Токийский полукровка. Дилогия

Покинув небольшую квартирку, расположенную в двухэтажном доме, я достаточно быстро добираюсь до центральной улицы квартала Уэно, обрамленной высотками с многочисленными, разноцветными вывесками и билбордами. Людской поток, словно полноводная река, «проглатывает» меня моментально и я становлюсь его частью, наряду со спешащими на работу служащими разных компаний в деловых костюмах, студентами университета Уэно Гакуэн в их отличительной синей форме и немногочисленными хафу, для которых не так много работы в подобном квартале. Нужно быть чертовски одаренным и везучим хафу, чтобы, будучи полукровкой, попасть в штат крупной компании на более–менее оплачиваемую должность. Гайдзинам же путь в подобные компании вообще закрыт.

Чтобы не затеряться в этом людском потоке, я пристраиваюсь в кильватер к выделяющемуся в этой толпе высоченному пузатому мужику, с мощными руками, чью голову украшает легкоузнаваемая прическа сумоиста — тён–магэ. Судя по укладке этого рикиси, его ранг комусуби, нет — скорее маэгасира. Конечно, это далеко не ёкодзуна, но встретить представителя даже такого ранга, просто гуляя по улице, — уже большая редкость. Этот парень один из сорока двух лучших сумоистов страны, пусть и в самом низком звании.

Сумоист, словно ледокол, пробивает мне путь, пока мы не добираемся до оживленного перекрестка. Где, по велению светофора, даже этой горе мяса приходится притормозить. Когда загорается зеленый мы возобновляем свое движение, но ненадолго. Слева от меня, со стороны проезжей части слышится визг тормозов и панические возгласы. Люди вокруг разбегаются, меня сбивают с ног. Пытаюсь подняться с асфальта, но медленно, слишком медленно. Потерявший управление мини грузовик уже близко.

Кроме меня на пешеходном переходе остается лишь один человек — стоящий в традиционной, низкой стойке сумо рикиси. Видимо, его мозг настолько заплыл жиром, что он решил потягаться с грузовиком.

Уйти от столкновения не успеваю, счет идет на доли секунды — спасения нет. Ками, я вновь все просрал — обидно. Внезапно, сумоист делает взрывной рывок вперед, навстречу приближающемуся автомобилю. Делает настолько стремительно, что моей реакции не хватает для того, чтобы отследить происходящее, лишь перед самим рывком я успеваю заметить какой–то подозрительный, едва уловимый глазом, пар, исходящий от тела гиганта.

По ушам бьет звук столкновения и, вопреки моим ожиданием, рикиси не отлетает от небольшого грузовика жирной, изломанной куклой, нафаршированной переломанными костями. Наоборот — это грузовик меняет траекторию и резко заваливается набок продолжая еще несколько метров скользить по асфальту, высекая искры трущейся о дорожное полотно кабиной. А сумоист остается стоять в том месте, где произошло столкновение человека и машины. Его футболка разорвана, оголяя мощную грудь и необъятный живот, на которые из разбитой головы сумоиста стекает кровь. Столкновение не проходит для него бесследно, с такого близкого расстояния мне хорошо удается разглядеть набухающие гематомы на его торсе и руках, а также многочисленные, кровоточащие ссадины. Плюс к этому, пальцы рикиси на обеих руках переломаны, кисти разбухли. Но при этом, на его лице все такое же похуистическое выражение, какое было до этого инцидента.

В уши врывается вой сирен, полиция и скорая совсем близко. Я порываюсь подойти к, перевернутому на бок, грузовику, чтобы помочь водителю, но вовремя подмечаю разбитое лобовое стекло и пустующее водительское кресло. Лишь после этого, я обнаруживаю в нескольких метрах от себя изломанный труп, валяющийся у разделительного бордюра. Шея неудачливого водителя вывернута под неестественным углом, подставляя безжизненное лицо утреннему солнцу. В его чертах я без труда различаю отголоски европейской крови — хафу. Но даже, если бы я не видел лица водителя, то никаких сомнений в том, кто именно был за рулем у меня бы не возникло.

