«Точка бифуркации»

Летающая машина отдалённо напоминала Уинстону планёр немца Отто Лилиенталя, изображения которых мелькали в «Лондонских иллюстрированных новостях». Но стоило аппарату приблизиться, как стало ясно, как мало это сходство. Вместо пары перепончатых, на манер летучих мышей, крыльев, он был снабжён сдвоенными этажерчатыми плоскостями и хвостовым оперением. Под узким корпусом, напоминающим гондолы их «эйршипов», видна была пара колёс на стойках. А когда из кабины по следующему за «Вальрусом» «Ламантину» хлестнули пули, Уинстон с ужасом осознал, что они столкнулись с очередной военной новинкой русских – вот только поведать о ней кому-нибудь они, скорее всего, уже не смогут…

Всё дальнейшее происходило, словно в кошмаре. Первые же очереди с русского аппарата (похоже, у них там стояла такая же сверхскорострельная митральеза, какие проредили расчёты противоминных орудий эскадру Хорнби) подожгли «Ламантин». И когда пылающий, лишившийся управления «эйршип» стал наваливаться на «Вальрус», и русские пули изрешетили носовую часть гондолы вместе с пилотом, Уинстон с ужасом понял, что сейчас настанет и его очередь. Он заворожённо следил за тем, как пылающая туша «Ламантина» сминает хвостовое оперение «Вальруса», как огонь перекидывается на его корпус. Он едва сдержал вполь ужаса – спасения не было, сверху огненное пекло, внизу – две с лишним тысячи футов до очень, очень жёсткой земли, а русские пули пробивают тонкие стенки гондолы и вот-вот угодят в него самого.

Уинстон, как и его отец, никогда не был особенно религиозен – но сейчас он, вскочив на борт гондолы, успел прочитать молитву – краткую, потому что волосы уже потрескивали от жара пылающих над головой газовых мешков – и с криком бросился в пропасть…

Из дневника мичмана

Ивана Семёнова.

« -Твою ж мать! – выругался Шурик. – восемнадцать погибших, три с лишним десятка раненых, «Россия-I» сгорела дотла, от причальной мачты одни щепки! Чёртовы англичане...

– Зато ты стал первым в здешней истории результативным лётчиком-истребителем. – заметил я. – Можешь рисовать звёздочки на борту.

– Поганое утешение… - Шурик снова выматерился. – И третий англичанин ушёл, сволочь такая!

– А что было делать? Ленту-то я всю расстрелял, до железки. Не таранить же его было?

– Много чести. – фыркнул бывший айтишник, а теперь первый, и пока единственный российский ас. – «Таврида» и «Кронштадт пошли за ним, может, догонят?

– Ага, поди, сыщи иголку в стоге сена! У англичан минут двадцать форы, а движки у них, судя по обломкам, посильнее тех, что стоят на «маленьких». Точные копии наших М-11 – хотел бы я знать, где они их раздобыли?

– Одно утешение – цесаревич жив, и генерал-адмирал тоже. – заметил Шурик. – Невероятное прямо-таки везение! Великий князь Алексей Александрович успел забраться в гондолу до того, как рухнула вышка, а при ударе о землю его выбросило из люка достаточно далеко, чтобы при взрыве он отделался лёгкими ожогами. С Георгием хуже – при падении он сломал ногу, а близким разрывом бомбы ему оторвало кисть левой руки. Кстати, знаешь, кто остановил ему кровь?

– Кто?

– Да снайперша ваша, Маринка! Молодчина девчонка – когда посыпались бомбы, она кинулась к рухнувшей вышке – и успела как раз вовремя. У цесаревича кровь из культи хлестала, как из водопроводного крана, так она оторвала от подола юбки полосу ткани и наложила жгут. Доктор, который потом обрабатывал рану, сказал, что ещё полминуты – и всё, истёк бы кровью…

Я покачал головой. То, что Георгий остался жив – известие, конечно, хорошее, но…

– Государь, надо полагать, будет в ярости. Мало того, что чуть не лишился разом наследника и родного брата – так ещё и удар с воздуха по суперсекретному объекту! Не завидую я теперь англичанам…

– Уж это точно. – кивнул Шурик. – Но, надо признать – быстро они подсуетились, с дирижаблями. Теперь пойдёт веселуха!

От ближней рощицы к зданиям на краю лётного поля торопилась кучка матросов. Я пригляделся – они тащили кого-то на носилках.

– Слышь, ас, а это, часом, не один из наших «крестников»? Я, вроде, видел, как они из гондол прыгали как раз на ту рощицу. Неужели кто-то уцелел?

– Пошли, глянем. – предложил Шурик.
– Вряд ли, конечно, но, может, упал на крону дерева, и ветки спружинили? На войне чего только не случается?

