Точка преломления

– Господи, да вы же её до полусмерти запугали! – возмутилась в ответ Ти.

– Вот не надо мне тут. На ней даже царапины от моей руки нет. А кого ты вообще защищаешь? – недовольно поинтересовался у неё.

– Известного на весь мир учёного! – с видом победителя ответила она.

– Ага, когда-то была… Сейчас оно законченная наркоманка. Ты слышала про «гарпун»? – подал пас на её половину.

– Так она от него пострадала?! Бедняжка, – с последним возгласом она обратилась к Харуми.

– В некотором роде да! Есть, правда, одна мелочь. Она его и создала! – быстренько прибил гвоздями своих аргументов эту строптивую Ти к полу.

Это было надо так иезуитски применить свой гений. «Гарпун» не просто вызывает привыкание с первого употребления. Он ещё и встраивается сразу в метаболизм так, что любая попытка прекращения приёма вызывает смерть. Во всяком случае, пока никто не придумал, как снимать с такой «иглы». А я вообще не медик! Зная всё это, совсем не удивился реакции на такую информацию у остальных.

– Ну что, всё ещё будем говорить про пытки? – как бы между делом поинтересовался у поверженной противницы.

– И всё равно, нельзя это делать! – парировала она.

– О как! А в курсе ли обвинительница, что я ни капельки не покривил душой, заявив, будто не прикасался к Харуми и пальцем? У?! – наехал на неё в ответ.

– Тогда почему она так истошно кричала, что даже двойные двери, гарантирующие звукоизоляцию, лишь отчасти помогали?! – не осталась она в долгу.

– О. Эта история даже очаровательна… Своим показательным наказанием того, кто творил зло, не обращая на свои действия никакого внимания… Прямо библейское «Аз воздам!», – с некоторым торжеством в голосе выдал в ответ.

– И что же в ней такого? – осторожно так спросила Ти, явно заподозрив предстоящий разгром своих позиций.

– Хм! – загадочно ухмыльнулся, но промолчал. Что могу сказать. Индокитай рулит, по части терпения.

– Господин, пожалуйста, расскажите? – первой не выдержала Мисузу.

– Совесть её мучила! – а фигу вам с постным маслом, а не правду, не хотите ли.

На самом деле встроенный функционал «маяка» после доработок японских учёных позволял использовать его и для пыток, и даже убийства носителя. Чёрный юмор ситуации заключался в том, что именно её исследования и лежат в основе работы устройства. Ведь изначально оно было полностью несовместимо с человеком. Ведь нас, по словам Ванки, специально модифицировали, чтобы так и было. А эта дура сделала всё для снятия естественной защиты, буквально дарованной нам.

Но проблема в том, что если бы это был Лискин, то никакие бы танцы с бубном не помогли его приспособить под человека. Получается, процесс был двусторонний. Сначала кто-то спроектировал «ядро», которое можно было хоть как-то приспособить. А вот по опыту его внедрения получили доработанное устройство. Названное впоследствии «маяком». Из того, что мне на данный момент известно, получается, что добрыми самаритянами были североамериканцы. Куда не ткни в этой истории с техникой двенадцати рас, всё время упираешься в САСШ.

– Ну, знаете! – возмутил Мисузу мой ответ. Судя по лицу, ещё и разозлил, но держать себя в руках она умеет.

– Да, знаю. Ты думаешь, как на свет появились «сёстры» твоей дочери, в том числе и Младшая? Не знаешь? Можешь полюбоваться на их создательницу… Только не думай, это не она их на смерть отправляла. Наша Харуми к тому времени не только проект покинула, успела и в тюрьме посидеть и голову «потерять». Перед нами такой же «клон», как и ты, но об этом тут, наверное, все догадались. Только её казнили за дело. А теперь представь, твою дочь вовсе никто не обманывал, и её геном действительно брался в целях помощи детям? Упорно не сознавалась, но методы убеждения, разработанные Киямой, помогли многое прояснить, – ответил, смотря ей прямо в глаза.

– Как это?! – искренне изумилась Мисузу.

А ведь и на самом деле семейство Мисаки было уверено, что её дочь обманули.

– Тут нужно рассказать историю одной гениальной учёной. Интересующая нас часть началась с тестов некоего оборудования, принципиальную схему которого «подарили» Японии дружественные САСШ. Доказательств, что это было так, у меня нет. История там тёмная. Но её реализовали в металле, или что там за материалы применяли… Не суть важно. Первоначально особо не знали, что от него даже получат, но был небольшой шанс качественного усиления бойцов, и потому кланы плюнули на всё и запустили программу испытаний. В САСШ на такую авантюру не решились. У них там демократия и все дела. Опять же, это только мои предположения… – начал обстоятельное изложение полученной мной информации. Естественно, ещё из ума не выжил и потому вовсе не собирался всё рассказывать, да и то, что решил, будет в нужном мне свете.

– Но ведь у нас тоже! – возмутилась Мисузу.

– Что тоже?! – переспросил её, не поняв сути её претензий.

– Демократия!

