Тогда в Иудее…

– А, может, и нам нальешь? – прозвучал голос за спиной Фесды.

Фесда обернулся и увидел двух молодых людей, одетых в симлы из дорогой ткани поверх коротких хитонов. У говорившего симла была ярко-зеленого цвета с крупными синими полосами. Хитон под ней, перехваченный широким поясом из тисненой кожи, был из дорогой египетской ткани. «Интересно, – подумал Фесда, – что надо этим людям у Дровяных ворот в такую раннюю пору?».

– Налью, если деньги есть.

– Деньги есть.

Молодой человек в дорогой симле достал из кармашка на поясе несколько медных монет и протянул водоносу.

– Мне и моему спутнику, – проговорил он, отдавая деньги.

Водонос наполнил кружки и протянул их молодым людям.

– А водонос прав, – произнес второй, выглядевший постарше, но тоже в дорогой симле и льняном хитоне, – день действительно будет очень жарким.

Сказав это, он как-то странно улыбнулся. Они выпили воду, отдали кружки водоносу. Тот торопливо привязал их и, еще раз пожелав Фесде удачной торговли, быстро пошел к городу. Фесда видел, как его окружили солдаты. Тот что-то говорил им, показывая на свои кувшины. Наконец солдаты расступились, давая дорогу водоносу, и тот скрылся в тени воротной арки. Фесда продолжал торговать, постоянно ощущая присутствие чужих людей за спиной. Это ощущение раздражало и даже пугало его. Он, было, хотел сменить место, но свободное пространство, куда Фесда намеревался перебраться, занял запоздавший селянин, свалив туда кучу мелкого сухого хвороста, годного разве что на растопку. Покупатели подходили, приценивались, иногда, если что-то нравилось, расплачивались. Он продал за две пруты щербатый точильный камень, за четыре пруты моток веревки, и какой-то селянин купил за денарий большую суму с длинными ручками, сшитую женой Фесды. Торговля отвлекла его, и он даже забыл о странных людях, расположившихся за его спиной. Фесда думал о предстоящем празднике и решил, что купит не барашка, а курицу – обычай допускал такую замену: ягнята, наверное, поднялись в цене. Пряности для вечерней трапезы дома были. Вчера, хотя торговля была не особенно удачной, он смог купить немного фиг и яблок для хоросета 42 . Сегодня он тоже купит небольшой кувшинчик вина и разбавит его водой, тогда каждый из членов семьи сможет выпить четыре чаши. Он вспомнил о четырех вопросах, которые должен был задать сыну в вечер праздника, и с грустью подумал, что Яхве лишил силы его чресла, и он смог родить только двух дочерей. От невеселых размышлений Фесду-Дисмаса отвлек приближающийся цокот копыт, подобный грохоту отдаленного грома, сопровождаемый протяжным звуком рогов. Фесда повернул голову и увидел, как над невысоким кустарником, зеленой каймой идущим по краю дороги, показались всадники в блестящих доспехах.

42

Хоросет – пряная фруктово-ореховая смесь – праздничное блюдо, приготовляемое на Пасху.

Меднокожей змеей колонна воинов размеренно ползла к воротам. В их неторопливом, слаженном движении чувствовалась мощь горного потока, смывающего на своем пути камни и стволы деревьев. Колонна приближалась неукротимо и угрожающе.

Впереди на гнедом жеребце ехал офицер в блестящем доспехе, таком же блестящем шлеме с красным плюмажем из страусовых перьев. Овальный щит красного цвета с бронзовым умбоном 43 был прикреплен к седлу позади всадника, красный сагум 44 , стекая с плеч, опускался на седло. Позади него ехали три офицера, за ними гарцевал вексилярий 45 в сопровождении двух тубиценов 46 , за вексилярием плотной слитной массой двигались всадники.

43

Умбон (лат. «выпуклость», «выступ») – металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы.

44

Сагум (лат. sagum) – плащ римских солдат, закреплялся на плече фибулой, изготовлялся из плотной шерсти и обычно был длиной до колен.

45

Вексилярий – знаменосец.

46

Трубицены – трубачи.

