Точка, точка, запятая...
Шрифт:
— Тебя запирали? — спросила какая-то девочка.
— Само собой, — ответил Леша.
— А в окно? — наивно предположила другая.
— Третий этаж, не оборвешься, — ответил Леша, все больше воодушевляясь. Хрипотца Морозова уже была наготове.
— Про что говорили?
— Предупреждали насчет грабежа, — скромно ответил Леша.
Наступила волнующая пауза.
— Лешенька у нас личность, — сказала наконец Галя и погладила Лешу по голове.
И тут Женя не выдержала.
— Да! Поздравляю тебя, Леша, — сказала она. — Достиг! Добился все-таки своего! Ты теперь просто…
Когда Женя говорила это, ребята начали хихикать. А потом замолчали.
Наверное, в эту минуту стало стыдно не одному Леше, о чем можно было догадаться по тому, как распался кружок вокруг него и как смотрели на Женю ребята, когда она шла к своему столу. Потом Женя вдруг передумала и села рядом с Турманидзе.
Вот как все обернулось.
…Вместе со звонком в кабинет вошел Иван Федорович.
— Ну-с, на чем мы остановились? — обратился он к классу.
Неожиданно Зиночка Крючкова подняла руку.
— Теряешь индивидуальность, — тихо сказала ей Галя Вишнякова, понимая, что это начало конца.
— А мне тройка важнее! — как всегда, гордо ответила Зиночка.
— Кукареку! — тихо сказал Вадим.
— Ну и что?! — повернувшись к нему, спросил Турманидзе.
— Смешно, — ответил Вадим неуверенно.
— Это тебе кажется… — сказал Вахтанг.
Накрапывал дождь, и прятаться за телефонной будкой возле закрытого павильона «Фрукты — овощи» Волику было не слишком весело. Уныло поглядывал он на выходящих из школьного парадного старшеклассников.
И вдруг на лице его отразилось крайнее недоумение. Он увидел Женю и Вахтанга, которые, разговаривая о чем-то, вышли из парадного и зашагали в сторону Жениного дома.
Потом появился Леша. Рядом с ним шла Галя Вишнякова. Она была почти на голову выше Леши, но это ее не смущало. Галя изображала глубочайшее внимание к своему спутнику.
Волик растерялся. С некоторых пор он с таким уважением относился к Жене, что сейчас ему было совершенно невозможно решить, за кем он должен последовать. Волик метнулся в одну, потом в другую сторону и наконец, отчаявшись решить эту сложную проблему, пошел домой.
На этот раз Волик не услышал, как его друг, наконец собравшись с духом, спросил уставшую изображать внимание Галю Вишнякову:
— А у тебя бывает так… Вот ты чего-то не понимала, не понимала… например, по физике… а потом вдруг — раз, и тебе стало так все ясно и интересно, что даже кажется, будто ты одна в целом мире так здорово все понимаешь… Хотя, конечно, тебе хорошо известно, что это не так…
Галя хихикнула.
— Не бывает, — сказала она. — Я, видишь ли, каждый день уроки учу, а в учебнике все ясно изложено.
Они проходили мимо будки с газированной водой.
— Выпьем с вишневым? — предложил Леша.
— Я никогда на улице воду не пью, — ответила Галя.
У
Вахтанга и Жени разговор, казалось бы, шел более оживленно.— Я считаю, что на первом плане мысль, а не память, — убежденно сказал Вахтанг.
— Я тоже, — негромко ответила Женя.
— Из этого следует, что для будущего ученого важнее думать, чем упражняться.
Вахтанг все более воодушевлялся.
— Угу, — сказала Женя.
Против обыкновения, Вахтанг говорил так горячо, что стал даже размахивать руками.
— У нас забывают, что в основе каждой теории не формулы, а идеи.
— Извини, я на троллейбус, — сказала Женя. — Но я с тобой во всем, во всем согласна. До свидания!
— Встань сейчас же! — приказал Волик Леше, который, уткнувшись лицом в подушку, валялся на тахте.
— Не встану, — промычал Леша в подушку. — Женя теперь меня презирает.
— Значит, всю жизнь так собираешься лежать?
— Всю жизнь.
— Это не выход, Леша. Так ты ей ничего не докажешь.
— А что, что я могу доказать? Выше головы не прыгнешь.
— Нет прыгнешь.
— Не прыгнешь.
— А я говорю — прыгнешь!
Леша поднял голову, и Волик вынужден был отвернуться от него, потому что ему показалось, будто в глазах друга стоят слезы. Волик этого не выносил.
— Прыгнешь, Леша, — сказал Волик, не глядя на друга.
— Раз, два, три, четыре… — командовал дядя Костя. По гулкому спортивному залу бежали двое: толстая девочка-«тучница» и Леша.
Очевидно, он все-таки решил прыгнуть выше головы, но тренироваться ему пока что приходилось в группе ОФП.
Толстая девочка, как и предсказывал когда-то учитель физкультуры, бежала гораздо легче, чем прежде. Видно, и вес она сбросила, но до щепки ей было еще далеко.
Лешины силы истощались. Он начал сдавать.
— Дядя Костя, скоро секция начнется? Мы уже все готовы.
С этими словами в зал вошла Женя и безразличным взглядом посмотрела на бегущих. Она была в спортивном костюме и по временам делала разминочные движения.
— Сейчас, сейчас, — ответил учитель и скомандовал: — Жучкова, перешла на шаг!
А потом напряженным голосом, словно пытаясь своим мышечным усилием подтолкнуть Жильцова, закричал:
— Давай, Леша, давай! Еще немного! Хотя бы три круга! Три, Леша!
Меньше всего Леше хотелось, чтобы Женя видела его в группе отстающих. У него даже мелькнула мысль прекратить бег.
А дядя Костя продолжал:
— Запомни — наибольшую пользу получишь, когда, почувствовав утомление, заставишь себя пробежать еще немного.
И Леша поднажал, всем своим видом показывая, что ему все равно, кто на него смотрит. Да, он в группе ОФП, но ему безразлично, как к этому отнесутся некоторые.
Между тем Женя, долго рассматривавшая носок своей тапочки, скользнула рассеянным взглядом по Леше и вышла из зала каким-то замысловатым, пружинящим шагом.