Только не дворецкий

К счастью для Пула, профессор ударился головой об один из ящиков и лежал неподвижно: инспектор хорошо знал, как трудно совладать со сверхчеловеческой силой маньяка, а этот человек был маньяк. Поднявшись на ноги, Пул склонился над саркофагом и перочинным ножом разрезал бинты на лице у «мумии». Когда ткань отошла, взгляду открылось белое сморщенное лицо молодого человека: его глаза были открыты, но они были бессмысленные и тусклые, и читался в них только безмерный страх.

Пул бросился на площадку и громко позвал на помощь. Два студента прибежали из комнаты этажом ниже.

— Быстро приведите врача, кто-нибудь, и полицию! — воскликнул инспектор. — Здесь молодой Кэтлинг, едва живой. А ты подойди и помоги мне!

Он снова вбежал в музей — и вовремя: профессор уже вставал на колени. Пул отбросил его обратно на пол, встал коленями ему на плечи и сжал его запястья.

— Найди веревку или бинты и свяжи ему ноги! — крикнул он. — Молодец! Теперь руки… Хорошо, пока сгодится. Теперь помоги мне вытащить бедного парня.

Вместе двое мужчин бережно подняли замотанную фигуру из саркофага — Пул был почти рад, что юноша потерял сознание, — и отнесли его на диван в гостиную. Они бережно распутали бинты и растерли ему затекшие холодные конечности. Молодой человек открыл глаза и дико, непонимающе огляделся.

— Все хорошо! — радостно сказал Пул. — Все теперь хорошо, вы среди друзей!

Глаза юноши остановились на его лице, но вместо облегчения, которое Пул ожидал увидеть, в них появился страх, явный и растущий страх. Его губы зашевелились, и Пул, приблизив к ним ухо, с трудом услышал:

— Молоко! Цемент — жидкий цемент!

Юноша снова потерял сознание, и в тот же миг послышался шум на лестнице, в дверях показались сержант в униформе и два констебля.

— Ваш клиент в соседней комнате. Осторожнее, он сумасшедший. Я советую вам вызвать «скорую» и привязать его к носилкам, и накройте их одеялом. Вы же не хотите, чтобы весь колледж увидел, кого вы взяли. А, это вы, доктор? Слава богу, вы пришли. Этот бедный парень едва жив.

Пул рассказал то, что знал о необычных обстоятельствах дела, и было решено, что Кэтлинга нельзя трогать: возможно, ему нужно сделать рентгеновский снимок, кроме того, необходим химический анализ зелья.

Вскоре юноша пришел в себя, и, поскольку цвет его лица улучшился, ему позволили рассказать свою историю. Он рассказывал сбивчиво, часто останавливаясь, бормоча что-то несвязное, но суть сводилась к следующему.

Наткнувшись на письмо, присланное Ассоциацией археологических поставок профессору Кэйзеру, Кэтлинг подумал, что было бы весело переодеться инспектором и «арестовать» профессора за долги. Он поднялся в свои комнаты в пятницу днем, после ленча, и, выбрав то время, когда все будут заняты играми, греблей или учебой, проскользнул в Олд-квод, зная по опыту, что вечер пятницы профессор проводит у себя.

Профессор поначалу купился, рвал и метал самым натуральным образом. Затем он внезапно затих, по-видимому смирившись с неизбежным, и предложил показать «инспектору» свои сокровища, за которые с него требовали уплаты долга. Кэтлинг так и не понял, означала ли эта смена настроения, что профессор узнал его; он последовал за Кэйзером в музей и, разглядывая мумифицированных кошек, вдруг получил ужасный удар по затылку, а придя в себя, обнаружил, что лежит целиком забинтованный в саркофаге, как Пул его и нашел, с тем исключением, что лицо было открыто, а профессор склонялся над ним и объяснял с жутким весельем суть эксперимента, который он собирался провести.

По легенде, Рамзее Второй усовершенствовал метод мумифицирования благодаря эксперименту над несчастным ростовщиком, который, на свою беду, чем-то разозлил фараона. Метод состоял в постепенном введении в организм еще живой жертвы некоего состава, который со временем затвердевал в ней; состав включал в себя, судя по всему, консервант и кристаллизующее вещество, так что мумия не только сохраняла форму, но и не усыхала. Бинты, которые профессор успешно использовал в своих опытах на кошках, уберегали тела от «вспучивания», как безумец радостно объяснил жертве.

