Только для мужчин

Но тут Хуан опустил голову, и Марк почувствовал, как его пенис окутало влажное тепло. Пенис мгновенно отвердел. Раскрыв рот, Марк с изумлением смотрел, как двигается взад-вперед голова Хуана.

Нахлынувшая волна удовольствия унесла все мысли куда-то далеко. Марк забыл о необычно-сти происходящего и целиком отдался своим ощущениям. Довольно быстро Хуан довел его до оргазма.

Закончив, он поднял голову и отвернулся, чтобы сплюнуть на пол сперму.

– Вот видишь, амиго, как это просто? – мягко улыбнувшись, сказал Хуан.

На неделе это повторялось еще дважды. Марк не слишком старался докапываться до причин, побуждающих его так поступать – не считая, конечно, полученного удовольствия. Он подозревал, что отчасти это было вызовом отцу – сколько раз он слышал, как Рой Бакнер ругает гомиков и педерастов. Несомненно, Хуан подпадал под эту категорию.

Все неожиданно кончилось в разгар их третьего свидания. Хуан держал во рту возбужденный член Марка, когда дверь каретного сарая резко распахнулась и на пороге появился Рой Бакнер.

Захваченные врасплох, Марк и Хуан замерли в том положении, в каком их застали.

– Господи, я не поверил бы этому, если бы не увидел собственными глазами! – проревел Рой Бакнер. Лицо его было пунцовым от ярости. Он схватил Хуана Морено за волосы и поволок его к выходу. Марк увидел в дверях печального Пепе Морено и понял, кто их выдал.

– Мой сын гомик! – Бакнер-старший схватил Марка за рубашку и принялся свободной рукой хлестать его по щекам. – Проклятый маменькин сынок… почему не пошел к бабе… треклятый гомик!

В конце концов он отпустил Марка, отшвырнув его, словно мешок с мусором, в угол. Марк рыдал от боли и унижения, отчаянно желая умереть.

Он смутно помнил, как отец прорычал:

– Ты мне больше не сын!

Марк больше никогда не видел Хуана Морено. Через два дня он уже летел на самолете в Вермонт. Марка отправили жить к его тете Гарриет.

Гарриет Бакнер – единственная оставшаяся в живых родственница Роя Бакнера – была старой девой. Высокая, костлявая, с узким лицом, она чувствовала себя на вершине блаженства, когда говорила людям гадости.

Пуританка до мозга костей, Гарриет Бакнер полагала, что секс – занятие скотское, а всех мужчин считала похотливыми самцами. Абсолютно всех – включая родного брата, а теперь и племянника. Однако тетя Гарриет по натуре была скуповата, брат же обещал ежемесячно выделять на содержание Марка приличные деньги… Прошло некоторое время, прежде чем Марк это понял, а поняв, он невзлюбил тетку еще больше. Однако его неприязнь к Гарриет Бакнер, конечно, не шла ни в какое сравнение с той безграничной ненавистью, которую Марк испытывал к отцу.

Гарриет не проявляла к мальчику никаких родственных чувств, ее сердце не умело любить. Она просто следила за ним, как хищник следит за добычей – конечно, когда у нее была такая возможность. Будние дни Гарриет проводила на службе. Однако все вечера и выходные она посвящала наблюдению за племянником. К счастью, у него была отдельная комната, куда он мог скрыться вместе со своими книгами. За свою жизнь Гарриет не прочла ни одной книги, кроме Библии, и поэтому не проявляла интереса к тем книгам, которые Марк приносил домой, полагая, что это школьные учебники. Марк перечитал все, что мог достать о гомосексуализме, бесконечно анализируя свои ощущения во время тех трех встреч с Хуаном, но так и не пришел к каким-то определенным выводам.

Его тетка могла не беспокоиться, что он повторит свои эксперименты. Марк еще больше ушел в себя и не смел заводить дружбу с другими мальчиками.

Именно тогда, живя у тетки, он впервые попробовал писать. Марк писал и уничтожал свои рассказы, едва успев поставить последнюю точку. Он боялся их куда-нибудь посылать, так как в случае возврата рукописи тетка могла перехватить конверт и устроить скандал. Тем не менее занятия литературой были для Марка своего рода отдушиной, хоть он и подозревал, что написанные им рассказы никуда не годились.

Марк перестал заниматься спортом и предпочитал большую часть свободного времени проводить взаперти в своей комнате. Он еще больше побледнел и осунулся. Вид у него был болезненный.

Отец приехал в Вермонт только однажды – на Рождество, через два года после того, как выпихнул сына из дома. Увидев Марка, он был потрясен.

– Господи, Гарриет, что ты сделала с парнем? Он выглядит так, как будто его морят голодом. На те деньги, что я тебе присылаю, ты могла бы его кормить как следует.

– У меня стол всегда ломится от еды! – за-кричала она. – Он ест как лошадь, он съедает все, что ему ни дай, но совсем не прибавляет в весе. Знаешь, в чем тут дело, Рой? Он бывает на солнце не чаще, чем какой-нибудь крот, сидит в своей комнате, уткнувшись в книги. Но по крайней мере, когда он там, я знаю, что он не…

При этих словах Марк стремительно повернулся и бросился к себе в комнату. Шум его шагов заглушил последние слова Гарриет.

Через несколько минут в его дверь постучали, и низкий голос отца спросил:

– К тебе можно, Марк?

Только сейчас Марк вспомнил, что забыл запереть дверь. Прежде чем он успел сдвинуться с места, дверь распахнулась и в комнату вошел Рой Бакнер.

– Сынок, ты не болен? – озабоченно спросил он, подойдя к кровати, на которой сидел Марк. – Я беспокоюсь о тебе.

– Я ведь больше не твой сын, ты разве не помнишь? – тихим голосом горько сказал Марк. – Ты это ясно сказал!

Лицо Роя Бакнера побелело.

Внезапно Марк упал на колени и закричал:

– Ты хочешь знать, что со мной происходит? Один парень каждый день сосет у меня член и высасывает все силы!

Рой Бакнер побледнел еще больше, затем его лицо покраснело, на шее проступили вены. Он готов был наброситься на сына, но сдержался. Марк с ненавистью глядел на него, полный решимости не уступать.

Плечи отца поникли, он повернулся и, тяжело ступая, вышел из комнаты.

Больше Марк никогда отца не видел. С этого дня они не поддерживали никаких отношений. Чеки, правда, продолжали поступать – вплоть до того момента, когда восемнадцатилетний Марк покинул дом тети Гарриет и отправился учиться в колледж, преисполненный решимости самостоятельно оплачивать учебу. С теткой Марк тоже больше не общался.