Когда голова колонны оказалась прямо напротив Фесды, двое молодых людей, стоящих позади него, выдвинулись вперед и, словно выбрав момент, бросились к всаднику, на ходу вынимая длинные кинжалы из складок симлы. Тот, что был постарше, оказался проворнее. Он первым очутился около офицера и прыгнул на него, одновременно нанося удар. И офицер, и всадник упали на землю. Офицер остался лежать. Нападавший вскочил, одним прыжком пересек дорогу и вломился в зелень кустарника. Все произошло так быстро, что стражники у ворот задвигались только после того, как инсургент, миновав мелкий кустарник, скатился вниз по склону и скрылся в зарослях терновника и боярышника. Второй юноша в зеленой симле бросился на крайнего офицера, ехавшего во втором ряду, но тот, заметив его, поднял коня на дыбы. Юноша остановился, растерянно оглядываясь, ища путь спасения, но офицер, опустив коня, прямо из седла бросился ему на плечи. Они упали на землю. Юноша вскочил, размахивая кинжалом в вытянутой руке. Он отступал, пятясь прямо на Фесду. Римлянин поднялся, обнажил акинак 47 и неторопливо, шагом уверенного в себе воина, пошел на нападавшего. Пятясь, юноша споткнулся о короб Фесды и упал на спину. Совершенно неосознанно Фесда нагнулся, чтобы помочь ему подняться. Он протянул упавшему руку, и тут что-то ударило его по затылку. Фесда упал, проваливаясь во мрак.

47

Акинак – короткий (40—60 см) железный меч.

Марк не успел понять, что происходит. И только когда Пантер свалился из седла на какого-то человека, он резко дернул повод, останавливая коня. Марк спрыгнул с седла, достал спату и неожиданно для себя увидел трибуна. Тот лежал на боку в какой-то неудобной позе, не шевелясь, голова его была неестественно откинута, и рядом с головой темнела лужа крови. Марк бросился на помощь Пантеру, но его опередил подбежавший декурион. Рукоятью меча он нанес удар по голове невысокого худого иудея, тот упал лицом вперед в придорожную пыль. Не останавливаясь, декурион ударил ногой, обутой в тяжелую калигу, пытавшегося подняться инсургента. Тот рухнул, выронив кинжал, схватившись руками за разбитое лицо. Сквозь белые длинные пальцы заструилась кровь. Декурион занес меч, чтобы пронзить инсургента, но его остановил окрик примпила:

– Живой, нужен живой!

Декурион вложил меч в ножны и, оторвав руки от его головы, рывком завернул их за спину. Марк увидел залитое кровью лицо юноши. Вместе с подошедшим Пантером декурион связал инсургента подобранными на земле веревками.

– Этого тоже, – приказал примпил, указывая на лежащего на земле Фесду-Дисмаса. Дисмаса связали подбежавшие вслед за декурионом солдаты.

Фесда очнулся и ощутил себя лежащим вниз лицом в серой пыли. Он попытался подняться, но с удивлением обнаружил, что руки его крепко связаны за спиной. Лежа, он повернул голову и увидел пропыленные ремни солдатских калиг и крепкие мясистые икры, тоже покрытые серым налетом пыли. Фесда хотел обратиться к этим икрам, но из горла вырвался какой-то хрип, и боль пронзила затылок. Он услышал слова на чужом языке и не мог понять, о чем говорят стоящие над ним люди. Потом его рывком подняли с земли так, что его худое слабосильное тело затрепетало, и боль еще сильнее вцепилась в затылок. Фесду подвели и поставили на колени рядом с юношей в зеленой симле. Он увидел опухшее лицо соседа и кровь, которая текла из его рассеченной брови. Крупными бордовыми каплями она падала на ткань симлы, расплываясь огромными пятнами. «Кровь не отстирать – пропала симла», – подумал Фесда. И тут он начал осознавать странность и дикость своего положения. Почему связаны руки? Почему он стоит на коленях рядом с человеком, который, наверное, был сикарием 48 ? Почему солдаты сломали его короб? Почему они топчут его товары, мешая их с пылью? И ответом на все эти вопросы была страшная догадка, которая заставила Фесду содрогнуться, наполнила его маленькую душу ужасом. Неужели солдаты приняли его за сикария – друга этих людей? Это ошибка! Ошибку надо исправлять! Фесда поднял голову и, глядя на стоящего рядом солдата, превозмогая боль, проговорил:

48

Сикарии (лат. sicarii букв. «кинжальщики»; от sica «кинжал») – боевая еврейская группировка, действовавшая в Иудее, экстремистски настроенные националисты, возглавлявшие движение социального протеста.

