Тьма
Шрифт:
– И что же в таком случае делать?
– Сжечь их нужно.
– Как это сжечь?!
– Очень просто. Подпалить дом, и вся недолга.
– Что вы такое говорите, отец Владимир?
– Говорю то, что думаю. Честно говоря, мне и дела нет до этого Шурика. Но! – Тут отец Владимир поднял указательный палец вверх. – Имеются два момента… Во-первых, он унизил меня перед паствой. – Отец Владимир плавно взмахнул руками, точно это были крылья и он собирался воспарить. – А во-вторых, что, собственно, вытекает из первого, прихожане-то – того… Перестали посещать храм. То по воскресеньям было не протолкнуться, а ныне – пустота! Две-три особо стойкие старушки молятся в уголках, и все! Тю-тю! Нетути прихожан. Особенно молодых. Если кто и заходит, так только для того, чтобы потыкать в мою сторону пальцем да похихикать. Так-то вот. Короче, коли власти без сил, я сам сожгу осиное гнездо. Сегодня же сожгу!
– А люди-то?! – с ужасом спросил отец Патрикей.
– Люди? А какие
– Никогда душегубством не занимался.
– Помилуйте, какое душегубство? Да и не люди они вовсе. Ну как хотите. Дело ваше. Только, отец Патрикей, заметьте, не я к вам прибежал с воплями: дьявол, дьявол посетил нас! А с сатаной – по-сатанински!
– Бороться, конечно, нужно, но не такими же методами.
– А какими?
– Молитвой, скажем.
– Много вы молитвой наборетесь? Впрочем, это ваше право использовать какие угодно средства.
Отец Патрикей поднялся.
– А может быть, вы решили сообщить им, что я собираюсь их поджечь? – вкрадчиво спросил отец Владимир. – Не советую, батюшка, не советую… Да и кто вам поверит? Последний раз предлагаю присоединиться.
Но отец Патрикей, ни слова не говоря, направился к выходу.
14
Исчадие ада совсем рядом
Удивительные события творятся в крохотном старинном городке Верхнеоральске, что находится, как говорится, «во глубине сибирских руд». Несмотря на малые размеры, в городке кипит жизнь. Еще совсем недавно Верхнеоральск был город как город, каких в России сотни, если не тысячи: провинциальный, сонный и пыльный. Провинция и пыль никуда не делись, а вот сна как не бывало. По непроверенным сведениям, власть в городке захватили казаки, но смогли удержать ее лишь на короткое время. Нынче же Верхнеоральском правит женщина, из той породы, что коня на ходу остановит и в горящую избу войдет… Новая правительница, видом истинно русская «бой-баба», установила зверские порядки, ввела телесные наказания и обложила данью всех сколько-нибудь состоятельных людей города. Однако жители Верхнеоральска в знак протеста бросили работу и стали жечь свои дома. В городе царит хаос. День и ночь на улицах проходят митинги и народные гуляния, причем даже трудно понять, что происходит в настоящий момент. Но не это главное. Опять же, по непроверенным сведениям, в Верхнеоральске объявился некий чудотворец, воскрешающий мертвецов. Он призывает громить церкви и проповедует культ сатаны. Мы пристально следим за событиями в Верхнеоральске и по мере поступления новых известий будем информировать о них читателей.
Нужно отметить: мысль о поджоге чертова дома пришла отцу Владимиру совершенно внезапно. Доселе он ни о чем подобном и не помышлял. Он вообще как будто и забыл, что с ним произошло, и только визит отца Патрикея пробудил в душе отца Владимира чувство гнева. Ощущение возникло такое, точно ему плюнули в лицо, а он не в состоянии стереть плевок.
Отец Владимир был человеком решительным и не привык долго обдумывать предстоящее дело. В его голове быстренько созрел план. Он берет канистру, а лучше большую банку с бензином, и ночью, под покровом темноты, пробирается к картошкинскому подворью, проникает внутрь, обливает бензином углы дома и поджигает его. А касаемо тех, кто находится внутри, то ни его забота, что с ними случится дальше. На все, как говорится, Божья воля. Конечно, лучше бы обойтись без жертв, хотя этот Шурик, несом– ненно, заслуживает весьма серьезного наказания.
Теперь нужно изучить место предстоящей операции. Отец Владимир весьма смутно представлял, где находится дом Картошкиных, и потому пригласил Фросю и попросил, чтобы та растолковала, как до него добраться. Прислуга удивилась странному любопытству хозяина, однако охотно обрисовала дислокацию подворья. Идти туда, по Фросиным словам, от поповского жилища не больше пятнадцати минут. Отец Владимир облачился в партикулярное платье, а именно: джинсы, кроссовки и желтую майку с надписью «Prinston University» и рисунком гадящего кота, собрал роскошные волосы в пучок на затылке, потом немного подумал и водрузил на нос темные очки. Теперь батюшка выглядел точь-в-точь как столичная штучка, какими их представляют по фотографиям в глянцевых журналах. Для Верхнеоральска подобный «прикид», а особенно коса между лопатками были несколько необычны, однако отец Владимир решил изображать иностранного туриста, неведомо какими путями забредшего в городок, и с этой целью сгорбился. Однако не успел он выйти из дома, как инкогнито было раскрыто. Первая попавшаяся старушка радостно приветствовала не совсем удачно замаскировавшегося
священнослужителя.«И черт с ним, – подумал отец Владимир. – Узнали так узнали!» Дальше он зашагал уже не сутулясь.
