Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)

Между тем, время шло, политические переговоры об урегулировании, которые вел Советский Союз с США, продвигались туго — американцы их явно срывали, ставя заведомо неприемлемые для арабов условия, в частности, отказ от возврата Израилем всех незаконно оккупированных арабских территорий. Как заместителю министра иностранных дел СССР, которому было поручено ведать ближневосточными делами, мне пришлось вести переговоры с представителями госдепартамента США, участвовать в переговорах, проводимых руководителями страны и министром иностранных дел А.А.Громыко. Американцы и слушать не хотели о возврате арабам всех оккупированных Израилем территорий. Отвергая наши предложения, они сразу в письменном виде давали свои формулировки. Когда им указывали на их явную неприемлемость для арабов, они тут же доставали напечатанные новые… столь же неприемлемые. Можно было лишь удивляться, почему, зная о неприемлемости своих предложений, они все же продолжали вносить их как бы в измененном виде. Все дело было, по-видимому, в том, чтобы создавалась видимость переговоров. США выступали вроде бы в роли миротворцев. Разумеется, о наших переговорах с США мы информировали руководителей арабских государств. Отсутствие продвижения в переговорах начинало сказываться на внутреннем положении в арабских странах, особенно в Египте. Проявлялось естественное нетерпение, недовольство сложным экономическим положением, появлялись экстремистские лозунги вроде «Сбросим Израиль в море!». Особенно активизировалось движение палестинцев, той части арабской нации, которая была лишена даже права на существование. Заметно усилили свою гласную и негласную пропаганду американцы. Внушалась мысль о том, что в руководстве арабских стран «не те люди», они не могут поладить с США, нужны другие руководители. Нынешние руководители напрасно выступают за сотрудничество с Советским Союзом, потому что он не может сдвинуть процесс урегулирования, поскольку за Израилем стоят США. Выход в том, что либо нужно искать «новых», сговорчивых с американцами руководителей, либо соглашаться с условиями Израиля. Все это, конечно, нервировало народы арабских стран, руководство, политические движения. Бездействие томило нетерпеливых египтян. На неоднократных переговорах на высшем уровне, на которых мне довелось присутствовать, египетские руководители говорили, что у них нет иного выхода, как начать военные действия против Израиля. Когда их спрашивали о том, какого рода действия они имеют в виду, какие ставят военные цели, какова боеготовность египетских вооруженных сил, ответы были расплывчатые; типа начать, а там видно будет, — хотя бы отвоевать лишь один квадратный километр.

Советские руководители, не отрицая права египетского руководства самому принимать любые решения, терпеливо давали разъяснения о целесообразности тщательного продумывания, точного расчета, подготовки проведения такого самого сложного внешнеполитического мероприятия, как начало военных действий. Ведь каждый полководец, начиная военные действия, верит в свою победу, но в конце концов один из них проигрывает.

Зимой 1969 года Египет начал «войну на истощение» — артиллерийский обстрел израильских позиций на Синае. В ответ израильская авиация начала наносить чувствительные удары с воздуха по египетским военным и гражданским объектам — заводам, городам, жилым домам, школам, больницам — без разбора. Египетское небо было плохо защищено от вражеской авиации. Президент Насер принял решение «секретно» посетить Москву для переговоров с руководителями нашей страны. На переговорах на самом высоком уровне он обрисовал трудности Египта, находящегося как бы в положении «ни войны, ни мира», признал, что египетские вооруженные силы, видимо, еще не готовы для крупных наступательных операций, им еще предстоит хорошо овладеть сложной современной военной техникой. Но налеты авиации Израиля становятся все более разрушительными. Для населения страны, и для экономики, и для подготовки вооруженных сил нужна надежная противовоздушная оборона. Он обратился с просьбой срочно прислать из Советского Союза современные ракетно-зенитные установки ПВО, а на время подготовки в Советском Союзе египетских расчетов (на это требуется не менее двух лет) направить в Египет советский военный персонал. Таким образом, речь шла теперь не о советниках-учителях, а об армейских расчетах для ведения боевых действий.

Просьба была неожиданная и сложная для принятия по ней решения. Я помню, как советские руководители много говорили Насеру о возможности отрицательного международного резонанса, о трудности объяснения всему миру, в том числе советскому народу, почему советская боевая часть в мирное время находится в другой стране и т. д. Однако Насер парировал эти заявления многими доводами, один из которых политически был вполне логичным: поражение Египта и других государств арабского мира вновь приведет к колониальному закабалению Ближнего Востока, хотя и не в прежних формах, нанесет удар по интересам безопасности и международному престижу Советского Союза.

Два дня шло сложное и многоплановое обсуждение просьбы Насера. Наконец, решение положительное для Египта, было принято. В нашей стране была специально создана дивизия ПВО под командованием генерал-майора А.Г. Смирнова (сейчас он генерал-полковник в отставке). Ее задача состояла в надежном прикрытии главных центров Египта — Каира, Александрии, Асуана.

Египетская сторона должна была обеспечить строительство сооружений для размещения зенитно-ракетных комплексов, укрытий и жилья для персонала, охрану боевых позиций и обеспечение безопасности советского персонала и т. п. Дивизия должна была по возможности скрытно прибыть в Египет и занять боевые позиции. Обо всей подготовительной и боевой работе рассказывают непосредственные участники событий — авторы воспоминаний, публикуемых в настоящем сборнике.

В начале 1970 года советское руководство направило меня с особым поручением к Насеру. Ожесточенная «война на истощение», конечно, сильно мешала политическим переговорам об урегулировании, могла привести к нападению на нашу дивизию на марше, до того, как она развернется на своих боевых позициях.