– Я не с ними, я не они, развяжите меня.

Легионер, к которому он обратился, плохо понимал арамейский. Это был грек из Декаполиса – потомок македонских воинов. Он повернул голову и, не разобрав, что говорит этот тщедушный иудей, несильно пнул его ногой. Опасаясь более сильного удара, Фесда замолчал. Стоя на коленях, он видел, как спешившиеся всадники из пик и плащей сделали носилки, как закрепили эти носилки к седлам четырех лошадей и бережно уложили на них тело убитого офицера. Солдат приказал встать, и Фесда поднялся вместе с незнакомым юношей. Их поставили меж двух всадников, и они пошли, точнее побежали, подгоняемые ударами.

Перед аркой ворот колонна была вынуждена перестроиться: из-за узости Дровяной улицы конники могли ехать только по трое. Марк Рубеллий оказался впереди вместе с примпилом Пантером, который знал город и вел колонну к крепости Антония, где располагалась резиденция прокуратора, когда тот посещал Иерусалим.

Глава 2

В это утро прокуратор императорской провинции Иудея римский всадник Понтий Пилат проснулся по привычке рано, еще до рассвета. Эту привычку он приобрел во время военной службы. Как и все представители Лугдунской ветви всаднического рода 49 Понтиев, он начал службу в юности. Служить пришлось в XV Аполлоновом легионе под началом Цецины Севера – в ту пору наместника Мезии. Потом легион передали под начало Марка Плавтия Сильвана, с которым молодой трибун пробивался к Сискии, сражался у Вульциевых болот. Он вместе со своей когортой 50 оборонял лагерь, когда бревки 51 и дессидиаты 52 , объединившись, разгромили вспомогательные отряды легиона и обрушились на лагерь. Именно там Понтий заработал свое почетное прозвище, которое надлежало передать потомкам, – Пилат-Копьеметатель. Он получил его за свое умение бросать солдатские дротики-пилумы: ни один, из брошенных им, не пролетел мимо цели. Именно его дротик поразил молодого вождя дессидиатов – гиганта с труднопроизносимым именем. После этого боя Понтий получил свою первую флеру 53 с изображением богини Беллоны 54 . Его заметили. Гай Понтий, ставший Пилатом, был оставлен в Панонии при штабе прибывшего туда по приказу Августа Тиберия Клавдия Нерона, впоследствии императора Тиберия. Пилат отличился при осаде Андетерии: именно его разведчики обнаружили тайный подъем, ведущий в крепость, на крутой скале, и по нему легионеры смогли проникнуть внутрь этого последнего оплота Батона Иллирийского. Правда, в суматохе штурма Батону удалось ускользнуть. Пилат продолжал служить, став корникулярием 55 при штабе Тиберия Клавдия Нерона. Пришлось сменить меч на стилос – умение командовать солдатами на умение разбираться с многочисленными документами. Как корникулярий, Понтий Пилат присутствовал при капитуляции Батона Иллирийского и был свидетелем великодушия Тиберия, который простил Батона и даже щедро наградил его. Позднее Пилат продолжал службу во II Августовом легионе в Аргенторате – римском военном лагере на германской границе. Там он дослужился до звания префекта лагеря 56 и оттуда был переведен в Рим, в канцелярию императора, а потом послан в качестве префекта в эту неспокойную провинцию. На прощание могущественный префект претория 57 Элий Сеян, с которым у Пилата были дружеские отношения, если вообще можно дружить с людьми такого высокого ранга, пожелал ему удачного пути и, странно усмехнувшись, произнес:

49

Эквиты (Всадники) (лат. equites, от лат. equus, «конь») – военная кавалерия, а затем одно из привилегированных сословий в Древнем Риме.

50

Когорта (лат. cohors, букв. «огороженное место») – одно из главных тактических подразделений римской армии, состав когорты включал в себя 555 пехотинцев и 66 всадников.

