Токей Ито (Художник А. Громов)

Уинона с бабушкой вышли. Они отправились к речке, чтобы принести оттуда камень. Скоро они вернулись с небольшим камнем и положили его в очаг.

— О-ох! — вздохнул Монито и натянул одеяло до самых плеч. — Это безумная страна, безумные люди, бешеные животные! Что мне приходится переживать! Я уж думал, что эти псы разорвут меня! Какой ужас! И женщины здесь такие же, как и всюду, — настоящие змеи! И единственный, кто меня понимает, это ты — вождь Токайер! Нагретый камень! О золотая душа! Я благодарю тебя! С тобой можно договориться. Ты — настоящий мужчина!

— Что ты хочешь за свой товар? — спросил как бы между прочим вождь, глядя при этом куда-то под свод типи.

— Ничего, кроме участия в одном деле. Я устрою у вас концессию. — Карлик захихикал.

Делавару, который опять высунулся из-под своего одеяла, эти слова были непонятны, но вождь ничего больше не спросил у Монито, и они так и остались пока без объяснения.

Уинона смотрела за камнем в очаге, и когда он достаточно нагрелся, вынула его и положила около запеленутого длинноносого Монито. Карлик с удовольствием забрал его под одеяло.

В типи вождя вернулся желанный покой.

На следующий день после полудня поступило еще сообщение разведчиков о приближении торговцев. Токей Ито распорядился, чтобы по прибытии разместить их вместе с грузом в большой типи совета. Только человека в маске вождь собирался принять в своей типи. Охрана торговцев, которым слово вождя обеспечивало неприкосновенность, поручалась Хитрому Бобру, который хорошо говорил по-английски. Воины же должны были следить, чтобы чужаки не вздумали совать свой нос в палатки.

Когда наступил вечер, Уинона и Унчида снова принялись жарить на вертеле мясо, чтобы тотчас по прибытии накормить гостей. Снова были расстелены циновки, наполнены табаком кисеты, расставлены миски. Токей Ито проверил, как готовится стойбище к приезду торговцев, и вернулся в типи. Через раскрытый вход и поднятый полог Шеф Де Люп наблюдал, как вечерние сумерки сменяет ночная темнота. На площадке стойбища разожгли костер.

Быстрый топот копыт достиг площадки стойбища и затих. В палатку вождя проскользнул Четанзапа. Его глаза горели от возбуждения, вид у него был несколько растерянный. Он что-то шепнул вождю.

Токей Ито выслушал его. Только еле заметное движение пальцев, плотнее сжавших трубку, свидетельствовало о том, что сообщение было необычно.

— Его я не знаю! — резко сказал он. — Я Монито дал слово, что он и его люди беспрепятственно могут приехать к нам и покинуть нас…

Ночью в лагере началось движение. Пришел караван торговцев оружием. Длинной цепочкой тянулись на площадку мулы, погонщики. Люди в больших кожаных шляпах принялись снимать с мулов ящики и тюки и носить их в отведенную палатку. Человека в маске среди них не было. Но вот на другой стороне площадки повернулся рослый широкоплечий мужчина и, слегка приподняв кожаную маску на лице, закричал во весь голос:

— Где же Монито?

Тобиас вздрогнул. Он знал этот голос. Сомнений не оставалось — Фрэд Кларк. К широкоплечему подошел Четанзапа и, видимо, объяснил ему, где находится Монито.

Шеф Де Люп протащил ноги немного в глубь палатки, так что голова его сползла с изголовья и растянулся на земле; он накрылся с головой одеялом, оставив лишь небольшую щелку. Ему надо было видеть происходящее, оставаясь незамеченным, хотелось убедиться в том, что Фрэд Кларк, или Красный Лис, состоящий на службе в армии, доставляет в стан врага триста ружей. Так вот почему он направлял Тобиаса не сюда, а в район Блэк Хилса…

Токей Ито стоял позади очага, напротив входа. Вошел одетый в кожу мужчина. На лице у него была маска с прорезями для глаз. Он остановился перед очагом против дакоты; у его ног оказался сидящий на корточках, завернутый в шкуры с нагретым камнем Бакерико.

Какое-то время в палатке царила тишина, мужчины молчали. Только Охитика, ощерившись, глухо ворчал. В полутьме зло сверкали его глаза. Наконец незнакомец сорвал с себя широкополую шляпу и снял кожаную маску. Он скривил рот, показав выступающие вперед желтые зубы.

— Хе! Гарри! Привет! Ты узнаешь меня, старый друг?!

Индеец не ответил. Он стоял как каменное изваяние, и даже глаза его были какие-то безжизненные.

— Хелло! Гарри! — повторил вошедший. — Ты что, остолбенел от радости! Ты не веришь, что видишь меня живым и невредимым в своей собственной палатке? Я, как старый добрый дядя, постарался сделать тебе приятное — три сотни ружьишек! Итак, давай начистоту. — Пришелец опустился на циновку. — Что заплатишь?

Индеец невозмутимо смотрел на рыжеволосого.

— Белый человек ошибается, — спокойно сказал он. — Здесь нет воина по имени Гарри. Белый человек находится в палатке Токей Ито, вождя племени дакота!

— Ого! Куда загнул! Так ты меня и знать больше не хочешь? Твой старик был покладистее… если не ошибаюсь, именно в этой палатке мы распили с ним по первой стопке… Ну, оставим это. Тебе, надеюсь, ясно, что, дав слово благородному Монито, ты и мне гарантировал неприкосновенность?

Дакота не ответил. Пришелец вызывающе посмотрел на него, но продолжал уже не так уверенно:

— Ну, оставим это, мой друг. Если уж хочешь все так официально, мне придется с этим считаться, То-кей И-то! Звучит недурственно! Та-а-а-к, та-ак, — протянул он и сразу же сменил тон. — Значит, я на службе у Монито и прибыл договориться о продаже доставленного оружия. Триста армейских ружей и боеприпасы к ним! Токей Ито может осмотреть и опробовать оружие!

— Идем!

— Так скоро? Хоть ты и делаешь все быстро, но это уж слишком. Угости меня сперва бизоньим мясом, которое так раздражает мой аппетит! Вежливость так вежливость! Я все же гость вождя племени дакотов? Или я не так понял?

— Ты в палатке Токей Ито, но я не говорил, что ты мой гость, — сухо ответил дакота.

— Да-а, но не умирать же мне здесь с голоду! Это противоречило бы твоему обещанию — свободно, беспрепятственно и так далее… Итак, с твоего разрешения!

Белый вытащил нож и отрезал немалый кусок бизонятины. С нескрываемым удовольствием, нагло ухмыляясь, он принялся есть. Вождь не садился, он стоял совершенно неподвижно.

Слышно было чавканье непрошеного гостя, утолявшего первый голод. Потом он повернулся к Монито, который словно злобная обезьяна сидел рядом с ним на корточках.