Точка Лагранжа

…Но где же тот ясный огонь, почему не горит?

Сто лет подпираю я небо ночное плечом.

Фонарщик был должен зажечь, но фонарщик тот спит.

Фонарщик-то спит, моя радость, а я ни при чем….

Или не испортил? То есть определённые трудности я себе создал, но когда их не было? Зато теперь есть вот эти четверо, которые смотрят на меня горящими глазами и, похоже, по-настоящему рады, что мы снова вместе, пусть ненадолго, пусть только на сегодняшний вечер. А ещё есть девочка Мира — живая, весёлая, и скрипка её лежит в углу, на кресле, рядом с Ленкиной «Кремоной» — я заметил, как они сначала шептались, а потом подкручивали колки, состраивая свои инструменты. И есть наш бывший вожатый Дима Ветров — ныне куратор «юниорской» группы «3-А», потративший не один час, чтобы убедить руководство, какая я потеря доя «юниорского» проекта. Отец рассказал мне об этом под страшную клятву не проболтаться (которую я, к слову, намерен исполнить), когда излагал мне свою идею позвать ребят на день рождения. И добавил, между прочим, что ведущий психолог Проекта (тот самый, между прочим, что выступал на награждении победителей конкурса фантпроектов в «Лазурном» и заслужил от нас прозвище «И.О.О.») с полным вниманием выслушал Димины излияния и подтвердил: «да, действительно, Алексей Монахов обладает выраженными лидерскими качествами, умеет вести за собой, в том числе и в экстремальных ситуациях, а, следовательно, может представлять значительный интерес в будущем. Если, конечно, сделает из случившегося в лагере верные выводы…»

И снова он едет один, без дороги, во тьму.

Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам?

Ты что потерял, моя радость, кричу я ему.

А он отвечает, ах, если бы я знал это сам.

Но ведь я не один, верно? Есть ребята, наша слётанная боевая пятёрка; есть родители, и в особенности, отец, который похоже, душой болеет за мою перспективу попасть-таки в «юниорскую» программу, есть Дима Ветров, мой, как выяснилось, союзник. Да что там, есть и другие: Мира, Ленка Титова, с восторгом слушавшие за столом рассказы о моих «подвигах» в Артеке. А когда ребята рассказали о планируемой во Дворце «школе юных космонавтов», куда мне не худо бы подать заявление, наступив на горло собственному уязвлённому самолюбию — то Оля Молодых и Андрюшка Поляков, переглянувшись, осведомились, можно ли и им тоже попробовать? А я невольно вздрогнул: а что, если это шанс для Андрея — свернуть с той колеи, которая в той, другой реальности привела его в казённый дом и бог ещё знает, каким несчастьям? Ведь она не отпускает просто так, эта дурная колея, удерживает крепко, пример у меня перед глазами — если судить по предотвращённой трагедии с Мирой. Упругость времени, чтоб её…

Пластинка давно доиграла, с блюда подобрали и отдали двум лохматым попрошайкам последние крошки «наполеона», вовсю развернулось обсуждение «школы космонавтов» и перспектив Андрюхи и Ольги туда попасть — а у меня в ушах всё звучал мягкий голос Окуджавы:

…На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь.

Езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда…

Конец первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. "В созвездьи Альфа Льва хорошая погода..."

I

На носу — красный день календаря, и дед уже поинтересовался, собираюсь ли я вместе с ним на демонстрацию. Я, онечно, собираюсь. Я бы и на параде побывал, тем более, что в «той, другой» жизни случалось и такое — но тут меня ждал сюрприз. Нету здесь военных парадов на Седьмое Ноября, не проводятся! Ещё один «дрейф реальности», вызванный поистине удивительным миролюбием этого мира? Что ж, я не против, хотя парадов жаль — с удовольствием полюбовался бы прохождением советской военной ретро-техники.

