли и чувства смывает в некий белый ментальный унитаз – это, знаете ли, не только «пребывать в замешательстве». И, прежде всего, Краулер не имел ни малейшего представления, хотел ли, нужно ли, стоило ли (?..) ему знать о убежище Пустотников, – где бы, в какой унылой дыре оное ни дислоцировалось.

Поразмыслив же над условием Цепеша, Лео пришел к выводу, что не имел ничего против. Вурдалаки не посмеют давить на «уполномоченного» Гирудо, не говоря уже о том, чтобы применить к нему пытки. Шансы того, что Клементина пустит в ход свой арсенал соблазнения, безусловно, были изрядны, но альбиносу стало дурно при одной мысли о том, что герцогиня его «обольстит, очарует».