– А… Вот скажи, как ты тогда «клоном» стала? Что-то до столкновения с тобой даже не слышал о таких маневрах. Если бы такое практиковалось в САСШ или Европе, об этом весь мир бы знал. Пусть у вас оно тоже не на каждом углу встречается, но об этом нигде не говорится. А почему? Молчи. Твоя позиция мне понятна. Потому что в любой момент какой-нибудь самурай может вспомнить традицию испытывать новый меч на ком-то слишком болтливом. Демократия у вас, как говорится, с японской спецификой. Подобное надо учитывать. Ладно. Мне продолжить рассказ? – спросил у Мисузу напрямую.

– Извините меня, господин, – неожиданно отступила она.

Всё ж таки она давно в этой стране живёт…

– Не за что. Хорошо хоть иногда вспоминаешь, как правильно ко мне обращаться. Но продолжим. Как ты правильно заметила, всё же кое-какая демократия у вас есть, и потому на простых гражданах устройство испытывать не стали. Но и назвать выбор тех, кто их опробовал, хорошим ни у одного здравомыслящего человека язык не провернётся. А у вас всё это вполне нормально. Ими оказались «ненужные дети», как здесь выражаются, а попросту детдомовцы. И вот, вживить это устройство сначала пытались всем без разбора. Ни пол, ни возраст помехой не были. Самыми маленькими были двухлетние малыши. Харуми тот проект не возглавляла, а занималась непосредственно подопытными детьми. Уму непостижимо, пытаться вживить детям неизвестно что! И она даже сама признаёт, что вовсе против такой работы не протестовала. Более того, зарекомендовала себя как серьёзный исследователь, – проговорив это, остановился, обдумывая следующие слова.

Но сначала посмотрел на виновницу дискуссии. Харуми умудрилась сжаться на стуле, почти не изменив позы. Факты, произнесённые вслух, очень жёсткая вещь, особенно в её случае. А ведь ещё не дошёл до самого неприятного.

– Она себя вела не как идеальная женщина. Но ведь и вы ничего сверхъестественного не рассказали, – неожиданно вступилась за неё Мисузу.

– Куда же ты всё время так спешишь. Ведь стыдно станет, когда доскажу. Так вот, продолжим. Всего в программе приняло участие около двух тысяч «ненужных детей». Более двухсот скончались сразу от иммунной реакции. Справедливости ради нужно сказать, было это в самом начале, но исследования не остановили. Устройство доработали, и оно даже вживлялось, но через некоторое время опять пришла беда. Эти дети стали впадать в кому. Сама можешь подсчитать, сколько их было. Их, конечно, не бросили и даже подключили к системам жизнеобеспечения, но финансировалось это по минимуму и, естественно, привело к предсказуемому результату. На сегодняшний день в живых осталось немногим меньше семисот. И обвинить в таком положении Харуми нельзя. Даже скажу больше, она близко к сердцу приняла эту трагедию. Так проект разделился на два совершенно различных, и появились разные устройства. Одно ты знаешь, как «маяк», недавно тебе вживлённый, кстати. А второй назвали «ядро», придуманное как раз ей. Идея и состояла в том, чтобы с помощью нового проекта вернуть к жизни всех пострадавших детей. Так что, как видишь, когда брали генетические образцы у Микото, твою дочь ни на секунду не обманывали. Самое интересное началось потом…

– Так за что Харуми должна была мучиться совестью?! – вернула Мисузу меня к началу рассказа.

Обсуждаемый нами учёный вовсе не расправил плечи. Она-то знала окончание истории, которое сама же рассказала, и потому лишь печалью посмотрела на Мисаку-старшую.

– За всё остальное. Её «ядро» так и не стало совместимо с человеком, только вот ваши технологии генетического модифицирования совсем не то же самое, что в Русии. Ты думаешь, необходимость постоянной генной терапии откуда взялась? Надо отдать должное, как обойти эту проблему, она придумала и даже реализовала, но активировать не смогла. Более того, изготовление всех расходников переложила на сторону, и теперь, когда мне удалось воспользоваться её идеей и дать возможность Младшей жить полноценной жизнью, компания «Мицубиси» просто отказывается их поставлять в необходимом количестве. И надвигаются проблемы, в очень обозримом будущем. И не факт, что, в итоге, она выживет. Да и нет гарантий, что, несмотря на нахождение остальных в биореакторах, с ними не произойдёт то же самое. Им хоть и нужно меньше, но если корпорация «Мицубиси» не продаст, то и взять-то больше негде. А всё почему? Не интересны ей были всякие мелочи. Харуми хотела получить от «сестёр» твоей дочери только нужное ей! Как они потом будут жить, её интересовало мало. Вернее, всё сводилось к заинтересованности вашего правительства. Им надо, вот пусть и думают. А они, нехорошие такие, урезали финансирование, даже не дав закончить проект… Уже тогда Харуми продемонстрировала жившего в ней безумного учёного. Уйдя из проекта, она в прямом смысле обрекла созданных ей «сестёр» Микото. Ничего удивительного, что в итоге их буквальным образом истребили. Остальным-то они, вообще, нужны не были! А дальше, за нашим блестящим учёным тянется шлейф убийств, сломанных человеческих судеб, искалеченные и инвалиды, преступления, коим не счесть числа. И вот, перед нами сидит уже обыкновенная наркоманка, – закончил свой спич и посмотрел на остальных.