Точка преломления

Я работала одна, слушая, как в коридоре играли в покер. Это отвлекало меня от того, что Чейз и Шон еще не вернулись.

— Видела, какой я тебе принесла подарок? — В комнату влетела Кара, ее огромный выцветший свитер беспечно сполз с одного плеча. Каким-то образом она была красивой даже в этом.

— Нет, если это не мыло. — Я улыбнулась, стараясь, чтобы мой голос не передавал той настороженности, которую я ощущала. Уже несколько недель я вела себя мило, пытаясь подружиться с единственной, кроме меня, девушкой здесь, но ее переменчивое настроение усложняло задачу. Кара закатила глаза и толкнула стопку небольших коробок, так что их содержимое выпало на пол.

— Эй! — Я подскочила, чтобы перехватить их.

Под теми коробками, что она опрокинула, находилась еще одна, которую мне еще нужно было разобрать. Кара отогнула картонную крышку и достала темно-синюю плиссированную юбку.

Воспоминания лавиной обрушились на меня: исправительный центр, моя последняя встреча с мисс Брок, директрисой, когда она готовилась наказать меня, после того как приказала солдатам избить Ребекку. Звук, с которым дубинка обрушилась на спину моей соседки по комнате, когда та потребовала сказать, что случилось с Шоном.

Я поставила упавшие коробки на место, идеально выровняв все углы.

Как всюду в других местах, в этом городе Сестры спасения тоже взяли на себя благотворительность. Они были, как однажды сказала мне другая нарушительница Статей, "ответом Милиции нравов на феминизм" и управляли бесплатными столовыми, детскими домами и даже школами.

Внезапно меня прошила дрожь волнения. Кара сможет надевать это, отправляясь на задания в город. Я смогу это надевать. Сестрам разрешено ходить в такие места, куда не пускают гражданских, совсем как ребятам из сопротивления, когда они одеты в украденную солдатскую форму или комбинезоны Horizons. Впервые я по-настоящему обдумывала возможность выйти из "Веланда", и это было похоже на освобождение. Воодушевляло.

Но по большей части это было невозможно. Я не смогу выполнять задания, которые выполняет Кара. Однажды меня уже поймали. В следующий раз мне не выпадет роскошь получить укол стрихнина, как приговоренным солдатам в камерах заключения на базе. Мне достанется пуля в голову.

— Видишь, теперь ты со своим мальчиком можешь устроить игры с переодеванием, — сказала Кара с искусственной улыбкой.

Ее слова вызвали неожиданную волну унижения. Я уже была готова ответить что-нибудь, о чем, возможно, впоследствии пожалела бы, когда из комнаты, где находилось радио, раздались крики Билли.

— Снайпер! Снайпер!

Мгновенно мы обе вылетели из комнаты и ринулись по коридору мимо двух других дверей туда, где собрались игроки в карты. Все толкались, пытаясь пробраться ближе к конфискованному пульту управления, над которым корпел Уоллис.

— Молчать! — проревел Уоллис. Как только болтовня стихла, в комнате зазвучал серьезный голос Дженис Барлоу, диктора местной новостной станции МН.

— ...указывают, что четверо солдат были убиты через несколько часов после наступления комендантского часа с расстояния как минимум сто ярдов (91,4 м). Сегодня утром источники в ФБР заявили, что Бюро очень близко подошло к обнаружению Виргинского Снайпера, который, по их мнению, несет ответственность за серию убийств, насчитывающую уже семерых солдат.

— В точку! — выкрикнул один из парней, вернувшихся с Карой несколько часов назад. На него тотчас зашикали двое братьев, которые выдавали завтрак.

— ...второе убийство в штате Теннеси, первое произошло в пятидесяти милях (80 км) к югу, в Нэшвилле. Под влиянием кризисной ситуации Федеральное бюро реформации постановило, что до тех пор, пока преступник не будет задержан, комендантский час в штате будет начинаться в пять часов вечера. Напоминаем гражданам соблюдать ограничения и сообщать о любых нарушениях Статута по телефону "горячей линии" или ближайшему офицеру ФБР.

