Точка зеро (Мертвый ноль)

— Проклятие.

— Он был всего в нескольких кварталах от нас, твою мать. Но кто же знал; нам пришлось поставить машину там, где мы смогли найти место.

— И все равно я бы остался со Свэггером.

— Черт побери, мои люди с ног валятся от усталости. Здесь ничего не случится еще минимум двенадцать часов. Завтра состоится долбаная пресс-конференция. Вы сможете посмотреть ее по каналу «Фокс-ньюс». А мне нужно уложить своих ребят баиньки.

— Ну, хорошо, хорошо, отправляйтесь в кровать. Вернетесь завтра со свежими силами и рвением, с тем самым хваленым огоньком Боджера, которым вы так славитесь.

— Вы должны будете предупредить нас, если в Вашингтоне отменят все намеченные мероприятия. В этом случае, без Зарси, чтобы выманить Рея, наверное, больше ничего не случится.

— Буду держать тебя в курсе, — пообещал Макгайвер, после чего со свойственной ему высокомерной грубостью закончил разговор.

— Долбаный член, — пробормотал Мик. — Ладно, едем в мотель и заваливаемся спать. Возвращаемся на пост завтра в половине седьмого утра.

— Я так устал, что даже не знаю, смог бы отреагировать, если бы какая-нибудь сучка стала сосать мой член, — заметил Клоун Крекер, и это была не шутка, а угрюмая констатация факта.

— Что ж, можешь не беспокоиться, потому что этого все равно не случится. И Рея Круса мы тоже не возьмем; этот маленький желтый ублюдок очень скользкий, я вам точно говорю.

— Я все ломаю голову, почему он не выстрелил, — задумчиво произнес Тони Зи. — Первый раз слышу, чтобы он не выстрелил.

Штаб-квартира балтиморского отделения ФБР,

Вудлон,

Балтимор, штат Мэриленд,

22.00

— Он не выстрелил, потому что ты ему помешал. Шесть парней из Секретной службы набросились на Зарси, закрывая его. Вот почему он не выстрелил.

— Ты ничего не понимаешь, — возразил Свэггер. — Он слишком быстрый, чтобы это могло его остановить. Я увидел опустившееся окно, толкнул тебя…

— Могу добавить, с излишним энтузиазмом.

Все присутствующие на совещании рассмеялись, несмотря на усталость. После случившегося они оставались на месте еще несколько часов, и это после утреннего рейда. Все были измотаны, кофе давно остыл. Это продолжалось уже восемь часов, однако до сих пор никто не сказал ничего разумного.

— Я выхватил пистолет, — продолжал Боб, — поднял его, выстрелил. Все это заняло по крайней мере три секунды. Я стар, больше не могу двигаться быстро. Не смог надежно схватить рукоятку пистолета, пришлось повозиться с предохранительной защелкой. На все это потребовалось время. Три секунды. Минимум. Может быть, больше. Что делал Крус все это время?

— Ждал, когда откроется цель. Там повсюду наши агенты, ему нужно стрелять в гущу толпы, он ждал, когда откроется Зарси. Тот так и не открылся, затем начался бедлам. У Круса железная дисциплина; он понял, что не сможет выстрелить, и отступил.

— Готов поспорить, когда мы получим видеосъемку, ты увидишь, что Зарси был открыт. Крус остановился, когда мог бы его завалить. Я это знаю.

— Никаких доказательств у вас нет, — вмешался кто-то. — Легко просто говорить, но если нет доказательств, зачем вообще поднимать эту тему?

Боб пропустил это замечание мимо ушей.

— Я не вижу никаких объяснений, почему Крус не выстрелил. Он действует очень быстро, это факт. За долю секунды взять цель в прицел, идеальный контроль спускового крючка, все кончено меньше чем за секунду. Однако у него их было три, а он так и не выстрелил. Невозможно понять, в чем тут дело.

— Ты затрагиваешь очень тонкие моменты, — сказал Ник. — Но, может быть, просто в душе сочувствуешь снайперу. Тебе хочется, чтобы он вел с нами какую-то игру, а не просто пытался убить цель, подчиняясь извращенному стремлению отомстить за Виски-два-два, которого, на его взгляд, предали и принесли в жертву. И тут приходится полагаться только на твою интуицию, идущую вразрез со всеми доказательствами.

Боб покачал головой. Он тоже бесконечно устал — мысли как в тумане, рефлексы стали липкими, язык едва ворочался во рту.

— Ну, хорошо, — подвел итог Ник. — Я принимаю решение. Всем выспаться. Пусть следователи продолжают собирать информацию, а полиция ищет Рея, хотя из этого мало что получится. Мне нужно, чтобы завтра все были на месте, мы еще раз повторим все это и приведем в презентабельный вид. На меня давят из Вашингтона, требуют пресс-конференцию, так что она назначена на десять часов. Может быть, к тому времени что-нибудь случится. Может быть, Рей сам явится с повинной.

Смех получился жидким.

— Ник, у нас есть показания мусорщиков, они дали четкое описание внешности. Может быть, завтра показать фото Круса по телевидению?

— Я еще ничего не решил. Если мы это сделаем, тысяча журналистов начнет копаться в прошлом Рея Круса, и эта информация хлынет самым настоящим потопом, нагромоздит горы дерьма между нами и тем, что мы должны делать. Нам придется допрашивать только тех, кто уже успел покрасоваться в вечерних выпусках новостей. Рей станет самым знаменитым человеком в Америке, и что нам это даст? Не думаю, что это поможет найти Круса, потому что он слишком умен. И все окажется окутанным плотной дымовой завесой. Я потолкую с Управлением, посмотрю, как отнесется к этому их хладнокровный гигантский марсианский интеллект. Возможно, мы решим промолчать, в надежде на то, что нам удастся протащить все это, ничего особенно не разглашая.

Участники совещания встали и потянулись к выходу.

Боб подсел к Нику.

— Извини, я жутко устал. Ты хочешь, чтобы я заткнулся со своими сомнениями? Вижу, особого толку от меня все равно нет.

— Нет, всем известно, что ты сумасшедший. К тому же ты крутой герой. Так что делай то, что считаешь нужным. Все, чем ты занимаешься, — задаешь вопросы, стремишься докопаться до самой сути, привносишь в дело свои уникальные познания и интеллект, — все это очень помогает, хочешь верь, хочешь не верь. Ребята в команде тебя обожают, и они работают, не жалуясь. Вариант беспроигрышный, только ничего не выдавай журналистам.

— Я ненавижу этих ублюдков.

— Выспись хорошенько. Ты больше не Супермен.

— Никому не говори, но я им никогда не был.

Гостиница «Тимониум Холидей-Инн»,

номер 233,

северная окраина Балтимора,

04.30

Он спал черным сном мертвых, тяжелым и без сновидений, полностью расставшись с этим миром. Затем его начал тормошить сон. Ему снилось, что одна его рука к чему-то привязана, он не мог ею пошевелить. Это ему мешало, он начал крутиться, проходя через различные уровни бодрствования и быстрого сна, пока наконец его не ударило больно прозрение, что рука действительно привязана к изголовью кровати. И тут до него дошло, что он не спит и он не один.