Точку поставит сталь

Вздохнув, я задумался, чем сейчас занята Ч’айя. Решил поговорить с девчонкой, попробовать ещё раз объяснить ей саму суть «векселей»… но опустил руку с «болтушкой». Оправдания — самая бесполезная вещь во всём Тиаме. Врагов они только посмешат, а друзьям за полнейшей ненадобностью…

Я ещё раз осмотрелся в поисках хвостов. Вроде было чисто.

С другой стороны, даже если Песчаный Карп перехватил стержневое присутствие и вычислит меня, неосмотрительно покинувшего Пузыри, для отправки его йодда на моё задержание понадобится отнюдь не пять минут. А ещё… а ещё, если задуматься, то за каким бесом ему вообще теперь моя безволосая шкурка?!

Мой драный фаэтон покинул окраины Пиркивелля и углубился в сверкающий Чучсин, теперь ещё заметнее выделяясь среди дорогущих болидов на просторной многополосной Ротасу-ши. Впереди — на самом северном отростке района, — среди изысканных высоток мелькнул край туши «Абиман-Арены».

Словно мантру катая в голове мысль, что окружающим меня богачам и тетронам глубоко наплевать на терюнаши в ржавом огрызке, я попытался вспомнить, что вообще знал о «Восьмом цвете радуги». Ну, разумеется, кроме их визгливой, надоедливой и невероятно однообразной музыки.

Итак, вроде как они являются воплощением максимально идеализированного образа успеха и хорошей жизни. За их внешним видом следят целые стаи визажистов, мастеров скальпеля, тренеров, мозгоправов и специалистов по моде. Вылететь из группы — легче лёгкого, попасть в неё — тяжелейший труд, и лишь один из пары тысяч молодых чу-ха может рассчитывать на это после изнурительной учёбы в специальных школах.

Официально им запрещено употреблять, играть в азартные игры, попадать в аварии и совершать даже мелкие правонарушения. Выпивать, однако же, можно. Более того, отдельные нирмаата даже устраивают подопечным Недели Благости, на каждой вшивой станции Мицелиума трубя о неразделённой любви или неподдающейся строчке, толкнувших бедолагу-творца на дно пиалы. А когда звезда возвращается из старательно контролируемого запоя, сочувствующие фанаты просто теряют рассудок в очередном витке экстаза…

Высотки расступились, перевёрнутая суповая миска «Арены» надвинулась и закрыла небосвод.

Впечатляющая оказалась постройка, нечего сказать. Вживую многократно внушительнее, чем на свето-струнных слепках. Вроде как почти двести тысяч зрителей вмещает, а если стоячими на хардбольном поле, то куда больше. На фоне титанических лепестков из пластобетона моё корытце с истлевшими порожками смотрелось совсем уж неуместно.

Несмотря на огромный запас времени до концерта, вокруг стадиона уже собирались настоящие толпы. Многочисленные стаи охранников умело рассекали их и передвижными барьерами блокировали по секторам. На парковках и в близлежащих скверах вспухали импровизированные палаточные лагеря, болезненно напомнившие мне стоянку сааду для раненых и склад трупов.

Местами воинство «восьмицветников» ожидаемо осаждали ненавистники канджо-транса или фанаты других популярных групп. Тут были даже представители более агрессивных музыкальных стилей, но любая попытка отдавить хвост почитателям «ВЦР» тут же заканчивалась объединением последних, весьма жёсткими оплеухами зачинщикам и их изгнанием под презрительный писк, уж слишком неравны были силы.

Тут и там голосили продавцы закусок на передвижных лотках; вёрткие слибу бойко торговали поддельными кепками с изображениями любимчиков и не менее поддельными билетами «в первый ряд».

Через кольцевые блокпосты пропускали только грузовики с едой и напитками, поодаль шла подготовка отдельного парадного въезда для дорогих фаэтонов привилегированных гостей.

