Tobeus

С этого всё и началось, я не могу помнить конкретных имён политиков и дат, в то время, когда это всё происходило, да и в общем-то счёт дней был для немного сбитым, до тех пор, пока мы не приехали через год на то место, где в итоге и остановились. Но что 26 января 2092 мы навсегда покинули наш дом, я помню.

И если тогда я мало понимал, что было нужно этому военному человеку от отца, то теперь знаю, что наша страна и не только наша объявила всеобщую мобилизацию, в которую вошли абсолютно все гражданские лица мужского пола, а также женщины, не имеющие детей младше 18 лет. Поэтому в общем-то моя мама не интересовала того человека.

За шесть месяцев аномально холодной погоды произошёл жуткий кризис с едой, это событие давно подкатывалось к нашей жизни, и часто было так, что каких-то продуктов, вроде хлеба, в нашем магазине, не было неделями, но потом он появлялся, да и люди вполне могли существовать, не сильно обращая внимания, что чего-то нет. Да, еда даже в те дни, когда объявили мобилизацию всё ещё продавалась, но очереди были такими, что невозможно было достояться до чего либо, тот кто мог привозить еду из Южной Америки или Африки тогда, наверное, не знал куда складировать заработанные деньги.

На улицах всё чаще назревали мятежи, драки с полицией, грабежи, драки в очередях, на этом фоне как-то незаметно от всех сменилось и правительство, которое теперь стало говорить, что давно необходимо занимать никому ненужные земли России и Юго-восточной Азии, но это воспринималось людьми как какие-то безумные шутки, как глупость. Заманить людей сражаться теперь было не так легко, как в тех видео про двадцатый век, там какой-нибудь лидер нации сказал идти на войну — и все пошли. Сейчас же никому вообще не было дела, куда и какие войска собирается отправить глава правительства, кажется так называлась должность, Мейер, кажется такая была у него фамилия. Даже реальная армия трещала по швам, это проявлялось в том, что множество солдат и офицеров, имевших оружие и знавших ранее других планы правительства, эту самую армию покинули и занялись мародёрством. Кто-то собрал, можно сказать, свою армию, кто-то уехал на юг Италии, где так же было холодно, температура держалась около нуля градусов, но благодаря рыбе не было проблем с пропитанием, да и с водой там кажется было легче. Правда в итоге и они не спаслись — мобилизацией занялась каждая страна, тогда ещё существовавшего Европейского Союза.

А тех, уклонившихся от мобилизации военных, либо арестовывали, либо они всё же присоединились к нормальным армиям. Самые же лучшие прогнозисты из армии отбывали в страны Южной Америки, потому что их правительства очень ценили людей, которые могут заставить слушаться остальных, безоружных, и щедро платили за труд этим военным, гораздо больше чем они могли бы получать у себя на родине. Но это всё слухи, сам я никогда не видел ни одного человека из того региона мира.

Как я писал выше, своей целью новое кризисное правительство избрало Россию и Азию, потому что там уже давно, с конца двадцатого века наблюдался спад населения, из-за эмиграции, из-за низкого уровня жизни, (о нём нам постоянно рассказывали), и из-за множества других плохих явлений. Например, население России в то время составляло около восьмидесяти миллионов человек, но от этого сумасшедшего холода она кажется пострадала намного меньше остальных европейских стран. Да людям пришлось оставить свои дома, но из-за огромной территории им было куда ехать, к тому же в России было такое чудо как снег, из которого, как уже понятно, можно получать очень много воды, ничего не очищая, как у нас в стране, никуда не уезжая и не отдавая за воду, такое количество денег, на которое можно было накормить большую семью. И я очень удивился, когда узнал, что наш путь, с отцом и мамой, лежит именно туда.

— Какую Россию? — спросила мама, — мы не знаем ни языка… ничего, кому там нужны те деньги, что у нас ещё остались, куда ты собрался, нет, это какой-то бред.

Она стала посреди комнаты, на кухне шумел прибор для очистки воды, а мама смотрела на отца, который сейчас немного пугал меня своей сосредоточенностью, лицо его казалось даже немного злым, а вопросов мамы он будто не слышал.

— Ты оглох или что? — стала повышать голос она, — я не поеду ни в какую Россию, боже, мы могли уехать ещё несколько месяцев назад в какое-нибудь тёплое место, а ты ждал чего, вот, наверное, этого, пока тебя заберут?!

— И что ты будешь делать в тёплом месте? — Резко ответил отец, — там просто так нам тоже ничего не дадут, к тому же туда едут все, там нет холода, но нет и еды, хочешь жить впроголодь? Давай, лети.