Картошкинский дом он узнал сразу, поскольку перед ним, как и указывала Фрося, стояла небольшая толпа. Отец Владимир приблизился к забору и заглянул за него. Своего врага он опознал сразу же. Тот, смежив веки, сидел на скамейке перед входной дверью и, казалось, дремал.
– Вот ты где, гад, – еле слышно прошептал плохо замаскированный священник. – Ну, погоди!
Он окинул двор внимательным взглядом. Собака отсутствовала. Это радовало. Значит, помешать ему никто не сможет. К тому же дом, как он и ожидал, был деревянным и весьма ветхим. Значит, заполыхает на славу. А если еще входную дверь подпереть… Нет, нет! Лишние жертвы не нужны. Только бы с этим уродом расправиться. Он мне, гаденыш, за все ответит.
Отец Владимир, увидев все, что ему было нужно, развернулся и зашагал в обратном направлении.
Когда как следует стемнело, он спустился в гараж, где стояла почти новая «Мазда», достал канистру с бензином и наполнил до горлышка две пластиковые колбы из-под «фанты», сунул их в пакет и вновь поднялся в жилые помещения. Тут отец Владимир вновь облачился в мирское платье, только вместо желтой футболки надел черную, подхватил пакет и вышел на улицу.
Ночь была тихой и теплой. Допотопные фонари на деревянных столбах светили, казалось, через силу, словно находились на последнем издыхании. Конусовидные столбы неяркого, теплого света освещали лишь пятачки внизу под собой, и от этого мрак вокруг казался еще гуще и плотней. Отец Владимир неторопливо шел по разбитому тротуару в направлении дома Картошкиных. Настроение попа вовсе не соответствовало задуманному им черному делу. Напротив, священнику почему-то казалось, что он шагает на дружескую пирушку. Возможно, подобные настроения вызывали булькающие в пакете баклаги. Однако в них содержалось отнюдь не вино, а отменный бензин марки «А-98». А быть может, благодушествовал отец Владимир потому, что перед самым выходом принял для храбрости сто пятьдесят граммов очень неплохого дагестанского коньячка. Как бы там ни было, чувствовал он себя превосходно. Отец Владимир даже принялся насвистывать какой-то неопределенный, но весьма залихватский мотивчик, но вовремя одернул себя. Нужно сохранять осторожность.
Вот и дом Картошкиных. Ни огонька. Все крепко спят. Вокруг тишина, только у сарая с заунывным однообразием цвиркает сверчок.
Отец Владимир, несмотря на относительную молодость, был несколько грузноват, да еще облачен в джинсы. Поэтому лезть через забор он не решился. Вместо этого священник избрал самый простой путь – подошел к калитке и осторожно потянул ее на себя. Калитка послушно отворилась. Удача способствовала ему. И он вошел во двор.
На мгновение отца Владимира посетила нелепая мысль: а то ли он делает? Но мстительный поп тут же отогнал ее. Раз уж решился на такое дело, назад пути нет.
Он на цыпочках подошел к самому порогу и вновь прислушался. Где-то в отдалении залаяла собака, ей вторила другая, но брехали они вяло, без злобы, скорее для очистки совести. Отец Владимир остановился у порога и задумался. Он собирался что-то сделать, вот только что? Ах, да. На случай, если кто-то внезапно захочет выйти во двор, нужно подпереть дверь снаружи. Конечно, потом, когда разгорится, подпорку он уберет… Обязательно уберет!
Поджигатель осмотрелся. Глаза его уже привыкли к темноте, и он разбирал отдельные предметы. У сарая стояла прислоненная к стене лопата. Как раз то, что нужно. Поп взял ее и подпер входную дверь. Теперь можно было выполнять основную задачу. Он достал из пакета пластиковую бутылку, отвинтил крышку и щедро оросил бензином нижний венец одного из углов дома. Полностью занятый своим грязным делом, поп и не подозревал, что за его действиями внимательно наблюдают.
А наблюдал за отцом Владимиром никто иной, как отец Патрикей. Свой пост поблизости от картошкинского подворья он занял еще загодя и терпеливо ожидал явления мстительного коллеги часа два, а когда тот появился и вошел во двор, отец Патрикей тоже приблизился к забору и стал смотреть, что делает собрат по стезе. Увидев, как тот подпер лопатой дверь, он от ужаса перекрестился, однако способности к действию не потерял, а тоже отворил калитку.
В отличие от своего собрата отец Патрикей был облачен в старенькую рясу черного цвета и почти сливался с окружающей тьмой. На ногах его были надеты галоши. Поэтому передвигался седовласый попик совершенно бесшумно. Он подкрался к отцу Владимиру и теперь стоял от него всего в нескольких шагах. Отец же Владимир тем временем, не выпуская пластиковой бутылки с бензином из левой руки, правой достал из кармана джинсов коробок со спичками и приготовился к поджогу. Он чиркнул спичкой и еще раз, для верности, решил пролить горючей жидкостью угол дома. В это мгновение со словами: «Остановись, сын мой!» отец Патрикей схватил поджигателя за руку. От неожиданности тот подпрыгнул на месте, причем от толчка бензин пролился на джинсы и кроссовки. Вывалившаяся из пальцев горящая спичка довершила дело. Одежда немедленно вспыхнула. Занялся и дом.