Я прижал «Барру» к тротуару и задумчиво побарабанил пальцами по панели управления. Ну конечно. Добрался без приключений, да. Но дальше этой части блестящий план Ланса фер Скичиры продуман-то и не был.

Отлично.

Просто прекрасно!

Наверное, теперь можно без спешки связаться с Диктатионом. Если он ещё «сидит за клавиатоном управления», эта половинка джи-там без труда поможет мне открыть нужные двери и даже шлагбаумы. Но… что-то мешало.

Непрошенная обида за разговор-откровение?

А может, сучья гордость?

Что ж, действительно блестящий план, Ланс… Бросить любимого человека, в скрипучем гробу выскользнуть из неспокойного Бонжура, притащиться в дорогущий Чучсин и… понять, что беспомощен.

С другой стороны, а на что вообще рассчитывал Белохвост? Что меня примут с распростёртыми, впустят и усадят за стол?

Я ещё раз осмотрел возможные подступы к стадиону. Пожалуй, можно применить «низкий писк» к охраннику. Но сучёныши ходили минимум парами, и мне едва ли позволят. А если позволят, дальше ожидает ещё далеко не один вооружённый громила, и если забалтывать каждого, то до песнопевцев я доползу без сил.

Ещё можно пробраться внутрь в грузовом фаэтоне. Если действовать осторожно, то был шанс проскользнуть через склады и технические помещения, а оттуда просочиться до апартаментов с музыкантами. Откуда меня тут же вышибут пинком под зад…

А можно всё же подключить Энки. Он отвернёт и ослепит камеры, в ответственный момент выманит охрану из нужных коридоров, даст мне беспрепятственный проход… Но что, если Диктатион уже уступил Шири-Кегарете? Если тот перехватит мой экстренный вызов или сыграет мстительно-злую шутку, натравив шкурохранителей?

Байши! Придётся рискнуть, иного рабочего варианта просто нет. Если только…

Я снова включил «Барру», вырулил на проезжую часть и неспешно (стараясь не давить хвосты торчащим в очередях и суетливо наплывающим на дорогу с тротуаров) направил фаэтон к ближайшему шлагбауму.

Да наплевать!

Уже через пять минут я отчитаюсь перед Чихри, что сделал всё, что смог.

Площадка перед третьим южным въездом пустовала. Прирастающую толпу будущих гостей концерта умело оттёрли за ярко-оранжевую свето-струнную растяжку, которую те покорно не пересекали. В отличие от меня, с мгновения на мгновение ожидавшего заряд шокера или чего потяжелее.

Ехал я по-прежнему медленно, со скоростью спотыкающегося старикана, нарочито осторожно и плавно, но глазастые парни на посту всё же накалились. Один толково отступил в бетонированное укрытие за гребёнкой боллардов, второй двинулся навстречу. Приподнял куртку над поясной кобурой, вскинул левую лапу.

Я остановил фаэтон, открыл окно, осторожно высунулся и скинул оба капюшона — импровизированный из накидки, и родной на пальто.

Чу-ха в синей форменной куртке стадионного стража замер. Острый нос его мелко задёргался, по серой морде прокатилась целая гамма чувств. Губы задвигались, будто он перебирал самые разные варианты вопроса, но я опередил:

— Куо-куо, уважаемый. Ты меня не знаешь, но мог слышать. Я Ланс фер Скичира из «Детей заполночи», ещё меня называют терюнаши. — Говорить я старался негромко и вдумчиво, почти в ритме «низкого писка», но пока не тратя лишних сил. — Разумеется, ты удивлён видеть меня тут, да ещё и в этом убогом фаэтоне, но поверь, пунчи, мне очень нужно повидать кого-то из «Восьмого цвета радуги».

Конечно, самец опешил.

Даже, пожалуй, о*уел.

Да что там?! Я видел детёнышей, впервые узнавших кусачую силу раскалённых углей и удивлённых меньше, чем этот здоровяк с тяжёлым башером на поясе.