Точите ножи!
Шрифт:
Мысли текли вяло и вязко. В них проскакивали даже образы отпуска, причем долговременного, и плевать, что я на нуле, а долги придется отдавать. Даже если нечем станет платить за нору (и вторую), а Сапфир уже не сможет прикрывать от отца, я всегда смогу переступить через гордость и снова заехать в Нарост. Несмотря на убогость твердыни, там будут кормить и даже поить, да и койка сыщется.
Натирая кожу шершавыми гигиеническими салфетками, вместе с грязью я решительно смыл и образы бесцельного прозябания в бездействии, ведь хорошо знал, что уже утром от них не останется и следа.
Кровать манила. Звала в голос, умоляя придавить ее и не
Он сверкал, переливался и горел, будто распахнутая топка крематория.
Вдали, подчеркивая силуэты высотных построек, мерцало алое марево порта для швартовки дальноходных грузовых ветростатов. Из-за низких облаков маяки взлетного плаца образовывали опасно-красный столб, создавая воистину демоническое зрелище, будто бы прислужники Бансури вновь нашли проход и рвались из подземных чертогов, чтобы еще раз попробовать уничтожить Тиам.
Зрелище было мрачным, едва ли не пророческим, но только для слабых духом: глядя на буйство огней за пределами норы, я размышлял о миллионах чу-ха, населяющих переполненные комплеблоки, и пытался лениво сообразить, как давно в нашем районе стало модно рисовать на окнах снежинки?
Большое гнездо дышало тревогой и легкой грустью. Но предаваться дурному настроению не входило в число моих излюбленных привычек, а потому я представлял, что за каждым окном, за каждым подсвеченным мерцающим фонарем или лампой квадратом — там, в холодной перенаселенной пустоте, и напротив через улицу, и в соседнем квартале или даже смежном районе, — меня ждет потенциальный клиент, заказчик и благодетель, а жизнь сулит еще массу интересного…
Что ж, я почти не ошибся, сисадда?
Зов кровати наконец победил. Сбросив халат, я вернул окну непроницаемость и шагнул в спальный закуток… но тут в дверь постучали. Не вызвали хозяев через систему внешней связи, а именно постучали, вежливо, настойчиво и… даже будто бы торжественно.
«Молот» оказался в руке быстрее, чем я вспомнил, куда именно сбросил портупею с кобурой. Не слыша ничего, кроме собственного сердцебиения, я подступил к двери и снял башер с предохранителя. Конечно, я сразу вспомнил недавний визит Перстней, тоже начинавшийся со стука, но что-то подсказывало — это явно не «Котелок».
Никогда не считал себя мнительным или излишне впечатлительным. Почти уверен, что так называемая интуиция в большинстве случаев — не более чем опасное самоубеждение и подгонка ожидаемого под действительное. Вроде «ах, утром у меня кружилась голова, это значит, что после обеда по ней шарахнут битой для штормбола».
Но все же в редких случаях интуиция существует, причем острая и жгучая, это подтвердят многие крысы гнезда, особенно выжившие в неприятных липких историях. И вот сейчас она говорила со мной, настоятельно предлагая отключить консоль и забыть о ночном визите.
Но я ее не расслышал. Впрочем, даже если бы и последовал совету, чудовищную круговерть последующих событий это бы изменило вряд ли…
В исподнем, с взведенным «Молотом» в руке я осторожно подступил к двери и вручную активировал экраны дверной консоли. На несколько резиновых секунд потеряв всякое ощущение времени.
За порогом моей скромной норы, холодными взглядами заставляя прочих обитателей комплеблока мгновенно расползаться прочь и прятать глаза, застыли трое рослых чу-ха в белых, как молоко, дождевиках
с высокими стоячими воротниками. На мордах троицы ослепительно белели вытянутые глянцевые маски, игравшие роли уличных респираторов, бронезащиты и, разумеется, объектов дополнительного устрашения…Крииты.
Самые, байши, настоящие крииты на пороге моего жилища! Это уже не мелкий вожак летучей стаи из крохотной казоку вроде «Желтых котелков», это голос и клыки самого «Диктата»…
Как именно троица просочилась мимо Сапфир, можно было и не задумываться, а четвертый йодда сейчас наверняка торчал в чингайне, вежливо наблюдая за измотанной девочкой и не позволяя ей испортить сюрприз.
Конечно, я открыл дверь. Без вопросов и долгих переговоров, а что мне еще оставалось? Открыл и отступил в сторону, только теперь заметив, что за спинами визитеров виднеется узкая высокая капсула на удобной колесной базе.
Внутри запоздало лопнула струна, сознание обожгло неожиданной догадкой… но (хвала Когане Но!) я ошибся — единственный в своем статусе Диктатион Хадекин фер вис Кри и не подумал посещать убогую нору бесхвостого Ланса Скичиры в своем инвалидном коконе, а колесная капсула криитов оказалась бронированным ящиком наподобие мобильных оружейных сейфов.
Чу-ха вошли, мягко потеснив меня с дороги; не поздоровавшись, не вытерев подошв, не заговорив и демонстративно проигнорировав «Молот» в моей руке. Вкатили капсулу, бережно перенеся через порог, установили посреди гостиной и ловко отстегнули колесную платформу. Суматошно запиликал сканер, распознав под молочными накидками натуральный арсенал.
На многочисленные зеркала бойцы в белых плащах старались лишний раз не оглядываться, но в целом вели себя куда увереннее и смелее, чем большинство моих посетителей.
Один чу-ха молча прикрыл дверь в совершенно пустой и непривычно тихий подъезд. Второй столь же молча забрал у меня оружие, щелкнул предохранителем и бережно уложил на столик. Третий не менее молча вынул из-под плаща узкую планшетную консоль, без спешки закрепил на фасаде вертикальной капсулы на уровне моего лица и включил, разом создав почти полную иллюзию, что его казоку-хетто действительно находится внутри, а дисплей — лишь оконце.
Я не успел ничего спросить, хотя очень хотелось. Я не успел даже дурно пошутить, хотя этого хотелось еще сильнее. Я увидел изображение самого фер вис Кри, и только тогда сообразил, что до сих пор стою почти голый, безобразно безволосый и оскорбительно бледный для любого чу-ха.
Слепок Диктатиона казался тоннельной иллюзией, колбой в колбе, словно тот стал одним из разноразмерных Безмятежных Детенышей, прячущихся один в другого.
Хетто покоился на специальных ремнях и распорках внутри непробиваемого стеклянного саркофага, неподвижный и старый, и только сверкающие глаза выдавали неукротимый дух криминального вожака, многократно откладывавшего встречу с крематорием.
Болезненно-желтую шкуру покрывали россыпи старческих пятен; длиннющие усы безвольно свисали; от шеи и висков в медицинскую консоль капсулы убегали пучки проводов.
Скромный брючный костюм бандитского лидера невероятным образом подчеркивал его величие. Когти обеих верхних лап погрузились в крохотные клавиатоны, с помощью которых престарелый казоку-хетто управлял своей капсулой-каталкой. Нижняя губа Хадекина Кри подергивалась, но слова лились не из пасти — их генерировало специальное устройство, закрепленное на плешивом горле.