Во время паузы в коридоре раздались аплодисменты. Один нервный парень, который был ненамного выше меня, неожиданно схватил Кару и закружил ее в импровизированном танце. "Четверо, — повторяли люди. — Четверо, когда раньше снайпер убивал по одному". Я попыталась улыбнуться, но мой желудок скрутило.

— Тихо! Тихо, это еще не все! — закричал Билли. Он наклонился, а Уоллис настроил громкость.

— ...определили, что бомба, собранная из деталей бытовой техники, являлась прямой попыткой покушения на жизнь Вождя Реформации. Состояние канцлера Рейнхардта стабильно, сейчас он идет на поправку. Настоящее местонахождение канцлера публике не называется. Вчера вечером президент сделал следующее заявление.

Последовала еще одна пауза, но на этот раз никто не произнес ни слова. Никто не смел даже дышать. Покушение на жизнь правой руки президента внезапно уменьшило значение достижений снайпера.

Из динамика раздались посторонние шумы, и внезапно комнату наполнил мужской голос.

— Поступки радикально настроенных масс не представляют и никогда не будут представлять желания большинства. То, что произошло вчера с канцлером Рейнхардтом, — это испытание. Испытание нашей веры. Нашей моральности. И нашей свободы. Это шанс доказать наше единство и узы, связывающие всех граждан нашей страны. Это шанс выкорчевать наконец пороки гедонизма, которые привели к упадку, развеять хаос, в котором мы оказались во время Войны, и уничтожить каждого террориста, который стоит между нами и безопасным, мирным будущим. Никто не говорил, что реформация будет простой, но верьте мне, когда я говорю, что она возможна и справедлива.

Я уже давно не слышала речей Скарборо. Мы с мамой смотрели по телевизору его выступления в первые годы Войны, когда он был сенатором своего штата. Даже сейчас я могла представить его лицо: пучок седых волос на необычно широком лбу, поджатые в беспокойстве губы, пронизывающий взгляд, который, казалось, через экран телевизора проникал прямо в нашу гостиную. Мама говорила, что нельзя доверять тому, кто разговаривает с телекамерой, как с живым человеком.

Позже в школе я узнала, что движение Скарборо, "К новой Америке", существовало уже много лет, проповедуя традиционную мораль, цензуру и отмену разделения церкви и государства. "Единая вера, единая семья, единая страна" — таким был их первый слоган, который позже, когда Скарборо избрали президентом, превратился в следующий: "Единая страна — единая семья". В своей предвыборной кампании он обвинил в нападении на наше государство моральные слабости существующей администрации, и жаждущие изменений граждане ему поверили.

Обычно он говорил тихо. Если не вслушиваться в смысл его слов, то его голос звучал почти гипнотизирующе.

Доказать узы. Уничтожить каждого террориста.

Что же, я знала, кого он называл террористами. Людей вроде моей мамы. Вроде меня. Тех, кто стоял между ним и идеальным, послушным миром. Он разделил наш народ на покорных домашних питомцев и отбросы, но у меня было мрачное предчувствие, что скоро нам станет еще хуже.

Мисс Барлоу закончила передачу девизом ФБР: "Единая страна — единая семья".

— Кто-то пытался убить Рейнхардта? — спросила наконец Кара. Она выглядела шокированной, как и все остальные. Я попыталась представить себе канцлера, но не могла. Он пришел к власти посредством телевидения во время того, как Скарборо формировал ФБР, и руководил деятельностью солдат.

— Интересно, как к нему подобрались так близко. — В тоне Уоллиса слышались коварные нотки, но его слова имели смысл. Президент и его советники путешествовали тайно, не имели постоянной резиденции, не останавливались где-либо надолго. Насколько я знала, так было заведено во время Войны, когда вероятность нападения на политиков была очень высока.