Только ломаные такты

Мне больше нравились пинг-понг и настольный хоккей: фигурки хоккеистов у нас были из мультфильма «Шайбу, шайбу!»; мы проводили турниры, когда была плохая погода за окном. Я особенно любил эти моменты: толпа сгущалась вокруг несчастного столика, который взлетал выше нашего роста от хаотичного вращения рукояток, от азарта и соревновательного духа. Весь мир сейчас сконцентрировался только в одной точке – на мини-поле. Крича безостановочно: «Го-о-о-л! Мне очко!» – мы били по шайбе и передавали пас насаженными на стержни фигурками хоккеистов, вперёд-назад. До того как в клуб не притащили нормальный настольный хоккей, у нас был собственноручно сделанный футбол из картонной коробки с отверстиями для ворот и для палок, на которые мы цепляли по 4 красных и синих прищепки для обозначения трёх нападающих и вратаря.

Конечно, мы всё время не могли торчать в клубе. Пускай мы и продвинутые советские дети, игры дворовые были как у всех. Единственное, каждый из своего уголка Союза привозил свои игры – «городки», «лапта», «слон», «штандер», «вышибала», «Море волнуется…». Но чаще всего мы придумывали их сами и атрибуты к ним делали своими руками из ничего, по сути, будь то дротики к игре «дарст» или даже качели. Мы придумали свою версию волейбола: сидишь на пятой точке, ноги вытянуты вперёд, и в таком положении руками отбиваешь мяч. Устраивали бои между насекомыми – ловили паука и осу, сажали их в стеклянную банку и смотрели, кто кого победит. Если разбивался ртутный градусник, мы не горевали, а толкали щелчком пальцев кружочки серебряной субстанции, которые потом испарялись. Мы даже и не знали, насколько это может быть опасно – голова поболела и перестала, и мы забыли о своём баловстве. Пока мы запускали воздушных змеев, на заднем фоне слышались крики: «Если ты за солнце, значит за пузатого японца, если ты за луну, значит за советскую страну», – это малые собирались играть в «войнушку» с деревянными автоматами, найденными где-то в подвале школы, о которых забыли с последнего проведения «Зарницы».

Старшаки же умели делать вещи поинтереснее – так называемые «поджиги», которые были способны прострелить холодильник, по их рассказам. Или взрывпакеты. Ух и страшная штука, я вам скажу! Кстати, на местной сокровищнице-свалке порой столько артефактов находили! Немцы часто выносили ненужные им вещи, которым ещё нашлось бы применение. А нам это было на руку, ведь из двух поломанных великов мы собирали один рабочий – руль там нашли, педаль здесь, колесо где-то ещё. И вот пока мы копошились среди груды металла, старшие сидели чуть поодаль и рассказывали нам, что это велики фирмы Diamant – самой старой по производству велосипедов в Германии. Убедиться в достоверности сказанного я не мог, а потому верил всему, что они мне говорили. На свалке были и машины, в салон которых мы с друзьями любили садиться и представлять, как мы едем и слушаем музыку, пока другие из автомобильных аккумуляторов вытаскивали свинец, плавили его в огне и лепили фигурки.

7

Некоторых ребят летом тянуло домой, а меня нисколечко, даже несмотря на предложения отца съездить с ним по делам. Зачем оно мне нужно, когда заводилой у нас был Диман Монтана, умеющий предложить такое, от чего точно не откажешься. С ним я познакомился во времена моих походов в футбольную секцию. Его прозвали так, потому что он ходил всегда в подкатанных джинсах модели 10040 и олимпийке Montana – очень крутой немецкой фирме. Мне тоже очень нравился значок «Монтаны», но позволить себе такую одежду я не мог, хотя тоже любил принарядиться. На руке у Димы болтались одноимённые часы с 15-ю мелодиями и надписью USA на обороте, которые он очень берёг, не играя в игру с секундомером, боясь, что кнопки перестанут работать. Один раз, будучи в очень хорошем расположении духа, он дал послушать мелодии, но из своих рук. Помню, как он любил ходить в солнцезащитных очках даже на дискотеке, для меня оставалось загадкой, как он в них что-то видел. Зато у него была классная джинсовая безрукавка, надев которую, он превращался в самого стильного парня на танцполе. У Монтаны был старший брат Антон, который тоже любил приодеться: рубашка в клетку, маленький галстук явно не по размеру, жилетка от костюма-тройки и джинсы. Они были настолько похожи на лицо, что я их определял лишь по причёске – у Димы «ёжик», а брат напоминал солиста группы Modern Talking. Папа не очень одобрял такие причёски, а я так хотел себе её, но был бессилен перед авторитетом отца.

