Точки притяжения

– У тебя от моего вида улыбка потухла, – сказал он своей обычной интонацией.

«Которую хрен разберёшь!» – иногда хотелось кричать ей. Сейчас, по крайней мере, не было понятно, какую интонацию он имел в виду: шутливую, огорчённую или укоризненную.

– Ты постоянно приписываешь себе слишком много: то я хочу убежать от тебя, то у меня от тебя улыбка тухнет.

– М. То есть я тут не при чём?

Кира мысленно приложила руку к лицу: она хотела уверить его в том, что не относилась к нему так плохо, как он себе фантазировал, а в итоге почти напрямую сказала «мне на тебя плевать».

– В этих случаях точно не при чём.

– Ты недавно сказала, что с удовольствием прогуляешься со мной.

– Я помню, – снова улыбнулась она, – А что?

– Если ты сегодня сразу домой, то мне в ту же сторону.

– Встретимся у выхода?

– Да, давай, – согласился Макс и тут же ушёл.

«Мне, вообще-то, туда же…» – разочарованно подумала Кира, проводив его взглядом: он ушёл в сторону офиса – туда, куда она сама собиралась сейчас возвращаться. Она подождала, пока он скроется из виду, и пошла следом. Что-то с ним сегодня было не так: он не был похож на обычного себя. Кажется, он выглядел расстроенным.

***

Они встретились не у выхода из здания, а на выходе из лифтов – случайно. До самого тротуара они шли молча. Потом Макс обернулся к ней и, показав на наушники на её шее, немного недоумённо спросил:

– Будешь что-то слушать?

Кира ещё никогда в жизни не чувствовала себя так глупо: она настолько привыкла вытаскивать наушники из рюкзака и надевать их себе на шею ещё до входа в лифт, что делала это, не задумываясь. «Как это, интересно, выглядит со стороны? Я решила погулять с тобой, но на случай, если мне станет чересчур скучно, у меня есть выход?» – удручённо подумала она.

– Нет. Я их на автомате надела, – призналась она, решив озвучить правду.

– М. А что бы ты слушала, если бы пошла одна?

– Queen.

– М.

«М?» – недоумённо повторила Кира в своей голове. Он определённо был в какой-то прострации. У него даже были немного опущены плечи; обычно же он ходил прямо, не горбясь.

– А ты разве не должен спросить «серьёзно»?

– А. Точно. Серьёзно?

– Нет… Ты чем-то расстроен, да? – спросила она, не удержавшись: из-за его очевидной рассеянности этот вопрос казался простительным.

– Нет. Я просто… – он взял небольшую паузу для раздумья, – не выспался.

«Невыспавшиеся люди выглядят не так», – захотелось ответить ей, – «Они выглядят сонными, несвежими и давятся зевотой. Ты точно чем-то расстроен. К тому же я видела тебя невыспавшимся – в прошлую субботу; и ты тогда не выглядел так, как будто у тебя отобрали воздушные шарики». Она ничего не сказала вслух. Спустя несколько минут их молчание начало ей досаждать.

– Ты знаком с братом Амира?

Она всё-таки решилась поговорить об этом. Говорить, правда, придётся очень осторожно.

– Нет. Видел пару раз и всё. А что?

– Я видела его вчера здесь: разговаривал с Амиром перед зданием. Я, конечно, не знала точно, что это его брат, но они похожи.

– С бородой?

– Ага.

– Скорее всего он, да.

– Амир про него нечасто рассказывает, да?

– Да, – ответил Макс и, подумав, прибавил, – Да, и правда нечасто.

– Они в плохих отношениях? – спросила Кира, несмотря на боязнь произвести впечатление сплетницы.

– Судя по всему.

– Из-за чего?

– Не знаю.

