Только монстр

– Возьми с собой фрукт, если планируешь долгую прогулку, – предложил дядя Гас, достал из корзины апельсин и дал его племяннице. – Нужно есть побольше витамина С.

Эту деталь она тоже уже забыла. Дядя считал, что витамин С может вылечить любую болезнь: от обычной простуды до сломанной ноги. Джоанна улыбнулась дрожащими губами и с трудом сглотнула. Как же она скучала по родным!

Красный апельсин оказался ароматным, тяжелым и кроваво-алым. Идеально спелым. И совершенно не по сезону, как медленно осознала Джоанна. Эти фрукты созревали зимой. Но, может, цитрусы завезли в магазин из других стран. Или же кто-то из членов семьи перемещался в то время.

– Что, чрезмерно опекаю? – вздохнул дядя Гас.

– Нет, – покачала головой Джоанна и выдавила улыбку, но все же положила апельсин обратно в корзину. – Я пойду переодеваться.

Бабушка сидела на ступенях крыльца, когда внучка вышла наружу, и подвинулась, чтобы освободить ей путь, вздохнув:

– Джеральдин, которая живет через два дома отсюда, только что потащила гулять на поводке жирнющего рыжего кота с белыми лапами. Видимо, кризис среднего возраста не пощадил и ее. – Затем сделала глоток чая из чашки и спросила: – Вернешься к ужину? Я собираюсь приготовить пудинг из патоки.

Повинуясь импульсу, Джоанна наклонилась и крепко обняла бабушку. Та на секунду удивленно замерла, а потом поставила кружку на крыльцо и прижала внучку к груди, хотя «телячьи нежности», как выражалась Рут, в их семье были не приняты.

Однажды Аарон назвал бабушку «устрашающей Дороти Хант», но сейчас она казалась хрупкой и совершенно безобидной.

– Не пропущу ни за что на свете, – пообещала Джоанна и направилась к своему уже привычному пункту назначения.

Она вспомнила, как впервые вернулась к Холланд-Хаусу после обрушения. С тех пор прошла уже неделя. Ноги все еще с трудом держали ослабевшую после болезни девушку. Вид музея так же шокировал ее, как и встреча с живыми родственниками. Бабушка упомянула, что от поместья остались лишь руины, но ничто не могло подготовить Джоанну к этому зрелищу.

Западное крыло здания полностью исчезло. Там раньше находилась библиотека, где они познакомились с Ником, и общая спальня, где умерла бабушка. Восточное крыло уцелело, хоть и тоже сильно пострадало. Прежней осталась лишь центральная часть Холланд-Хауса, теперь служившая фасадом для хостела.

Джоанна медленно, будто в тумане, вошла внутрь и обнаружила совершенно неузнаваемое современное помещение с непривычным расположением комнат. Там, где раньше находилась позолоченная палата, теперь была большая спальня веселой расцветки с двухъярусными кроватями, напоминавшими о детском саде.

В брошюре, найденной на информационной стойке, сообщалось, что здание пострадало во время войны: на него сбросили двадцать две бомбы за одну ночь. Джоанна свернула буклет и побрела к потайному алькову, выходящему на сад георгинов. Поместье, может, и изменилось, но она по-прежнему знала некоторые его секреты. Там она свернулась на скамейке, полускрытая пологом ползучей зелени, и углубилась в чтение новой истории Холланд-Хауса.

Прежде, в исчезнувшей хронологической линии, в тысяча девятьсот пятидесятых годах его выкупила частная компания и превратила в музей. Теперь же, в этом времени, поместье уничтожили еще до того, как это могло произойти. Обгоревшие руины стали собственностью района Кенсингтон. Все это было написано в брошюре черным по белому.

Джоанна очень долго сидела там. Что бы ни говорилось в буклете, она знала, что разрушение – дело ее рук. Видимо, изменение истории Ника повлияло и на историю поместья. Должно быть, отголоски дара неудачно зацепили и Холланд-Хаус.