По японским законам гайдзины не имеют права управлять транспортным средством на территории страны, а для чистокровного японца быть водителем грузовика не самая престижная профессия — слишком маленькая оплата труда. Так что, с вероятностью в девяносто процентов, водитель мини грузовика не мог быть никем иным.

Пока подоспевшие медики упаковывают труп водителя в специальный мешок, я подхожу поближе к паре полицейских, которые пытаются разговорить, истекающего кровью, рикиси. При этом вокруг сумоиста вьется еще пара медиков, оказывая тому первую помощь и умоляя поехать с ними в больницу.

— Господин, Ямагути, прошу вас, мне нужно составить протокол, хотя бы в общих чертах.

— Шел, увидел грузовик, сделал ошитаоши, бых, победил.

— Аааааа. — мучительно выдыхает полицейский с планшеткой в руках, на которой закреплен девственно–чистый бланк протокола.

— Здравствуйте, господин полицейский, я был неподалеку от господина Ямагути и могу все рассказать.

— Уф, это было бы замечательно, парень. Как тебя зовут?

— Антон.

— Хорошо, Антон, давай по порядку, мне нужны детали…

Через пару минут я завершаю пересказ, произошедшей на моих глазах трагедии, во всех подробностях. Разве что о странной дымке, исходящей от гиганта, приходится умолчать, не хочу в столь юном возрасте очутится в дурке.

— Хорошо, спасибо, Антон, я направлю в твою школу благодарственное письмо. Господин, Ямагути, Антон все верно пересказал?

— Да.

— Еще мне нужна подпись, но я вижу в каком состоянии ваши руки, поэтому…

Рикиси молча отбирает у опешившего полицейского планшетку, выщелкивает сломанными пальцами ручку из зажима и ставит размашистую подпись — на это даже смотреть больно. После чего сумоист возвращает измазанный кровью, покрытый отпечатками пальцев, протокол обратно служителю порядка, разворачивается и молча уходит. Я следую за ним.

— Спасибо, что спасли господин, Ямагути. — я должен узнать, что за странный пар я видел, просто обязан.

— Даже и не думал. Не знал, что еще кто–то остался.

— Тогда зачем? Вы, ведь могли увернуться от столкновение или вы беспокоились о других людях, которым мог причинить вред этот грузовик?

— Я не настолько хороший парень, просто подвернулось достойное испытание. Возможно после него я смогу преодолеть свой застой.

— Господин Ямагути, а с полицейскими вы так охотно не общались.

— Не люблю этих ребят, хотел немного над ними поиздеваться.

Он это серьезно? Да на нем живого места нет, а он решил позабавиться с полицейскими. У этого парня точно не все в порядке с головой.

— Господин Ямагути, я кое–что видел перед тем, как вы…

— Нет, не видел.

Ямагути качает головой, при этом пристально смотрит мне прямо в глаза. От этого взгляда по всему телу распространяется странная тяжесть, словно меня медлееееено закапывают живьем. Дышать с каждой секундной становится все трудней. С каким–то потусторонним ужасом слежу за его окровавленной ладонью, которая ныряет в карман необъятных шаровар.

— На мороженное. И мой тебе совет: не торопись взрослеть, а то не успеешь насладиться детством.

Он давно скрылся из виду, а я все продолжаю стоять на том же самом месте, не в силах сбросить с себя странное оцепенение. В моей правой ладони зажата стопка окровавленных купюр. И что это сейчас было?

Домой возвращаюсь на автопилоте. Столько вопросов и ни одного ответа. Но послание Ямагути я распознал отлично — не трепи языком, если не хочешь сдохнуть раньше времени. Я увидел что–то, что мне видеть было не положено. Или не только мне? Но разве я один заметил то странное испарение? А что если так, тогда почему это увидел только я? Столько вопросов, моя голова вот–вот закипит, словно гребанный чайник.