51

Бревки (др.-греч. ???????) жили в среднем течении Савы между Врбасом и Дриной, были одним из самых сильных и воинственных племён союза.

52

Дессидиаты – племя, жившее на территории современной Румынии.

53

Флера – награда в виде круглой пластинки с изображением Марса или Беллоны, которую носили на панцире (прообраз современной медали).

54

Беллона (лат. Bellona) – древнеримская богиня войны, входила в свиту Марса.

55

Корникулярий – младший офицер, помогавший старшему справиться с канцелярскими ежедневными заботами.

56

Префект лагеря (лат. Praefectus Castrorum) – третий по старшинству офицер римского легиона.

57

Префект претория – одно из высших должностных лиц в Римской империи, лицо всаднического происхождения, проконсул сенатор.

– Милый Понтий, провинция непростая, и это говорит о высоком доверии к тебе цезаря Тиберия. Я хочу дать тебе совет: твоя задача сделать так, чтобы на границе было тихо – цезарь не хочет войны.

– Но ведь, насколько я осведомлен, Иудея – беспокойная провинция, и там может начаться мятеж? – осторожно спросил Пилат.

– Там и идет мятеж, – улыбка скользнула по полным ярким губам всесильного префекта претория, – только не явный, а скрытый. По провинции бродят шайки инсургентов, да и в соседних областях положение не лучше. Дети Ирода из тех, кого их чадолюбивый отец не успел казнить, оказались слабыми правителями. Особенно тетрарх 58 этот – Ирод Антипа. Его провинция Галилея – какое-то гнездо мятежников, и они кочуют из Галилеи в Иудею и обратно. Ты, мой милый Пилат, должен действовать решительно, и, если при ликвидации инсургентов будет немного больше убитых и несколько сожженных поселений, цезарь Тиберий посмотрит на это благосклонно. Твоя задача – не допустить большого восстания, не дать повод соседям парфянам использовать это в своих целях. И не очень стесняйся. Ты понимаешь, о чем я говорю?

58

Тетрарх (четверовластник) – один из четырёх правителей в тетрархии.

И Сеян снова улыбнулся.

Эти воспоминания нахлынули на префекта Иудеи, когда он лежал на походной кровати в одной из комнат претория под стеганым шелковым одеялом. Утренняя свежесть наполняла небольшую спальню, легкая узорчатая занавесь на окне тихо колебалась. Пилат натянул одеяло до подбородка – так приятно было ощущать ласковое тепло шелка, и префект вернулся к отрадным мыслям. Сколько бы он здесь ни пробыл: год, два, – главное было сделано. Ему уже сорок четыре года, и пора подумать о спокойной, беззаботной жизни в родном Лугдуне. За время, которое Пилат провел в Иудее, он успел приобрести три доходные виллы, и, если управлять ими самому, а не полагаться на виликов 59 , то доход может быть еще больше. У него есть добротный дом с теплым полом, просторной баней и большим имплювием 60 в самом Лугдуне на Вороньем холме, недалеко от театра. Управляющий писал ему, что к дому удалось провести водопровод. Пилат повернулся на бок и продолжал размышлять дальше. В Лугдуне можно стать декурионом 61 , хотя зачем ему эти хлопоты, ведь на декурионах лежат обязанности по поддержанию порядка в городе, они отвечают за выплату налогов и многое другое. Нет, лучше безмятежно и спокойно жить, наслаждаясь тихими радостями.

59

Вилик – раб или вольноотпущенный, управляющий виллой.

60

Имплювий – бассей в центре внутренного дворика в римской вилле.

61

Декурион (лат. decurio, букв. "десятник") – член совета в городах, находившихся под властью Рима.

В окно проник странный звук, который становился все громче. Пилат прислушался: этот звук напомнил ему детство в далеком Лунгдуне. Так начиналось утро на их вилле. Это был голос зернотерок. Служанки, жены, старшие дочери крутили жернова, мололи муку для мацы. «Хлеб наш насущный дашь нам днесь» – так начиналось каждое утро в Иерусалиме и во всей ойкумене. День начинался с выпечки хлеба. К звуку зернотерок прибавился стук пестов. В каменных ступах растирались в мелкую кашу сельдерей, лук, чеснок и сильфий. Готовилась приправа к утреннему хлебу.