Кира мысленно глубоко вздохнула. Спросить у него про Таню она не решалась. Каким образом можно было узнать хоть что-либо про его личную жизнь? Голос Алисы в её голове произнёс: «Ты хочешь узнать, есть ли у него девушка? Это очень конкретный вопрос. Думай». Как можно было начать говорить про личную жизнь в рамках нейтрального диалога? Кира видела только один путь: начать рассказывать про свою личную жизнь, тем самым приглашая его подхватить тему и рассказать про себя. Если бы она не была в нём заинтересована и ей бы требовалось узнать, есть ли у него девушка, она бы тут же начала сочинять рассказ про своего несуществующего парня в надежде вывести его на откровенность относительно свой девушки, если такая всё-таки была. Но сейчас этот вариант был невозможен: в его глазах она должна была оставаться свободной, чтобы ничего не мешало переходу их отношений через дружеские границы, если это всё-таки собиралось когда-нибудь случиться. Конечно, можно было начать сочинять историю про своего несуществующего бывшего парня, с которым она якобы рассталась незадолго до переезда и который, к примеру, продолжал ревновать её ко всем вокруг – эта подробность должна была связать её прошлую личную жизнь с текущим моментом и помогла бы побудить Макса к рассказу о своей текущей личной жизни. Наверное, это могло было бы сработать, если бы не три «но»: ревнивый бывший парень мог выглядеть отпугивающе; Макс мог подхватить тему и начать жаловаться на своих бывших девушек; подробное обсуждение личных жизней могло пошатнуть их текущий уровень отношений в сторону подвешенной неопределённости – мог заставить его подозревать, что она была к нему неравнодушна. По этой же причине она не могла напрямую спросить у него «есть у тебя кто?»: это было немыслимо – это бы с головой выдало её заинтересованность. Кажется, узнать о наличии у него девушки в рамках лёгкого дружеского диалога было невозможно.

Они уже подошли к месту развилки.

– До завтра, – улыбнулась Кира.

– Завтра? А, точно. В два, да? До завтра, – сказал он и ушёл, оставив её гадать о причинах своего подавленного настроения.

«Может, он поссорился с девушкой?» – подумала она, но тут же в ужасе придушила эту непрошенную мысль, которая хоть и содержала в себе вероятную причину его плохого расположения духа, но была парализующе пугающей и абсолютно нестерпимой.

Примерно за 4 месяца до дня 1, суббота

Сегодня вечером снег как будто спятил: казалось, что он усиливался с каждой минутой. Не мог же он усиливаться вечно? Таня опаздывала на вечеринку в квартиру лучшей подруги; она должна была прийти на пару часов раньше, но её парень, с которым она навещала его друзей и который обещал её подвезти, постоянно откладывал выезд. Каждый раз, когда она думала или говорила вслух «мой парень», ей казалось, что она ему льстила: он выглядел не так уж и молодо. Она наконец-то вышла из его машины, атмосфера в которой была накалена настолько, что ей хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и представить себя в другом месте; к тому же из-за погоды им пришлось ехать очень медленно: насмешливо тянущееся время только усиливало тяжёлое молчание. Пока она шла от автомобиля до подъезда, снег успел настолько сильно облепить её ноги и завалить её волосы, что для полного упадка настроения не хватало только того, чтобы кто-нибудь вылил на неё помои из окна второго этажа. Ей почти непреодолимо хотелось курить, но она больше не могла опаздывать ни на минуту: мысль о встрече с подругой была единственным, что удерживало её от срыва – по крайней мере, внутреннего. Дверь подъезда оказалась открытой; написав подруге «я здесь», Таня стряхнула снег с безостановочно тающего пальто и встала у входной двери квартиры; дверь открылась, и Соня выпрыгнула к ней так быстро, что Таня смогла увидеть только взмах её выдающихся коричнево-рыжих волос, прежде чем почувствовала крепкие объятия и услышала «Наконец-то хоть кто-то мой!».

– Привет… – пробормотала Таня из глубины объятия, – Я тоже рада тебя видеть. Все остальные гости не твои?

– Ага, – ответила Соня и, бросив на подругу тёплый взгляд, провела её в прихожую, закрыв за ними входную дверь.

В квартире было столько народу, что в нос тут же ударило недостатком кислорода.

– Мне лучше разуться, да? – спросила Таня, посмотрев на свои мокрые полусапожки, – И куда это? – она показала на отяжелевшее от влаги пальто, которое она только что сняла с плеч.

– Бросай сюда, – Соня небрежно взмахнула рукой в направлении диванчика, на котором громоздилась шаткая пирамида верхней одежды, – И, да, лучше разуться.

– Я потом найду его? – засомневалась Таня, положив пальто на плотную кучу влажных тканей.

– Оно сверху. В крайнем случае в четыре руки найдём, – заверила её Соня и, взяв подругу под руку, провела её в гостиную, где они смогли уютно устроиться в свободном месте у стены, – Выпить хочешь?

– Нет. Я бы покурила, но ничего, потерплю. А почему ты пригласила только меня?