То самое копье

— Войдите! — раздалось из-за двери после того, как Айна Лурн негромко постучала в нее.

Девушка вошла.

Сидевший на кровати мужчина встретил гостью настороженно. Он внимательно осмотрел ее с ног до головы и лишь после этого вытащил руку из-под подушки, где, как нетрудно было догадаться, лежало оружие.

— Я слушаю вас, мисс. — Английские слова звучали суховато, с отчетливым немецким акцентом.

— Быть может, вы все же предложите мне стул? — с забавным высокомерием поинтересовалась девушка.

Мужчина готов был вспылить, но вдруг неожиданно для себя улыбнулся. Он был крепко сложен и весьма недурен собой. Сухое властное лицо носило отпечаток не только аристократизма, чем могут похвалиться многие, но и ума, чем многие обычно похвастаться не могут. Одет хозяин комнаты был просто — в черные походные брюки с подтяжками и белую, безупречно чистую, несмотря на жару и проникающую сквозь оконные ставни пыль, рубашку. Судя по тому, что кровать была неприбрана, он встал недавно.

— Увы, мисс, в этом чертовом сарае нет стульев. Если мое предложение не оскорбит вас, можете присесть рядом со мной.

Возможно, мужчина полагал, что гостья смутится, но, вопреки его ожиданиям, девушка приняла предложение и устроилась на краешке кровати, чинно расправив складки голубого платьица.

— Если не ошибаюсь, мисс Лурн?

— Айна Лурн, — подтвердила девушка.

— Отто фон Шольц, — отрекомендовался хозяин комнаты. — Я готов выслушать вас, мисс Лурн. Какое у вас ко мне дело?

— Мне стало известно, господин Шольц, что вы ищете переводчика.

Прищурив глаза, Шольц изучающе посмотрел на девушку.

— Вы знаете, кто я? Откуда?

Обезоруживающая улыбка гостьи разрушила подозрения Отто фон Шольца.

— Город живет слухами. Здесь невозможно сохранить даже самую маленькую тайну.

— Вот как! Что ж, я действительно ищу переводчика, хорошего переводчика. Мисс знает цзанба?

— Мисс хорошо знает цзанба, а также камба, нгариба и амдова [6] . — Гостья улыбнулась и выговорила длинную слитную фразу, в которой несведущему в местных диалектах человеку едва ли удалось бы вычленить отдельное слово.

6

Цзанба, камба, нгариба, амдова— тибетские языки.

— О… — протянул господин Шольц, явно изумленный познаниями мисс Лурн. — Вы действительно неплохо владеете цзанба.

Улыбка девушки сменилась смехом.

— Это камба. Но и другими наречиями я владею не хуже. Если вам действительно нужен переводчик, я хочу предложить свои услуги.

— Мне нужен переводчик, но… — Шольц замялся.

— Вас что-то не устраивает? — быстро спросила мисс Лурн.

— Лишь одно, мисс. К сожалению, вы женщина.

— Господин Шольц неприязненно относится к женщинам?

Хозяин комнаты слегка смутился.

— Нет, что вы! Я люблю женщин! Но боюсь, экспедиция, каковую я имею честь возглавлять, окажется не по силам женщине, к тому же такой очаровательной, как вы.

. — Напрасно вы так считаете. Я не столь уж слаба, как это может показаться. Мне не раз приходилось путешествовать в здешних горах, и я с честью вынесла все испытания.

— Да? — Шольц хмыкнул. — Позвольте полюбопытствовать, а что делает столь юная и привлекательная особа в этих Богом забытых краях?

Мисс Лурн ответила на улыбку улыбкой.

— Насчет «Богом забытых» вы можете оказаться не правы. У пеба [7] есть поверье, что именно в этих горах отдыхают от повседневных забот все боги, когда-либо существовавшие на земле. А что касается меня, то я здесь просто живу. Мой отец, Адам Лурн, был известным исследователем Востока, он изучал секреты здешних монастырей.

— А ваша мать, если не ошибаюсь…

Девушка не дала Шольцу договорить:

— Об этом нетрудно догадаться!

7

Пеба— самоназвание тибетцев.

Действительно, черты лица мисс Лурн лучше любых слов свидетельствовали о том, что в ее жилах перемешалась кровь Запада и Востока, хотя вторая линия и была представлена гораздо слабее — она выражалась лишь в миндалевидном разрезе глаз да в чуть резко обозначенных скулах. В остальном же это было лицо девушки-европейки — изящное, тонкое, с лукавой улыбкой. Шольц внезапно поймал себя на том, что девушка ему нравится. Невольно смягчая тон, он продолжил ненавязчивый допрос:

— А где сейчас ваш отец?

— Он погиб.

Шольц поспешил изобразить сочувствие.

— А мать?

— Она погибла вместе с отцом. Лавина.

— Да-да, понимаю. Горы так опасны! — Шольц немного помолчал, словно отдавая дань памяти родителям мисс Лурн. — И вы остались одна.

— И мне приходится самой зарабатывать на жизнь! — с вызовом прибавила девушка.

— Почему вы не уедете отсюда?

— Куда?

— Хотя бы в Европу. Вы без труда нашли бы там занятие. Вы красивы и, судя по всему, неглупы.

Грустно усмехнувшись, девушка пожала плечами.

— Нет денег? — продолжал Шольц.

— И это тоже. Но это не главное. Мне нравится жить здесь.

— Молодая девушка, совершенно одна, да еще в таком суровом месте!

— Здесь не так уж плохо, как может показаться.

— А я и не говорю, что плохо. — Шольц посмотрел в глаза гостьи и с приятным изумлением обнаружил, что они голубого цвета. — Я понимаю, вам нужны деньги. Но к сожалению, я не могу позволить себе платить переводчику много.

— Я много и не попрошу. Вы заплатите ровно столько, во сколько оцените мою работу.

Возникла щекотливая ситуация. Шольц ощущал вполне объяснимую неловкость. Не в правилах аристократа торговаться, тем более с такой очаровательной девушкой. Кашлянув, Шольц поднялся, подошел к колченогому столику, на котором стоял глиняный кувшин, налил воды и медленными глотками осушил бокал. В комнате было жарко.

— Понимаете, мисс Лурн, это не просто трудное, но, может статься, и опасное путешествие. Я даже не могу раскрыть вам его цель. Она достаточно неопределенная. Я не знаю, чем все это закончится. Я даже не знаю, удастся ли мне и моим спутникам вернуться целыми и невредимыми.