То, что нужно мне...

— Тук-тук! — в дверях появляется улыбающийся Герман. — Я взял на свое усмотрение, надеюсь, тебе понравится.

Он ставит на стол крафтовый пакет и подставку с бумажными стаканчиками.

— И что там? — Василиса уже разворачивает пакет и заглядывает внутрь. — М-м-м, — прикрывает глаза от сладкого аромата. — Ты не поверишь, но я сто лет не ела пончики.

— Это донаты, — улыбается Герман.

— Да как не назови, смысл один. Круглый пухляш с дыркой в серединке, и очень вкусный… — Вася с удовольствием вгрызается в румяный бок. Пончик оказывается вкусным. Полит сверху молочным шоколадом, посыпан шоколадной посыпкой. И внутри начинка из шоколада. Когда Василиса была маленькой, ее бабушка говорила, что от такого количества сладкого попа слипнется. Василиса улыбается своим воспоминаниям и откусывает еще кусочек. — А что в стаканчиках? — Герман смеется нетерпеливости Василисы и вытаскивает из картонного держателя один стакан.

— В кофейне новинка. Нежный латте Барбарис Мята. Не знаю, любишь ли ты леденцы Барбариски, но я решил рискнуть.

Василиса отпивает напиток и довольно жмурится.

— Ты — мой герой, Герман! Спасибо, — склоняется над столом и целует парня. Он ловит ладонью ее затылок и не отпускает, когда Василиса пытается отстраниться. Еще пару раз целует ее сладкие от шоколада губы.

— Поделишься вкусняшкой?

— Конечно, угощайся, — почти смеется Василиса и садится в свое кресло. То ли ранний ужин, то ли поздний обед. Но все очень вкусно и сладко, прямо так, как мечталось Василисе. — Теперь бы мяса кусочек…

Герман удивленно поднимает брови, неуверенно улыбаясь.

— Что? Тебе никогда не хочется закусить сладости чем-то более существенным?

— Нет.

— А у меня всегда так. Правда, я и сладкого не ела давно… — немного смущенно говорит Василиса и прячется за стаканом с кофе.

— На ужин хотел заказать рыбу, но раз ты мясо хочешь…

— Нет, пусть будет рыба, — скороговоркой произносит Василиса и сама себе удивляется.

— Ну ладно. Я зайду за тобой. К тебе поедем? Или останемся у меня?

— Если у тебя, мне надо взять сменную одежду, — предупреждает Василиса.

— Тогда сначала к тебе. Потом ко мне, — Герман очень доволен тем, что смог угодить Василисе с угощением. Ему вообще нравится, как она воспринимает такие мелочи. Она искренне радуется. И стала чаще улыбаться. Даже ребята в офисе заметили. Вадим высказался в своей манере: «Просто Герман качественно отлюбливает нашу Василису», за что получил подзатыльник от Марго и от германа лаконичное: «Еще хоть слово — нарвешься на кулак».

Вадим, конечно, не со зла. Просто у него веселый нрав и ко многим вещам он относится легко. К тому же сексу. Он не видит в этом ничего стыдного. Ну, хотят люди друг друга, так зачем отказываться от удовольствия? Надо брать от жизни все, иначе в старости и вспомнить будет нечего.

Его мнение разделяют далеко не все. Поэтому Вадик решил, что лучше оставить его при себе, иначе реально скоро получит по морде за свой язык.

Герман же не мог дождаться вечера, и когда ребята стали потихоньку расходиться по домам, поспешил в кабинет к Василисе. Подождет ее прямо там, иначе она найдет отговорку и снова решит задержаться. А он хочет домой, вкусный ужин и обнимать Василису!

29

— Василиса, скажите, Вы только помогаете фонду как рекламный агент? Или принимаете участие в сборах? — молодой парнишка долго тянул руку, чтобы задать вопрос.

— Я стараюсь помогать по возможности. Когда рекламой, а когда материально.

— У нас есть информация, что Вы посещаете диспансер.

— Это правда. Но мы ведь не мои волонтерские дела пришли обсуждать, поэтому давайте по теме.

Василиса сидит за столом между Полеевым старшим и младшим. Герман ободряюще улыбается, и следом отвечает на вопрос. Потом Петр Степанович. Из толпы встает пышная барышня. В ней всего много: килограмм, наращенных ресниц, длины ногтей и количества макияжа. Она сидела на двух стульях, и совершенно не обратила внимания на то, что сейчас Полеев-старший махнул рукой совсем другому журналисту.

— Вопрос к Василисе Сергеевне. Скажите, правда, что у Вас отношения с Германом?

Вася стопорится на мгновение, но берет себя в руки.

— Каким образом личная жизнь Василисы Сергеевны касается темы нашей конференции? — Герман берет удар на себя. — Если у вас больше нет вопросов по фонду, давайте закругляться.

Народ в зале начинает гудеть, недовольный тем, что ответа не последовало, и что у них еще есть вопросы. Но Петр Степанович дает отмашку, и на импровизированную сцену выходит представитель фонда и обещает ответить на все вопросы, которые еще остались без ответа.

— Ты как? — спрашивает Герман, когда они скрываются в комнате для персонала.

— Нормально, — Василиса холодна и задумчива.

— Тебя что, задели слова этой выскочки?

— Мне показалось, что их всех больше волновало личное, чем дела фонда. Терпеть не могу людей, которые лезут туда, куда не следует.

— На то они и журналисты. Новости фонда — для них скучная работа. А вот то, что мы с тобой вместе — станет сенсацией.

Василиса фыркает неопределенно и закатывает глаза. Сенсация, сказал же…

Герман берет в руку какой-то флакон с полки, имитируя микрофон, подносит его к губам и, меняя голос, пародирует горе журналистку:

— Василиса Кощеевна, а правда, что вы в отношениях с Германом?

Вася включается в игру.

— Правда. Мы с ним практически живем вместе, и еще много, очень много занимаемся сексом. Каждый день, в разных местах, — томно отвечает она и наблюдает, как сменяются эмоции на лице Германа.

— Если бы ты им так ответила, больше вопросов не последовало бы.

— Это вряд ли. Зато эта цитата бы светилась на всех информационных площадках города.

— Да и черт с ней.

— Вряд ли такой скандал Петр Степанович оценил бы.

— И то верно. Но мне кажется, что он и так все знает.

— И кто же ему все рассказал?

— Я не говорил. Да и когда? Мы с ним не видимся практически.

— Ладно, это уже неважно.

— А что важно? — Герман говорит с неким намеком, но Василиса остужает его пыл.

— То, что мы пропустили обед, и я теперь готова слона съесть!

Герману нравится такая Василиса. Нет, она ему любая нравится. Вспомнить хотя бы, как она встретила его впервые. Стояла посреди своего белоснежного кабинета, такая холодная и неприступная, строгая и до зубного скрежета отстраненная. Но теперь-то Герман знает, какая она бывает. Горячий лед, не иначе. Иногда может заморозить одним лишь взглядом. А иногда спалить дотла своим внутренним огнем.

После обеда Герман предлагает прогулять остаток дня и везет Василису в кино. Идея была так себе, потому что Вася выбрала психологический триллер, к концу которого Герман уснул. Он и не думал, что так его разморит, но музыка была настолько монотонной, что проснулся Герман только когда в зале зажегся свет. Василиса пыталась объяснить задумку режиссера, но Герман для себя решил: