Только не дворецкий

Эразм, съев обед, Сказал: «Не богохульствуй, Колет». А Колет ответил Эразму: «Повтори-ка, зараза!» Перевод О. Попова Рис. Г. К. Честертона

Сэра Кристофера Рена Позвали есть индюшку с хреном. Уходя, он сказал камердинеру: «Если что, я собор проектирую!» Перевод А. Борисенко Рис. В. Рейнгаума

Джон Стюарт Милль Свой характер переломил: Перестал разводить антимонии И написал «Принципы политической экономии». Перевод А. Борисенко, О. Попова Рис. Г. К. Честертона

Когда у Тициана Саднила душевная рана, Ему лечил нервы Сам Франциск Первый. Перевод А. Борисенко Рис. Г. К. Честертона

Техника у Ференца Листа Лучше, чем у прочих пианистов, — Он всегда усердно и рьяно Кулаком колотит по фортепьяно. Перевод Е. Кузнецовой Рис. Г. К. Честертона

На сэра Хамфри Дэви Весь мир взирает в гневе: Он всем изрядно насолил — Он натрий невзначай открыл. Перевод А. Азова Рис. Г. К. Честертона

Через 24 года Бентли выпустил еще одну книгу клерихью, с иллюстрациями Г. К. Честертона, Виктора Рейнгаума и Николаса Бентли. Одну картинку автор нарисовал сам.

Во втором томе, в частности, досталось основателю детективного жанра Эдгару По:

По Эдгар Аллан, Икру обожал он — Чавкал громко и смачно ею, Сочиняя что-нибудь мрачное. Перевод А. Борисенко Рис. Н. Бентли

У жанра было много продолжателей и подражателей, но Н. Бентли предупреждает, что легкость написания таких стишков обманчива. «Поначалу задача кажется легкой, поскольку клерихью коротки и просты. Но именно по этим причинам писать их довольно трудно».

Как и следовало ожидать, Эдмунд Клерихью Бентли и сам не раз становился персонажем клерихью. Например, вот такого:

Час настал подходящий, момент ли, Новый жанр изобрел Эдмунд Бентли. Так какое нам дело, заметим, Что себя он прославил лишь этим? Автор Д. У. Циммерман Перевод М. Виноградовой

Несправедливо, зато в рифму.

А. БОРИСЕНКО ШЕРЛОК ХОЛМС

Конан Дойл умер в 1930 г., последний рассказ о Холмсе был опубликован в журнале «Стрэнд» в 1927-м. Для писателей Золотого века Конан Дойл гораздо чаще был не соперником, а мэтром, которому они не уставали отдавать дань восхищения. Они выросли на его детективах и с наслаждением возвращались к ним снова и снова. Когда создавался Детективный клуб, Конан Дойлу хотели предложить пост председателя, но он был уже очень болен.

В первом же романе Агаты Кристи, «Таинственное происшествие в Стайлз» (1920), дама спрашивает Гастингса (ватсоноподобного персонажа, беззастенчиво позаимствованного у Конан Дойла), каким сыщиком он бы хотел быть — настоящим из Скотленд-Ярда или Шерлоком Холмсом? «Конечно Холмсом!» — отвечает Гастингс. И в самом деле, плох тот Ватсон, который не хочет быть Холмсом.

Много и проникновенно писал о Шерлоке Холмсе (и о Конан Дойле) Г. К. Честертон.

Джозефина Белл, врач по образованию, взяла себе писательский псевдоним в честь хирурга сэра Джозефа Белла, который был прототипом Великого сыщика.

Пародии на Шерлока Холмса появились чуть ли не одновременно с самим Холмсом; пародировали его и авторы Золотого века — первый рассказ А. А. Милна, отвергнутый журналом «Панч», был как раз такой пародией. Однако с течением времени авторы детективов стали обращаться к жизни и творчеству своего кумира с гораздо большей изобретательностью.

Энтони Беркли в эссе «Литературный стиль» предлагает читателю вообразить, что Конан Дойл подхватил корь или заигрался в гольф и его рассказ для очередного выпуска журнала поручили написать Вудхаузу (Вудхауз тоже был постоянным автором «Стрэнда»). Далее следует собственно рассказ, в котором появляется гибрид Берти Вустера и Джеймса Ватсона — Берти Ватсон. («— Ну, Ватсон? — сказал Холмс, плеснув себе содовой в стакан с кокаином».) Рассказ заканчивается помолвкой Холмса со «сногсшибательной» светской красоткой, в которую Берти Ватсон, разумеется, тоже влюблен.

В 1912 г. Рональд Нокс тоже написал пародию, относящуюся к Конан Дойлу, но пародировал Нокс не его, а чрезмерное рвение комментаторов. Особое удовольствие, пишет он, изучать то, что не предназначалось для изучения. Например, человек написал книгу о брюкве, а ты пытаешься откопать в ней свидетельства его сложных отношений с женой. Правда, по словам Нокса, Холмс, с его вниманием к мелочам, сам провоцирует подобный подход. Далее идет скрупулезное обсуждение всевозможных нестыковок и расхождений в рассказах, высказываются гипотезы (в том числе о злонамеренной недобросовестности Ватсона), споры с воображаемыми оппонентами, которые носят самые невероятные имена.

…Но хуже всего — манекен в окне на Бейкер-стрит, задрапированный в старый, «мышиного цвета» халат Холмса! Как будто мы могли забыть, как, разгадывая мрачную загадку человека с рассеченной губой, Холмс выкуривал унцию табаку зараз, возлежа на подушках в синем халате! Мсье Папье-Маше утверждает: «Сыщик стал хамелеоном». Более основательный комментатор Заувох пишет: «Не в первый раз разноцветные одежды послужили средством обмана! Но на самом деле Шерлок Холмс, этот современный Иосиф, исчез совсем — его пожрал хищный зверь Ватсон» [165] .

165

Аллюзия на библейскую историю про Иосифа и его разноцветные одежды («И взяли одежду Иосифа, и закололи козла, и вымарали одежду кровью; и послали разноцветную одежду, и доставили к отцу своему, и сказали: мы это нашли; посмотри, сына ли твоего эта одежда или нет. Он узнал ее и сказал: это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф») (Быт. 37:31–33).

Конан Дойл не вполне оценил юмор Рональда Нокса: в своем ответном письме он несколько неловко оправдывается, что рассказы писались не подряд, что он их не перечитывал, что Холмс менялся по мере изменения авторских взглядов и так далее. «Я могу только радоваться, что вы не нашли еще большего количества несоответствий, особенно в том, что касается дат», — пишет он Ноксу.

Игра, начатая Ноксом, стала любимым развлечением фанатов Конан Дойла — в том числе и за океаном. Так, американский писатель Рекс Стаут вполне аргументированно доказал, что Ватсон был женщиной.