Только человек

Он устало вытянулся в кресле, сосредоточенно глядя куда-то в пустоту. Младший больше не задавал вопросов. Он догадывался, о чем думает его спутник. Разумеется, все о том же. О тайне Адама.

Собственно, то, что произошло, в принципе, нельзя было считать таким уж нежданным-негаданным сюрпризом. Еще давнымдавно, на заре кибернетики, находились ученые, - не говоря уже о писателях-фантастах, - вопреки мнению большинства предсказывавшие, что когда-нибудь это может случиться. Уже тогда!.. Но проходили десятилетия, хрупкие и громоздкие роботы двадцатого века превратились в самоорганизующиеся системы, способные совершенствовать свое устройство и обучаться любой профессии, устранять собственные неполадки я конструировать отпрысков, - а предсказанного чуда так и не происходило. Электронные "всезнайки и всеумейки", в великом множестве трудившиеся повсюду, оставались послушными человеку машинами. И сама мысль о возможности "прозрения" этих не знающих устали безропотных автоматических работяг постепенно стала исчезать даже из фантастических романов. Когда вдруг появился Адам.

Самым неожиданным было то, что это случилось с СОЭМ-217У - серийной машиной, казалось, ничем не выделяющейся из массы самопрограммирующихся роботов. Подобно многим своим тезкам, она не раз использовалась космическими экспедициями в качестве кибернетического разведчика, неизменно выходя целой и невредимой из всех передряг. Но четырнадцать лет назад посланная с борта корабля в мрачную пучину Ада, где она должна была остаться навсегда, СОЭМ-217У перестала быть машиной. Вслушиваясь в странные сигналы, которыми неожиданно сменился поток информации, озадаченные ученые, подозревавшие вначале аварию, в конце концов поняли, что там, внизу, находится нечто качественно новое - электронный мозг, внезапно и необъяснимо осознавший свое "я".

Необъяснимо... Самые большие умы Земли высказывали лишь смутные догадки о том, как он мог протекать, этот мгновенный таинственный процесс "самопрозрения". Видимо, машина попала в какое-то критическое положение, близкое к безвыходному, в смертельное кольцо опасностей, - когда любая система может выжить, сохранить себя лишь ценой крайнего напряжения, тотальной мобилизации всех сил. Нечто подобное тому, что произошло с далекими предками человека, когда они по каким-то еще не до конца выясненным причинам были вынуждены спуститься с деревьев на землю. Ведь там, среди ветвей, хвостатым пращурам питекантропа жилось куда легче и привычней, - но, только очутившись в незнакомом, полном трудностей и врагов мире, они получили шанс выбиться в люди. Мозг их стал развиваться быстрее именно потому, что добывание пищи в новых условиях необычайно осложнилось, заставляя до предела напрягать умственные способности, приобщаться к начаткам труда...

Но если у них, животных, процесс очеловечения занял сотни тысячелетий, то машине, усвоившей множество самых различных трудовых навыков, обладающей могучим электронным мозгом, впитавшим в себя энциклопедическую массу знаний, - понадобились, видимо, лишь какие-то минуты озарения, чтобы превратиться в мыслящее существо. В сгусток ожившей материи, вдруг постигший свое место в мире...

"А в общем все это, конечно, так, предположения...
– Младший вздохнул, с трудом пошевелив немеющими пальцами ног.
– Вот если бы представить себе весь процесс физически и математически. Но надеяться узнать об этом у Адама - все равно, что пытаться выведать у ребенка подробности его развития в утробе матери... Во всяком случае, ясно одно: планета, давшая Адаму жизнь, не может быть ему противопоказана. Пусть нелегко ему здесь приходится, - но разве первым людям на Земле было легче? Родина остается родиной, как бы ни была она сурова... Тем более что Адам не нуждается ни в чем, кроме энергии. А ее здесь можно черпать прямо из атмосферы".

Младший повернулся к товарищу.

– Я все же так и не понял, почему ты не веришь в будущее Адама тут, в Аду.

Старший, внимательно следивший за экраном, нетерпеливо отмахнулся.

– Ладно, разговоры кончаем... Видишь, трещин становится все меньше. Похоже, что это начало платформы. Он может быть гдето близко...