От взрослых, которые в своём детстве мало что имели, детям передавалась привычка всё копить и собирать, но только если это не какой-нибудь ненужный хлам. Я коллекционировал автобусы Ikarus из магазина «Пионерхаус». У каждого был свой домик-коробочка, из-за чего мой ящик был забит под завязку. У Димана была мания на журналы и комиксы – от последних у нас особенно фанатели. Ребята постоянно обменивались вкладышами с комиксами от жвачки Big Babaloo, в то время пока я познавал целую науку надувания пузыря из жевательной резинки. Баловались ещё переводками, клеили их на свои кровати. Часто это были гербы городов ГДР: Дрезден, Карл-Маркс-Штадт и другие, но не все – не было нашего Майнингена. По крайней мере, у меня. Тем не менее немецкие переводнушки против советских привозных сдвижных картинок с какими-то насекомыми, которые мне и даром не нужны, заочно выигрывали, потому я никогда не участвовал в обмене. Как говорил один из персонажей в мультике про Буратино: «Ищи дурака!».

С Диманом было интересно поговорить на отвлечённо-философские, как нам казалось, темы, волновавшие нас в то время. Щёлкая сырые семечки из сорванной шляпки подсолнуха в поле, мы приходили на детскую площадку чуть выше школы, где располагались домики-вигвамы, и между катаниями на крутящихся качелях не раз горячо рассуждали, как собрать у каждого жителя СССР по рублю и стать миллионерами; как изобрести машину времени и отправиться в будущее; куда податься, если вдруг начнётся ядерная война; реально было бы стать парнем американки Саманты Брит, которая умудрилась посетить столицу и Ленинград с «Артеком», или нашей Саши Лычёвой, которая в ответ посетила США. Но мне больше по душе были девочка Даша из фильма «Выше радуги» и полька Моника из фильма «Бабочки». Но, в конце концов, мы с Димой сошлись во мнении, что нам очень хочется попробовать вафли с местной фабрики города Ордруф.

Диман созывал нас на всякие приключения, например, походить по садам и набрать фруктов. Во временное пользование конечно, ага. Так мы учились работать сообща и коллективно, у каждого были свои роли. Мне вот выпадало стоять на шухере, пока мои закадычные друзья поворачивались к сетке-рабице спиной, облокачивались, держась при этом рукой за неё, делали кувырок и оказывались внутри садового участка. До сих пор вспоминаю с улыбкой эти моменты. Помню, как Монтана-младший предложил мне покурить чай:

– А давай набьём самокрутку с чаем!

– Ну и во что крутить будем, не в «рулон Толи» же.

– Давай в тетрадный лист…

Получилось очень нелепо, ведь никто не имел опыта в забивании самокруток. Мы пытались курить и очень смеялись, но не от чая, а от того, что курим чай. Потом это всё заедали бракованными «черномазиками», или «улыбкой негра» – так мы называли между собой сладость из вафли и взбитых сливок, полностью залитых шоколадом. По правде говоря, браком для немцев считались неровная глазурь или похожая мелочь, не портящие саму сладость, и благодаря этому их всегда можно было приобрести на порядок дешевле. Их есть я мог днями без остановки, настолько они были вкусные!

Ещё вспомнилось, как мы с Диманом решили закопать шкатулку с посланием из прошлого, поэтому нам пришлось взять у мирно дремлющего срочника-горца из аула сапёрную лопатку. За этот проступок мы не переживали – всем известно, что в армии нет слова «украли», есть слово «потерял», а солдат сможет применить свою находчивость в исполнении приказа «найди, укради, роди». Долго слоняясь в поисках подходящего места, мы приняли решение закопать шкатулку за углом командирского дома между деревьями, положив туда от каждого по предмету и написав по паре добрых слов будущим поколениям советских детей, после чего вбили в землю табличку с надписью «Откопать через 5 лет». Чего только Дима не выдумывал!

8

Рано или поздно в этой герметично изолированной от окружающего мира повседневности военной части должны были появиться лазейки. И именно в тот момент островок СССР для нас уже превращался в настоящее зарубежье. Но где это находится, я вам не расскажу, а то вдруг кто-то узнает и прикроет лавочку. Для солдат срочной службы в принципе покинуть территорию военной части уже считалось везением, увольнительные для них были запрещены. Это было связано с тем, что 117-й полк постоянно находился в состоянии боевой готовности, ведь меньше чем за 10 километров была граница с ФРГ, где уже стояли войска НАТО с американцами во главе! А посему солдатам приходилось довольствоваться сменой обстановки в наряде патруля, во время разгрузки вагонов с брикетом Rekord, отправки на стрельбы на полигон «Дальмар» или в процессе уборки урожая у немцев, где можно было легально познакомиться с местными Габи. Но этого было мало для молодых парней, а запретный плод т.ак сладок!

Одно время солдаты обращались к нашим старшим с просьбой принести чего-нибудь из колбасных изделий или сладкого. Те им помогали, надеясь получить сигареты марок «Охотничьи» или «Донские», но, правда, до того случая, когда при обмене гостинцами им подсунули противные «Гуцульские» под предлогом того, что забыли в Ленинской комнате сигареты нужной марки, после чего сотрудничество прекратилось. Позднее старшаки быстро сообразили, что можно курить сигареты намного лучшего качества и вкуса, просто нужно знать места. Для меня эта информация так и осталась за завесой тайны.