По всей вероятности, жестокость этого опыта постепенно повлияла на ум профессора и превратила его из ученого-экспериментатора в чудовище. В любом случае он навсегда утратил рассудок и не предстал перед судом.

Анализ содержимого кастрюли выявил присутствие неизвестного вещества, обладавшего некоторыми свойствами цемента, но содержание его было невелико, и оставалась надежда, что он не полностью отвердил органы, в которые был введен. Надежда оправдалась, и молодой Кэтлинг после нескольких месяцев экспериментального лечения полностью выздоровел. По-видимому, желание безумца продлить процесс спасло Кэтлингу жизнь.

Когда стало известно, что юноша вне опасности, Пул получил от декана приглашение отужинать с ним в университетской обеденной зале. В некотором волнении он прибыл в Оксфорд и после ужина был принят как выдающийся выпускник Оксфордского университета в профессорской гостиной, где его угостили орехами и вином.

— Я знал, что вы предпочли бы, чтобы я обращался с вами соответственно вашему положению, пока дело не будет окончено, — сказал Ладдингем, — хотя мне стоило больших усилий не сделать вам замечания, когда вы не моргнув глазом заявили мне, что опросили «трех ближайших друзей пропавшего». Вы действительно, должно быть, очень переменились, Пул, — и, возможно, даже возмужали, — чтобы в присутствии декана Святого Петра столь хладнокровно сказать «трех» вместо «троих».

Фримен Уиллс Крофтс

Перевод и вступление Анны Рудычевой

ФРИМЕНУиллс Крофтс всю жизнь разрывался между железнодорожным делом и сочинением детективов. Эта двойственность не могла не проявиться в его творчестве.

Фримен Уиллс Крофтс родился в Дублине в семье ирландских протестантов. Его отец — военный хирург — умер перед самым рождением сына. Когда мальчику было три года, мать вторично вышла замуж — отчим был викарием. Будущий писатель учился в Методистском колледже и в Кэмпбелл-колледже в Белфасте. С 1886 года он стал помощником дяди, Беркли Д. Уайза, который был главным инженером железных дорог по всему региону Северной Ирландии и Белфасту. Впоследствии Фримен Уиллс Крофтс работал инженером на железной дороге, постоянно поднимаясь по служебной лестнице. Он также был способным музыкантом — играл на органе и руководил хором в местной приходской церкви. В 1912 году женился на Мэри Каннинг. Детей у супругов не было. В 1919 году Крофтс тяжело заболел и по совету докторов занялся «книжной терапией» — начал писать свой первый детективный роман «Бочонок», который уже в 1920 году был опубликован и имел большой успех. В 1929 году писатель в нем победил железнодорожника: Крофтс оставил должность инженера и переехал с семьей в Англию, где и происходит действие большинства его рассказов и романов.

Крофтса и его последователей прозвали «канительщиками», за то что его сюжетам не хватало динамичности, а главному герою-следователю — яркости и неординарности, которыми были в избытке наделены Шерлок Холмс или Эркюль Пуаро. Сквозной персонаж Крофтса, инспектор Френч, является образцом семьянина, увлеченного садоводством (черты, списанные с самого Крофтса), который тем не менее работает в полиции и должен раскрывать преступления, что он и проделывает весьма методично и с математической точностью. Инспектор Френч не оставляет камня на камне от самых несокрушимых алиби благодаря тщательному расчету времени и привычке все сверять с расписанием поездов. Агата Кристи не забыла этот конек инспектора, включив пародию на Крофтса в свой сборник «Партнеры по преступлению».

Крофтс был одним из основателей Детективного клуба и принимал участие в составлении сборников «Шестеро против Скотленд-Ярда» и «Двойная смерть», а в более поздние годы своей жизни занялся литературой для детей и составил упрощенное изложение Евангелия.

КАК УЖЕбыло сказано, поезда играют чрезмерно важную роль в литературном наследии Крофтса. Добрая половина историй его сборника «Тайна спального вагона и другие рассказы» посвящена убийству в поезде, у поезда или посредством поезда. Многие современники, отмечая этот лейтмотив в творчестве Крофтса, посмеивались над тем, что даже его гениальный инспектор, по-видимому, зарабатывает так мало, что вынужден ездить на поезде, а не на собственной машине или такси. Другим лейтмотивом Крофтса можно назвать убийство на почве шантажа.