Мне была поручена деликатная миссия: убедить Насера в целесообразности прекращения «войны на истощение», не дававшей, по нашему мнению, никаких преимуществ Египту. Кстати замечу, что на заседании Политбюро ЦК КПСС ехать к Насеру для переговоров было предложено министру иностранных дел А.А.Громыко, но тот, к моему удивлению, сразу же наотрез отказался, считая разговор на эту тему с Насером бесперспективным, но тут же предложил мою кандидатуру, которая и была принята. Давая мне напутствие перед отъездом, А.А. Громыко сказал как бы в утешение, что будет уже хорошо, если поручение будет выполнено, хотя бы на 10 %.

…Насер принял меня весьма радушно, и мне удалось, используя различные аргументы, получить от него согласие на прекращение «войны на истощение», если, разумеется, Израиль пойдет на это. Рассказывая Насеру о трудностях в переговорах с американцами, для большей уверенности в будущих переговорах, я задал ему выходящий за рамки моего поручения «нескромный» вопрос — о конечной цели политики Египта в отношении Израиля: прекращение огня, или перемирие, или мир и сосуществование. На этот счет ясности ни у кого нет. Насер попытался было отшутиться, ссылаясь на то, что арабо-израильский конфликт — это фактически советско-американский конфликт. Я категорически отверг эту идею, сказал, что, даже посылая в Египет дивизию ПВО, мы лишь помогаем Египту защитить свою независимость, свои права, а воевать с США или Израилем не собираемся. Насер засмеялся, заметив, что никто ему еще так не возражал, и уже серьезным тоном заявил: «Вы можете исходить из того, что Египет хочет жить в мире с Израилем, если, конечно, Израиль будет уважать законные права арабов. Я человек мира, хотя временами приходится очень много заниматься военными делами». Он выразил большое удовлетворение деятельностью советских военных советников, вновь благодарил нашу страну за смелый и решительный шаг в деле защиты египетского неба. Так что поручение было «перевыполнено». «Война на истощение» вскоре прекратилась.

Прибытие дивизии ПВО вместе с бомбардировщиками-ракетоносцами и самолетами МИГ-25 (они назывались для маскировки М-500) с советскими экипажами отрезвляюще подействовало не только на израильтян, но и на американцев. На первых порах со стороны израильских военно-воздушных сил, а фактически США, были попытки «проверки» боеспособности советских зенит-но-ракетных установок, но результаты были для агрессоров плачевными. Ни один самолет Израиля, а точнее американские «Фантомы», не прорвался сквозь завесу, поставленную советскими воинами, хотя и применялись различные тактические приемы. Но об этом лучше расскажут в этой книге сами участники боев.

Для нас, дипломатов, появилась возможность вести в более спокойной обстановке политический диалог с США о ближневосточном урегулировании, но и не только о нем. Нахождение советского военного персонала в Египте было сильным средством у Египта и других арабских стран. Израилю, США и их союзникам было дано ясно понять: будет достигнута ближневосточное урегулирование, уйдет и советский военный персонал. Был и другой смысл: предупреждение США о том, чтобы они не пытались создавать опорные пункты против нашей страны на Ближнем Востоке.

В конце сентября 1970 г. внезапно скончался Насер. Это была тяжелая потеря для арабского народа, особенно Египта. Куда пойдет страна? На похороны Насера вылетела советская правительственная делегация во главе с Председателем Совета министров А.Н.Косыгиным. В состав делегации был включен и я, уже назначенный в тот же день новым послом нашей страны в Египте. Со смертью Насера начался сложный период в истории наших отношений с Египтом. Он требует отдельного, серьезного описания.

Разумеется, у меня установились теплые отношения с советскими военными. Я посещал позиции зенитно-ракетных комплексов, выступал с лекциями и докладами, беседовал с солдатами и офицерами. Им приходилось нелегко. Бетонные казематы, врытые в голой пустыне, с низкими потолкам и, койки в три яруса, какой-то искусственный воздух, создаваемый кондиционерами, — обстановка хуже, чем спартанская. Но… ни одной жалобы, просьбы об откомандировании. Долг есть долг, его нужно выполнить. Конечно, сложно было объяснять солдатам, почему египетские города по ночам сверкают неоновой рекламой, люди сидят в кафе, тысячи молодых египтян фланируют по улицам в то время, как их сверстники из далекой России несут круглосуточные дежурства у пультов управления зенитными ракетами.

Должен сказать, что в отличие от таких советских военачальников, как маршала Захарова, генералов Лащенко, Катышкина, Гареева и многих других, хорошо понимавших политическую обстановку, временный характер пребывания советского военного персонала в Египте, в более позднее время были и военачальники другого рода. У них не было ощущения остроты обстановки и понимания того, что наши военные были за границей в другой суверенной стране с конкретной целью — защитить наши интересы в стратегически важной зоне земного шара.

Особенно непросто стали складываться отношения после прихода к власти президента Садата. Ему, разумеется, египетские контрразведчики докладывали обо всех фактах непродуманных высказываний части наших военных относительно низкой боеспособности египетских вооруженных сил, нелестных суждений об образе жизни египтян, о самом Садате. Я это чувствовал из бесед с Садатом, которые в первые годы были регулярными — не менее одного раза в неделю. Все эти донесения о наших военных ложились на хорошо подготовленную окружением Садата почву, тем более, что он отличался к тому же крайней подозрительностью, даже мнительностью. Президенту в то же время регулярно по установленным с ним каналам связи через ЦРУ руководством США внушалась мысль: освободитесь от советского военного персонала и США сделают «невозможное» для Египта. Начались и провокации против наших военных: то обвиняли их, что они «шпионят» в пользу Израиля (?!), то в том, что вывозят много золота из Египта (!?). Все эти провокации быстро разоблачались нами, о чем я информировал Садата, но что-то, видимо откладывалось у него в голове.