Только для взрослых

Поэтому пока мне не исполнилось восемнадцать, главное условие для моих парней было ни в коем случае не порвать! Ничего туда не совать! Ни руки, ни члены, ничего! Я на всякий случай даже тампонами не пользовалась, хрен потом объяснишь.

Зато когда стукнуло восемнадцать, я сказала отцу, что либо я в его медцентре сама себе врача выберу, либо меня будет наблюдать специалист из университетской клиники. Я взрослый человек, имею право на личные тайны!

Как его корежило! Он три дня маме матом рассказывал, чем я займусь, если меня оставить без надзора. Но согласился в обмен на обещание вести себя благоразумно.

Ну что… Кой-чего из рассказанного маме я потом с удовольствием попробовала. И правда годная вещь, спасибо, папочка!

У меня было не так много парней, как думает брат, но и не так мало, как считает Юлька, я ее берегу и рассказываю не все истории. Я точно знаю, что все они одинаковые. Могу завести одним взглядом, довести двумя движениями и обычно мне в постели скучновато. Все, чем они отличаются между собой – это длительностью. Один подергался и усох, а другой дрочит об тебя часами и считает себя плейбоем.

Со взрослыми мужиками я даже не пробовала спать. Все то же самое плюс брюхо.

Но Марк и его глаза… И его пальцы!

Соблазнить его будет легко. Когда мы останемся наедине, тут даже самый тупой сообразит, что я от него хочу. У меня есть волшебные шортики, перед ними еще никто не устоял.

А вот как потом не напугать всем, что я умею? Он ведь тоже наверняка уверен, что папочкина дочка член в руках не держала!

Секс меня интересовал с детства. С книжек, в которых все было так невинно: «Папа вводит в вагину маме свой пенис». С непонятных шуток в фильмах для детей, над которыми смеются только взрослые. Со слов, значение которых понимаешь не сразу, постепенно. С историй. Анекдотов. Обрывков фраз.

Когда все сложилось в единую картину, я ахнула, я удивилась, я тут же захотела узнать про это еще!

Мы тогда жили в Англии, там детям рассказывают все без утайки и отвечают на вопросы. В младшей школе даже есть уроки, где показывают фильмы, скучные как те самые книжки про папу и маму. Когда я узнала все, что хотела, я начала сама сочинять истории о сексе.

И рассказывать их подружкам. Они нажаловались родителям, но психолог сказал им, что это естественный этап развития. У меня просто слишком буйное воображение. Так я познаю мир. И пока никто не покушается на мою половую неприкосновенность, и я сама не пристаю к другим детям, все в порядке.

Но это в Англии.

Когда мы вернулись, папа отвел меня к российскому психологу, которая заорала, что я испорченная маленькая дрянь и чтобы я даже думать забыла о таких гадостях.

Детский гинеколог велела мне держать руки под одеялом и не позволять заглядывать «туда» никому, кроме мужа после свадьбы.

Она не только каждый раз проверяла мою девственность и докладывала папе, что все на месте, но и делала соскобы во рту и в заднице, чтобы проверить, нет ли там следов спермы. И долго-долго разговаривала с моим папочкой после каждого визита. Уже лет в шестнадцать я поняла, что она хотела попрыгать на его члене, поэтому подлизывалась, несмотря на то, что в соседнем кабинете осматривали мою маму.

Бедняжка не знала, что для банального траха ему мамы и хватает. А отрываться он предпочитает такими способами, о которых детям в секспросвет-видео не расскажешь.

Мы с Артемом как-то нашли его тайную коллекцию хоум-видео с любовницами. Точнее, Артем нашел, поставив на папочким ноут программу-шпион. А я пришла на папочкин голос: «А теперь вылизывай!»

Братца уже тошнило. Мне было интересно. Я бы предпочла посмотреть такие штуки без участия своего отца, но толком не знала, что искать в интернете.

Папочке, кстати, я про эти игры аккуратно намекала. Вроде как знаю, а вроде и не знаю. Он не особо верил, что спалился, но на всякий случай каждый раз шел на попятную в наших спорах, чтобы я не выдала его маме.

Стоит ли говорить, что невинности я лишилась на следующий же день после того, как отвоевала себе право на молчаливого гинеколога?

Я тщательно выбирала счастливчика из тех, кто уже проявил себя в невинных обжиманиях в машине и у меня в комнате. Выбрала самого красивого и с самым большим членом. Думала тогда, что это главное в сексе.

Он офигительно целовался, устроил мне у себя дома самую романтическую ночь. Шампанское, клубника, свечи, кровать, усыпанная розовыми лепестками, шелковое белье, нежная музыка… Я послушно надела кружевное белье, которое он мне купил и терпела всю эту хренотень, когда мне просто хотелось уже надеться на крепкий член не только ртом.

Но мы танцевали, кормили друг друга из рук, долго целовались, и я терпела, терпела, терпела… Наконец он вылизал меня всю, доведя до оргазма, но меня интересовало не это!

Когда он начал снимать с меня все эти кружева, я чуть не завопила: «Да трахни меня уже так!»

Но он был романтическим молодым человеком, и глаза его сверкали в свете свечей. Он снял с меня лифчик, лаская грудь, стянул трусики. По одному зубами снял чулки. Подхватил на руки и отнес на кровать, красиво там уложив.

Развел мои ноги… И дальше три минуты сплошного разочарования!

Марк…

Я повторяла его имя в этот месяц так часто, что папа начал что-то подозревать. Пришлось заткнуться и переключиться, заменить мысленно «Марк» на «Макс» и все прокатило. Не слишком у нас внимательный папочка. Так и думает, что я с самого начала поминала Макса. Если бы он только догадался, что мои расспросы о его делах не просто вежливый ритуал, к которому он нас всех приучил. Папочка работает и зарабатывает, папочку надо уважать и дома делать вид, что нам интересно, кто там какие поставки сорвал, у кого график вышел лучше, и кому отдали филиал.

Так папочка выболтал нам про свою Ольгу. Мы все поняли, когда ее стало слишком много в его рассказах, даже больше, чем Никиты или Жирного Виталика. И мама поняла. Только сжала губы. Только отец не заметил, как прокололся.

Но про Марка он не говорил. Как бы я ни ловила упоминания, но нет, нет, нет.

Я выносила мозг Юльке своим Марком настолько, что она даже запомнила, как его зовут, хотя всегда демонстративно говорит, что у нее столько места в голове нет, чтобы всех моих любовников удержать.

Марк стал моим безумием. Нет, я не влюбилась. Но я хотела его как ошалелая кошка, и когда мои план не сработал…

Он бросил всего один взгляд на мою задницу в сногсшибательных шортах и ушел ставить чайник, как будто какое-то хреново печенье было ему интереснее, чем мои булочки.

На его тонких длинных пальцах нет кольца. Но почему тогда он меня игнорировал?

Почему я извивалась перед ним, поворачиваясь самыми сладкими местами, а он пил свой чай и в районе ширинки ничего не шевелилось?