В школе, конечно, всё накануне грандиозного шухе… в смысле, конечно, праздника. Пятьдесят восьмая годовщина Октября не самая круглая дата, но это не мешает ученикам и педагогам носиться, как подорванным: готовить мероприятия, скоблить до парадного блеска внутренности школы — и готовить бесчисленные стенгазеты. Между прочим, тема покорения Космоса, как оно из главных завоеваний победившего социализма там на первом месте…

И, конечно, уроки. Пропустить такую дату наши предметники — в данном конкретном случае учительница русского и литературыТатьяна Николаевна, она же классная руководительница девятого «Б» — разумеется, не может. Правда имелся затык: по программе у нас первая половина девятнадцатого века, Пушкин, Лермонтов и Тургенев, а тут здрасьте-пожалуйста: стихи о революции, по которым требуется писать сочинение! Но — нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики — то есть, разумеется, советские учителя, вооружённые всей мощью социалистической педагогической науки! В качестве темы для сочинений на были представлены три стихотворения на выбор. Первое — Маяковский, куда ж без него! «Левый марш». Ну, которое «Ваше слово, товарищ маузер…», наверняка ведь знаете…

Вторым оказался «Перекоп» Николая Тихонова:

…Катятся звёзды, к алмазу алмаз,

В кипарисовых рощах ветер затих,

… винтовка, подсумок, противогаз,

И хлеба — фунт на троих…

Здесь я не мог не порадоваться — всегда любил этого поэта, и, видимо, дражайшая наша Татьяна Николаевна моё чувство разделяла, поскольку третьим предложенным стихотворением было… ни за что не угадаете!

…И слова равняются в полный рост:

«С якоря в восемь. Курс — ост.

У кого жена, брат —

Пишите, мы не придем назад.

Зато будет знатный кегельбан».

И старший в ответ: «Есть, капитан!»…

Вот-вот, она и есть — «Баллада о гвоздях», самое, наверное, известное стихотворение того же Тихонова, которое обожают почему-то приписывать Маяковскому. Я глазам своим не поверил, увидав его в этом списке, а когда понял, что не сплю, не галлюцинирую и вообще, нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти — скажите, мыслимое дело было сдержаться?

— Выбирайте одно из трёх, и начинайте! — сказала классная. Времени у вас сорок пять минут, надеюсь, все уложатся. Вопросы у кого-нибудь есть?

Вопросы, разумеется, были.

— Что у тебя, Монахов?

Я встал. Ленка с подозрением на меня покосилась — она привыкла к моим выходка, порой ироническим, порой довольно ядовитым,не всегда выносящимся на широкую публику, но неизменно заставляющим её прыскать в кулачок.

— Э-э-э… Татьяна Николаевна, я насчёт третьего, если вы не против…

— «Баллада о гвоздях»? Ты его решил выбрать?

— Нет… то есть да, наверное, но я не о том хотел спросить. Скажите: а эти стихи, они про кого? Ну — кто эти люди, из которых гвозди бы делать?

По классу прокатились недоумённые, но больше оживлённые шепотки. Здесь к моим выходкам тоже привыкли, и ожидали очередного шоу, обещающего разбавить скучное течение урока.

Классная нахмурилась и послала мне взгляд, полный подозрения, как и соседка по парте. Она тоже знала, чего от меня ждать, имелись прецеденты…

— Ну… Лёша, это же классика советской революционной поэзии! Конечно, о матросах Балтийского флота, самых верных бойцах революции! О ком же ещё такое можно было написать такие строки — тогда, в 22-м году?? Вот же, сам послушай:

…Адмиральским ушам простукал рассвет:

«Приказ исполнен. Спасенных нет».

Гвозди б делать из этих людей:

Крепче б не было в мире гвоздей...

Класс внимал. Кое-кто наверняка старался запомнить слова классной, чтобы вставить в сочинение. А что — дармовая ведь подсказка, и не придерёшься, что списывали! Татьяна Николаевна же тем временем не собиралась останавливаться, мой вопрос явно задел её за живое:

— А вот что сам Николай Тихонов говорил много позже, уже будучи пожилым человеком: «Тема этого стихотворениязародилась во мне ещё осенью семнадцатого года, когда моряки Балтийского флота в жестоких морских боях показали поразительное бесстрашие и высокое мужество, отбивая попытки германского флота захватить Ирбенский пролив и архипелаг Моонзунд…»