Оставалось лишь гадать: если подобное произошло со зданием, то какие еще могли случиться изменения в потоке событий? Пусть и непреднамеренно.

Теперь, в свой последний день в Лондоне, Джоанна медленно шагала по привычному пути, минуя Кенсингтон-Хай-стрит, к тому, что осталось от Холланд-Хауса.

«И куда ты каждый день ходишь?» – спросила Рут.

Джоанна и сама не знала, зачем постоянно сюда возвращалась. Возможно, чтобы наказать саму себя. Когда она видела, что сотворила с местом, которое так любила, невыносимая тяжесть на сердце хотя бы получала разумное объяснение. А еще все здесь было наполнено воспоминаниями о том, чего больше не существовало. Гуляя в саду среди деревьев, Джоанна могла представить, что Ник шагает рядом.

Сейчас кроме нее на тропинке виднелись бегуны, мамочки с колясками и хозяева с собаками. На лужайке, где раньше находился лабиринт из живой изгороди, теперь располагалось футбольное поле. Оттуда доносились крики болельщиков, свист судьи и удары по мячу.

После затяжного летнего периода погода наконец изменилась. Воздух сегодня был прохладным, с неба моросило. Джоанна прошла мимо уцелевшего фасада Холланд-Хауса, мимо маленького кафе, мимо старого хранилища для льда. Раньше, когда на территории парка работал музей, здесь делали мороженое, используя свежие фрукты, выращенные в садах поместья. Теперь же тут располагалась галерея.

Джоанна задержалась в крытом переходе между хранилищем для льда и старой оранжереей. Эта часть здания была новой – построенной уже после того, как бомбы разрушили остальные помещения. Во всю стену красовались росписи с изображениями пикников в саду, которые проводились в Викторианскую эпоху.

Больше всего Джоанне нравился рисунок, где разряженные аристократы гуляли по изысканному парку в регулярном стиле. Живые бордюры по щиколотку высотой образовывали замысловатые зеленые арки. Женщины в пышных платьях отдыхали возле фонтана, который являлся центральным элементом сада. Художник, делавший роспись, вряд ли знал, как выглядело поместье, но сумел запечатлеть загадочную атмосферу старых парков.

Джоанна подошла ближе, отстраненно подумав, что могла бы продолжить шагать, пока не окажется в том месте, которое изображено на росписи, но вовремя спохватилась и с глубоким вздохом почти автоматически постаралась сосредоточиться на деталях нынешнего момента – как учил Аарон. Еще чуть-чуть, и она бы поддалась притяжению иной эпохи. Запахи мокрых камней. Снаружи колоннады доносился перестук капель дождя. И шум шагов.

Снова накрыло ощущение дежавю. Джоанна резко обернулась на звук, уже понимая, что увидит не Ника, чью походку знала лучше своей. Однако сердце все равно сжалось от разочарования при взгляде на строго одетого мужчину примерно лет двадцати. Войдя в колоннаду, он закрыл и встряхнул зонт, после чего приблизился по переходу к росписи и остановился рядом с Джоанной.

Бледное лицо с азиатскими чертами показалось ей знакомым. Но она поняла, кто перед ней, только тогда, когда мужчина принялся рассматривать изображение с тем пристальным вниманием, которое выдавало в нем художника. Тогда-то Джоанна и вспомнила.

Джейми Лю с записи из тюрьмы казался изможденной тенью, но в измененной хронологической линии он выглядел абсолютно здоровым и хорошо сложенным. Стильная салонная стрижка, более теплая, чем требовалась, одежда – перчатки и темно-синее пальто – все говорило о достатке.

«Я встречала тебя раньше», – хотелось выпалить Джоанне. Вот только в этом времени она его не встречала. Как и Ника, и Аарона. Иногда груз воспоминаний, принадлежащих ей одной, давил особенно сильно, заставляя чувствовать себя безумной. Образы лежащих повсюду трупов стояли перед глазами, хотя этого никогда не было. Сердце иногда ныло от тоски по погибшим родным – вот только сейчас они живы.