Точильщик
Шрифт:
Страной правил террор, но повсюду устраивались бешеные вакханалии.
Люди умирали от голода, на улицах убивали, но везде происходили гулянья с танцами. Так как частные лица боялись открывать гостиные, то все классы общества объединялись на балах, устраиваемых по подписке или в общественных зданиях.
Великолепный сад генерала Буттино, погибшего на гильотине, названный Тивольским, первым открыл свои ворота для публики. Потом пошли балы в Елисейском дворце и в Саду Капуцинов. Плясали везде, даже на кладбище Сен-Сюльпис, где надгробные
Не стоит, пожалуй, перечислять все балы. Достаточно сказать, что за два года их прошло больше ста шестидесяти. Это уже походило на эпидемию плясок.
Супружеские узы ничего не стоили. Нравы были развращены до предела. Женщины появлялись даже на улице почти обнаженными. Не менее странно были одеты и их спутники, которых народ прозвал «щеголями».
Бал, на котором должен был присутствовать Бералек, давался по случаю взятия Мальты Бонапартом. Директория праздновала это событие еще и потому, что оно обеспечило ей удаление человека, в котором она видела самого большого врага для себя.
По приказанию Барраса сад был очищен от публики и входы были заперты.
Народ, вытесненный из него, столпился у входа во дворец и встречал подъезжающих свистом и руганью.
Мало-помалу приглашенные собрались, толпа наполнила залы и сад. Все с нетерпением ожидали появления новой пассии Барраса.
Дворцовые часы пробили десять, и толпа зашумела. Со всех сторон слышалось: «Вот она…»
Глава 3
Бералек направился к себе в гостиницу.
Хозяин гостиницы, гражданин Жаваль, был олицетворением трусости. Во время террора он так боялся за свою голову, что навсегда сохранил боль в шейных позвонках. О чем бы его ни спрашивали, он только отрицательно мотал головой.
Страх толкал его на дикие выходки.
– Если неприятель вторгнется во Францию, – разглагольствовал он, – я в тот же миг буду на пограничной заставе. Да, я своими руками отрублю себе голову и, подав ее неприятелю, заявлю: «Смотри, на что способен свободный человек! Попробуй подойди!»
Эта идиотская фраза ужаснула соседей. Со временем они стали поддразнивать его.
Любая чепуха могла привести в отчаяние этого жалкого человечка. Ему все казалось подозрительным. Несчастного разбил бы паралич, если бы он узнал, что его жилец – Ивон Бералек, который прописался под именем Работена, странствующего приказчика, был одним из самых отважных начальников шуанов, что он двадцать раз уже должен был быть расстрелян и что полиция была бы в восторге, если бы ей удалось схватить его.
И хотя у Жаваля не было никаких оснований для подозрений по поводу жильца, тем не менее что-то вызывало его недоверие. Он с нетерпением ожидал его возвращения.
Возвратившись от аббата, Ивон застал хозяина в передней.
– Гражданин Работен! Вы кого-нибудь ожидали сегодня? – спросил этот достойный человек.
Жизнь, полная ловушек и неожиданностей, приучила Ивона
к осторожности.– Ждал ли я кого-нибудь? Постойте, дайте-ка припомнить…
Бералек лихорадочно соображал: «Знакомых у меня в Париже нет. Возможно, меня выследили?…» Жаваль пришел ему на помощь.
– Здесь был молодой человек с длинными волосами и палкой в руке.
– И он спрашивал именно меня?
– Да.
– Работена?
Ивон знал, что никто, кроме Жаваля, не знал его под этим именем.
– Да нет. Он сказал, что не помнит вашего имени.
– Так с чего же вы взяли, что он спрашивал меня?
– Он так тщательно описал вас…
– Он ничего не передал мне? – спросил заинтересованный Ивон.
– Нет. Но он сказал, что придет сегодня еще раз.
– Ну, в таком случае, пошлите его ко мне, когда он явится.
– Договорились.
Ивон зашел в свою комнату, размышляя, кто бы это мог быть. Одно было несомненно: этот человек не желал ему зла, так как не назвал хозяину его настоящего имени.
В конце коридора раздались звуки шагов.
«Их двое», – подумал Ивон, доставая их кармана куртки пару маленьких пистолетов.
Он оставил ключ снаружи, и теперь было поздно вынимать его.
Став под дверью, он сжимал в каждой руке по пистолету.
В дверь постучали. И голос Жаваля проговорил:
– Гражданин Работен, я привел к вам утреннего посетителя.
Ивон сунул пистолеты в карман и подумал, что если это друг, то теперь он знает его новое имя. И тут же он услышал второй голос:
– Работен! Ну конечно же Работен… Ну как я мог забыть!
– Войдите! – крикнул Ивон.
Дверь отворилась, и на пороге показался высокий молодой человек.
– Гражданин Работен! Мне надо поговорить с вами.
– Я к вашим услугам.
Ивон подошел к двери с намерением закрыть ее. Жаваль стоял у двери.
– Благодарю вас, что проводили моего посетителя.
Ивон закрыл дверь перед носом хозяина. Оставшись вдвоем, молодые люди бросились друг к другу. Пришедший сразу шепнул Ивону на ухо:
– Посмотри под дверь.
Ивон быстро повернулся. Из-под двери выглядывал ботинок Жаваля.
– Обожди, – прошептал пришедший.
– Гражданин Работен, вы знаете, что на хозяина этой гостиницы был сделан донос? Но прежде чем расстрелять его на Гренельской площади, мы послали тебя, чтобы ты проследил за ним. Я жду твоего отчета.
Ивон поддержал шутку гостя. И отвечал четким голосом, чтобы Жаваль мог его хорошо слышать.
– Этот человек был нам указан, как роялистский шпион. Он подслушивает все, что говорится, где только может, и передает все врагам Республики. Я думаю, что скоро накрою его с ухом, прислоненным к дверям.
– Я думаю, что этого будет достаточно для двенадцати пуль в живот.
Ботинок из-под двери исчез.
Жаваль летел по коридору, бормоча себе под нос:
– Я погиб! Надо убедить их, что я патриот, иначе…