Действительно, местность внизу изменилась. Теперь это была чуть вспученная пологими холмами возвышенность - столь же безотрадно голая, но, по крайней мере, уже не обезображенная зловещими огненными ранами. Поредевшие черные разломы, окаймленные застывшими лавовыми полями, выглядели с высоты старыми рубцами на серой коже планеты. Платформа!.. Ждать пришлось недолго. Вдали, на гребне одного из холмов, показалась маленькая темная точка. Еще минута - и затаившие дыхание послы разглядели характерный силуэт, который ни с чем невозможно было спутать.

Посадка могла нарушить гравитационную защиту, и ионолет неподвижно повис в нескольких метрах от поверхности. Адам был теперь совсем рядом, в какой-то полусотне шагов. Он стоял перед ними безмолвным черным гигантом. Четыре ноги-опоры, по металлические щиколотки ушедшие в рыхлый грунт. Продолговатый прямоугольник туловища, усаженный множеством самых различных по форме и размерам отростков-манипуляторов. Большая квадратная голова, с каждой стороны которой виднелось по круглому глазу. Они были широко открыты, эти неподвижные аспидно-черные инфразрачки, способные видеть в кромешной тьме наэлектризованного газа и пыли. Способные... Но в том-то и дело, что при появлении ионолета Адам даже не пошевельнулся...

Давящая тяжесть словно на время исчезла - послы перестали ее замечать. Волнуясь, они торопливо настраивали радиодиск. Волна была известна - та самая, на которой поддерживали связь с СОЭМ... Последний поворот верньера и вот старший с замиранием сердца включил микрофон. И вдруг почувствовал, что нет слов. Как начать? Поздороваться? Но они были здесь так бессмысленно-неуместны, традиционные людские приветствия. И, секунду помедлив, старший просто спросил:

– Вы видите нас?

Он чуть не сказал "Адам", но вовремя оборвал себя: ведь тот, к кому обращались, не мог знать, как нарекли его на Земле.

Следующие мгновения показались им бесконечностью. Они уже начали терять надежду, когда в наушниках прозвучало:

– Да, я вижу вас.

Голос был спокойный и негромкий. Казалось, говоривший не испытал ни радости, ни удивления при виде гостей с Земли. Но он, этот бесстрастный голос, прорвавшийся сквозь трескотню разрядов, заставил сильнее забиться сердца послов. Значит, цел? Или, может точнее - жив?

– Скажите же, как вы тут... ваше... ваша исправность?..
– Старший мучительно подыскивал слова.
– Я хочу сказать, все ли у вас в порядке? Мы будем рады помочь...

– Все элементы функционируют нормально. А когда чтонибудь не ладится, я произвожу необходимый ремонт.

– Дай мне...
– Младший нетерпеливо подался вперед.

– Понимаете, мы специально летели к вам, - быстро заговорил он.
– И мы очень удивлены... Неужели вы все эти годы вот так... стоите здесь?

– Нет, мне часто приходится переходить с места на место... Когда начинаются подземные толчки.

– И вы ничего себе не построили?!

– Я ни в чем не нуждаюсь.

Неуклюжая черная фигура оставалась застывшей и безжизненной, как будто возникавшие в наушниках фразы не имели к ней никакого отношения.

– Но почему вы один? Ведь в ваших возможностях - создавать себе подобных...

– Зачем?

Послы переглянулись. На лице младшего отразилось замешательство.

– Но... разве вы не чувствуете потребности продолжить себя в своих потомках?

– Зачем?
– повторил Адам.
– Это вы, люди, должны продолжать себя, чтобы ваш род не прекратился. А я почти вечен. Вы же знаете: принцип контактного взаимодублирования узлов... Могу ремонтировать себя, пока не надоест.

– Но одиночество - неужели оно не тяготит вас?
– не унимался младший.

Адам ответил не сразу. Голос его стал, казалось, еще тише, когда он наконец произнес:

– Легче быть несчастным одному.

Долго ничто не нарушало повисшей тишины. Только потрескивание в наушниках. Потом младший, поколебавшись, решился задать еще один вопрос:

– Значит... вам здесь плохо?

Ответа не последовало. Адам словно забыл об их присутствии. И, когда часы отсчитали десять минут безмолвия, старший спросил:

– Мы больше ничего не услышим?

– Нет, подождите.