Через несколько минут я рассматривал офицерскую книжку – или как у англичан называется такой документ? – выданную два месяца назад Уинстону Леонарду Спенсеру Черчиллю, проходящему службу на корабле Её Величества «Икар» в должности помощника мичмана. Самого владельца документа, высокого молодого человека с породистым аристократическим лицом (в нём, машинально отметил я, мало что напоминало бульдожью физиономию самого знаменитого в английской истории премьер-министра, разве что, тяжёлая нижняя челюсть…), которое слегка портила застывшая гримаса ужаса, матросы утащили в медчасть. Наскоро осмотревший его врач заявил, что у англичанина несколько переломов, но особой опасности для жизни, пожалуй, нет. Выкарабкается, уверенно заявил медик, и занялся другими ранеными, оставив старшего сына восьмого герцога Мальборо дожидаться своей очереди. А заодно -размышлять о том, что его ожидает, когда русскому самодержцу доложат, в какую цену обошёлся налёт британских «эйршипов» на остров Эзель.

…вот уж действительно – дивны дела твои, Господи!..» 

XI

 На этот раз дядя Юля не стал собирать зрителей, подумал Семёнов – или это Корф его отговорил? Именно отговорил, а не запретил, потому как запреты на старика не действуют, тем более – в деле, успех которого почти целиком зависит именно от него. Но, видимо, дядя Юля и сам осознал, что упираться сейчас рогом – далек не самое лучшее из возможных решений. А может, попробовал в кои-то веки поставить себя на место других – в данном случае, тех троих, которым предстоит лезть в эту страшную дыру, именуемую «червоточиной». Ту самую, из которой в прошлый раз вместо трёх живых людей вернулись две обгорелые головешки, одна из которых прожила по возвращении не больше четверти часа, а вторая корчилась в адских муках ещё почти трое суток…

С тех пор миновало три с половиной месяца, и за это время много чего произошло. Дядя Юля на пару с Николой Теслой по винтику перебрали энергетическое хозяйство лаборатории, и теперь уверяют, что с этой стороны никаких сюрпризов быть не может.

Бурхардт и Евсеин закончили расшифровку материалов, изъятых из тюремного тайника – по их словам, прямого отношения к предстоящему эксперименту они не имеют, но наводят на очень, очень интересные мысли. Так, например, выяснилось, что имели в виду узники, когда говорили о тайне путешествий во времени, содержащийся в «шлиссельбургском свитке» - оказывается, в копиях металлических книг детально описывается то, что проделал когда-то Евсеин, открывая свой первый портал в двадцать первый век. Неудивительно, что эта информация так взбудоражила местных сидельцев, но проку от неё, как ни крути, было немного, поскольку «брызг-бусин» к свитку не прилагалось, и взять их было неоткуда…

Загадка эта изрядно заинтриговала учёных, но тут им пришлось сдать назад - исследования в этой области в любом случае придётся отложить до завершения решающего эксперимента. А там – кто знает? Может, в таинственном мире четырёхпалых отыщется ответ и на этот вопрос. Никола Тесла, углядевший в переводе свитка некий намёк на возможность управления энергией, закачанной в чашу со статуей напрямую, силой мысли так же роет землю от нетерпения. Это, повторял он, поразительным образом согласуется с его теориями, и если удастся разработать и провести соответствующий эксперимент – перед человечеством могут открыться поразительные возможности!

Увы, гениальному изобретателю тоже придётся обождать. Недолго, впрочем – потому что всё решится сегодня, в ближайшие часы. Статуя тетрадигитуса до краёв накачана энергией при посредстве двух заново изготовленных катушек Тесла, взаимное расположение всех элементов установки выверено до миллиметра, настройка «тентуры» проверена и перепроверена не один десяток раз, и около неё дежурит угрюмый лаборант – во избежание любых случайностей.

Напоследок Корф (он, конечно, присутствует при эксперименте) спросил – настаиваем ли мы на своём решении отказаться от оружия и защитных костюмов? Возможно, они передумали, и тогда опыт следует немного отложить, чтобы группа могла экипироваться соответствующим образом? Мы переглянулись, и Иван ответил от имени всех троих – да, настаиваем, и нет, не передумали. Аргументы те же: если предположения учёных верны, и мы действительно готовы войти в оставленную тетрадигитусами дверь – но ни оружие, ни защитное снаряжение нам попросту не понадобится. Что до возможной «тёплой встречи» - мы уже имели возможность убедиться, что ни пистолеты, ни наши кустарные средства защиты, не помогут. Наоборот, добавил Иван, они только повредят – вспомните, ведь Роман Смольский был поражён «парализующим лучом» лишь после того, как открыл стрельбу, а что до защитных костюмов - возможно, именно медная сетка погубила двух наших предшественников, не будь её, ожоги могли бы оказаться не столь ужасными.