«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

В киоске, где торгуют мороженым, всего три столика. За одним — два школьника. Отодвинув пустые вазочки, они листают альбом с марками. Беседуя с Марой, Григаст время от времени с любопытством поглядывает на ребят.

— И все же я права, — говорит Мара.

— Скажите, Мара, вы очень любите Эрберта?

— Какое это имеет отношение к витафану?

— И потому очень верите ему, правда? Понимаете, когда-то недоверие было основным мерилом в отношении к людям. Но слепое недоверие так же плохо, как и слепая…

— Моя вера не слепая. Все надежды Иманта связаны с этим препаратом. Для чего человек станет сам себя обкрадывать? Для этого надо быть сумасшедшим.

— Допустим. Но тогда вы должны располагать иной версией.

— Конечно! — поставленное в упор требование не застало Мару врасплох. — Витафан украл Межулис. Окурок, найденный в такси…

— Что ж, будем пока считать, что головка не обнаружена, — уточняет Григаст. — Отчего вы не едите? Разве не вкусно?

— Мою версию подтверждает и то, что счетчик был переключен на «кассу». Так поступил бы только профессиональный таксист.

— Межулис?

— Да. На ворованном такси он далеко не уехал бы. Поэтому витафан увезли на нашей «Волге», которую никто не искал.

— А откуда ему было знать, что ваша машина стоит под брезентом?

— Он же сидел рядом со мной в кафе, когда я рассказывала…

— Иманту Эрберту?

Григаст неожиданно встает и подходит к мальчикам.

— Отдам за две авиа, — говорит старший.

— Покажи, — требует Григаст. Оробевший мальчуган подает ему марку.

— Так и думал, с дефектом. А то я три авиапочты дал бы за нее.

Григаст идет к прилавку и заказывает:

— Еще две порции!

Вернувшись к столику, он дружески кладет руку Маре на локоть.

— Допустим, что «Волга» действительно была нужна, чтобы отвезти витафан подальше — куда, мы не знаем. А ваш Межулис выезжал из Риги?

Мара встает.

— Куда вы? — спрашивает Григаст.

— В таксопарк. Проверю….

— Опоздали. В первый день после кражи Межулис работал с двенадцати до двадцати одного тридцати. На следующий…

К столику подходит официантка и хочет поставить две вазочки с мороженым.

— В чем дело? — недоумевает Григаст, потом вспоминает: — Ах да, отнесите ребятам! — Он подмигивает Маре. — Может, и мы еще по одной?

— Спасибо. Теперь я понимаю… — шепчет Мара. — Может, мне все же лучше перейти в архив?

— Не ожидал от дочери комиссара!.. У вас в руках надежная нить — в краже замешан профессиональный таксист. В одном месте нить порвана. Но зачем же из-за этого вешать нос? Разматывайте дальше, терпеливо, вдумчиво, проверяя все версии. Я верю в вас, Мара!

— А это не слепая вера?

Григаст улыбается.

* * *

Мара идет по улице. Зажигаются первые неоновые надписи. Из открытых дверей радиомагазина слышен голос радиорепортера:

«Пожелаем же нашим ребятам и впредь таких блестящих успехов, как в Ужгороде!»

Перед витриной стоят несколько человек. Мара проходит мимо, но тут замечает на экране телевизора толпу встречающих около самолета и Ирену, на плечах которой чьи-то руки в перчатках. Мара останавливается, но на экране уже другие лица.

Она вбегает в магазин. В этот момент на нескольких разного размера экранах появляется эмблема телестудии.

* * *

Шофер такси стоит спиной к Маре и через забор смотрит на площадку для игр в детском саду. По площадке вприпрыжку бежит девочка. Она оборачивается, машет отцу рукой.

— В телестудию! Быстрее! — говорит Мара.

— Не могу, — показывая на табличку с надписью «В гараж», холодно отвечает Мурьян, но, узнав Мару, радостно распахивает дверцу: — Садитесь! Ведь это вы помогли определить дочку в детсад!

Из-за домов показывается мачта телевизионной антенны, увеличивается в размерах.

Мара в пустом зале телестудии просматривает кинорепортаж.

«Сотни любителей спорта пришли в аэропорт встречать нашу сборную команду, добившуюся блестящих успехов в Ужгороде», — рассказывает диктор.

На экране появляется белокурая подруга Пурвита. С большим букетом цветов Ирена стоит неподалеку от духового оркестра. Мимо проезжает самоходный трап, останавливается у самолета. Мара напряженно вглядывается в каждого пассажира, словно сама присутствует на летном поле. Вот Ирена заметила человека, которого ждет. Она пробегает мимо толпы встречающих к подножию трапа. Один за другим спускаются пассажиры. Ирена счастливо улыбается — из самолета выходит Пурвит.

— Стоп! — кричит Мара механику. Изображение неподвижно. Мара поднимает руку. Вновь замелькали кадры. Вот на плечи Ирены ложатся две руки в перчатках.

Мара встает и в темноте идет к двери. Натыкается на стену, выходит наконец в коридор.

— Где тут телефон? — спрашивает Мара.

Актер в костюме средневекового испанского гранда оборачивается и величественным жестом указывает на телефонный аппарат на стене.

— Майора Григаста! — говорит Мара, но передумывает и вешает трубку. Рано еще ликовать. Она ведь едва ухватилась за кончик нити, и неизвестно, как теперь будет разматывать клубок. Мара не забыла урок и делиться своими подозрениями будет лишь тогда, когда сможет подкрепить их фактами!

* * *

Вереница машин на стоянке такси. В ожидании пассажиров шоферы собрались в кучу. Четвертой в ряду стоит машина с номером 24–25 ЛАГ. Шофер читает «Ригас бале». Лицо скрыто за газетой, видны лишь руки в перчатках.

Один за другим отъезжают такси с пассажирами. Подходит очередь машины 24–25. Мара — она сидела в открытом кафе напротив стоянки — порывисто встает и перебегает улицу. Довольно нахально опередив другого пассажира — тот не успевает даже запротестовать, — она распахивает дверцу и садится рядом с водителем. Это Пурвит.