Он остановился и быстро осмотрел комнату.

— Где наши паспорта?

— Положила в сумку, — будто мгновенно забыв о ссоре, ответила мама.

Отец стал рыться в одной из спортивных сумок на которую показала мама, а когда наконец нашёл три пластиковые карточки — свою, мою и мамину, просто закинул их под диван.

— Ты что совсем с ума сошёл, что ты делаешь? — Она вернулась на прошлый уровень злости и крика.

— Мне не надо чтобы по ней за мной следили, сейчас мы едем в Польшу, пока ещё нет контроля за границами, а из Польши я найду как пробраться дальше у меня там есть знакомый.

В тот день, до наступления ночи стояла ещё очень долгая ругань, а когда стемнело и меня уже начало клонить в сон, мы вышли из дома. Я тогда и подумать не мог, что больше не вернусь сюда никогда.

Мне нравился ночной город, всё детство я редко заставал тёмное время суток, разве что иногда зимой, но не сильно это помнил, в том возрасте один календарный год казался мне намного дольше чем кажется сейчас. Я шёл и любовался высокими зданиями, рядом проносились машины, по магнитной дороге. Конкретно меня это начавшееся приключение даже немного забавляло, отец сказал, что я наконец увижу настоящую колёсную машину, ведь возле нашего дома сделать это было проблематично. Но то что мы ещё и поедем на ней меня вводило в особое настроение, не могу описать его подробней.

Отец шёл первым, следом за ним я, а за мной мама, иногда я поглядывал на неё и видел, как она то ли напугана, то ли расстроена, иногда она пыталась завести разговор с отцом и сказать, что это глупая затея, что нас всё равно словят и даже если мы попадём в Польшу, то дальше нас точно не пропустят, а отец пытался всё объяснить, даже пошучивал.

Мы не могли сесть в поезд, потому что надо было купить билет и использовать те паспорта, что отец забросил за диван, за несколько часов я уже порядком подустал идти, начал чувствовать, что обувь натирает мне ноги, но я помалкивал, потому что будто чувствовал, что стоит мне поныть и вся злость и раздражения, которые копились сегодня в этих двух людях, выльются на меня.

Но вскоре боль как рукой сняло, потому что мы подошли к стоянке на которой было множество колёсных машин, это не было какой-то особенной редкостью в нашей стране, да и в мире тоже, просто так получилось, что наш дом огибали две магнитные дороги, для машин, которые как-то ездят с помощью магнитов и электричества, я не понимал тогда, не понимаю и сейчас, поэтому даже не буду стараться здесь что-то объяснить. Ещё чуть дальше была городская железная дорога, а недалеко от дома располагался детский сад, в который я ходил, а через пару остановок школа. Из этого в принципе и состоял весь мой мир. Всё остальное я мог узнать только из всяких видео в интернете.

Кроме машин мы увидели и толпу людей, они бегали, кричали, опять были драки, но в оранжевом свете уличных фонарей это всё почему-то не вызывало у меня никаких эмоций, да и моё безразличие ко всем окружающим людям, но не машинам, подпитывалось ещё и постоянно нарастающим желанием спать. И только чтобы смотреть на эти огромные грузовики и автомобили помельче, я и пытался бороться со сном.

Отец пошёл куда-то в гущу людей, я хотел рвануть за ним, но опять капюшон и опять неизвестная сила, которая как всегда оказалась мамой, удержала меня от этого действия. Я спросил у неё куда он, а она рассказала мне, что сейчас мы поедем на машине и будем ехать до рассвета, когда приедем уже будет день, но там красиво и интересно. Больше я не задавал вопросов — я засыпал. Увидев какое-то подобие лавочки рухнул на неё. Глаза стала окутывать тьма, мне было холодно в течение пути, но сейчас внутри меня будто кто-то разжёг костёр и растекающееся по рукам и ногам тепло, убаюкивало меня ещё сильнее.

Проснулся я уже внутри чего-то, что окрашивало дневной свет в красный, быстро оглядевшись, я увидел своих родителей и выдохнул, отец улыбнулся, наверное, его насмешил мой испуг. Тем не менее ещё несколько секунд я не понимал где мы находимся, что это жужжит, кто все эти люди вокруг нас, у которых были и дети, кажется, моего возраста, и постарше, ехали старики, ехали одинокие люди. По воспоминаниям мне там видится человек сто. Отец стал смотреть на бумажную карту, которую держал ещё до моего пробуждения в детстве я не понимал, как в них можно ориентироваться, но почему-то любил их рассматривать, а мать смотрела куда-то вдаль. Мы находились в прицепе колёсного грузовика.