Только одна ночь. Ошибка прокурора
Шрифт:
Твою ж мать! Ну как я мог упустить тогда? Как? Всю жизнь на следствии! И так облажался.
Девчонка ходила в моем халате. Я ее раздел и отнес в постель, где мы кувыркались почти до утра. Халат откинул на кресло. А утром, когда проснулся, ее уже не было. Но и халат пропал. Я тогда еще не сразу хватился. А потом на горничную подумал и попросил принести свежий.
Стало быть, Юля моя в халате ушла.
А это значит, она жила со мной в одной гостинице и, возможно, на одном этаже.
Вот только я, долбонавт, все промухал. Можно было бы запросить записи с камер наблюдения около лифтов,
Эх! Бью кулаком по спинке дивана. Вроде бы не больно, но и толку нет никакого.
«А чего ты так закусился? – в который раз спрашиваю себя. – Здесь найдешь какую-нибудь неболтливую разведенку. Будет к тебе прибегать. Свет клином не сошелся на этой Юле».
Снова кладу голову на подушку и закрываю глаза.
И если несгибаемый Феликс в штанах уже немного расслабился, то прокурорская чуйка, наоборот, подняла голову.
«Подожди!» – подскакиваю с постели.
Подойдя к окну, отдергиваю шторы и как дурак бессмысленно таращусь в предрассветную мглу.
На моем этаже было всего четыре люкса. Я же проверял!
В двух жили какие-то важные перцы из Сургута. Те даже из номеров не выходили. Бухали по-черному. Видимо, оттянуться приехали.
А вот в самом дальнем номере жила Рада Извекова. Следовательно, Юля моя могла поселиться только у Рады. И скорее всего, нелегально. Поэтому надо запросить инфу у перевозчиков. РЖД нагнуть и все авиалинии. И посмотреть, кто летел вместе с Радочкой на соседнем месте, или ехал в одном купе.
«Говно вопрос. Завтра порешаю», – самодовольно усмехаюсь я, вернувшись на диван. И только голова касается подушки, засыпаю сном праведника.
Глава 8
Глава 8
– Феликс Алексеевич, личный приём на какой день назначить? – вплывает в кабинет томная красавица Вероника.
– А когда мой предшественник принимал? – поднимаю голову от бумаг. Лениво разглядываю девицу.
Вроде все при ней. Длинные ноги, грудь по стандартам бразильских стюардесс, упакованная в ажурную обтягивающую блузку, юбка в усос, каблуки. И призывный взгляд.
«Только помани», – называется. Вот только манить не хочется. Очередная телка безголовая. Устал я от них.
– Ой, – хлопает глазами Вероника. – Во вторник, кажется…
– Кажется, или точно? – откинув ручку, интересуюсь раздраженно. Давлю взглядом и не понимаю, как можно не помнить такую мелочь.
– Во вторник, – поспешно сообщает Вероника, распрямляя плечики. Выставляет напоказ пухлую грудь.
Отвлекает, сучка! И бесит. Не люблю я романов на работе. В клубе где-нибудь на отдыхе, может быть, и снял бы. Но в кабинете шпилиться… Не мой формат.
– День приема оставим прежним, – решаю я и давлю строгим взглядом. – Запросы на Москву готовы?
– Нет, еще в работе, – тушуется девица. – Я делаю.
– Делаю – это процесс, а мне нужен результат, – отчитываю строго. – Через пятнадцать минут жду, – насупленно засекаю время, косясь на Брейтлинг, подаренный Лидой.
В одном у моей жены был безусловный талант. Выбирала всегда исключительные подарки. И Брейтлинг этот… лимитированная версия. Лидка байеру за границу заказывала. В Москве таких было два. У меня и у тестя.
– Выполняйте, – киваю секретарше
и перевожу взгляд на телефон, тихо вибрирующий на рабочем столе.Никольская!
– Здравствуйте, Елена Вадимовна!– радостно здороваюсь в трубку. – Очень ждал вашего звонка…
– Ой, здравствуйте, Феликс Алексеевич, – робеет она от моего напора. – Витенька сказал…
Поднимаю глаза к потолку. Устал я за сутки от этих интеллигентных фишек. Я ж от сохи, привык решать все сразу и быстро.
– Да, хочу купить ваш дом. Мне все понравилось, – заявляю, укладывая затылок на подголовник высокого кресла. Чешу темечко и запоздало спохватываюсь.
Ну и дебил ты, Сарычев! Что ты несешь? Бабка сейчас цену залупит, и ты пролетишь мимо дома.
– Ой, как же я рада! – радостно восклицает профессорская вдова. – Мы строили с Иннокентием Петровичем для себя. Понимаете? И мне очень хочется отдать дом в хорошие руки. Дело не в деньгах, правда?
«А в их количестве!» – усмехаюсь я, вовремя прикусываю себе язык.
Разболтался я что-то. Расслабился.
– Да-да, конечно, – роняю солидно. А самому не терпится перейти к главному вопросу. Договориться о сделке и встретиться в ближайшее время у нотариуса.
– Поэтому я продаю дом за чисто символическую цену, – будто раздумывает Никольская. А я от нервяков сжимаю в руке карандаш. За малым не ломаю!
– Восемь миллионов, – стесняясь, называет Никольская, и я выдыхаю.
Что? Сколько? Да в Москве за эти деньги однушку на окраине не купишь!
А тут целый дом. Но в Шанске.
Стараюсь не рассмеяться. За шикарный дом – это копейки. Потом будут говорить, что прокурор обокрал бедную вдову.
– Вас устраивает? Это не много? – участливо интересуется старушка. А я сцепляю зубы, чтобы не заржать в голос.
– Да, конечно. Восемь миллионов – хорошая цена, – замечаю осторожно. – Где мы встретимся, чтобы оформить сделку?
А дальше все идет как по маслу. И нотариальная контора оказывается в пешей доступности, и документы можно отправить по ватсапу, чтобы подготовили к сделке.
Волшебство. Я люблю тебя, Шанск!
Быстро нахожу в телефоне скан паспорта и генеральные доверенности от обоих родителей. С первого дня жизни с Лидой я все оформляю на них. Поэтому нам при разводе делить нечего.
«Завтра в одиннадцать мы вас ждем», – приходит ответ. Вглядываюсь в смазливое личико помощницы нотариуса и улыбаюсь.
А вот эта, пожалуй, ничего.
Так, а письма где? Растираю затекший затылок и выхожу в пустую приемную. Красавицы Вероники и след простыл. Куда делась, понятия не имею. Ну не искать же.
– Мне нужна нормальная секретарша, – захожу к Рудникову, своему заместителю.
– А разве Вероничка не подойдет? – поднимает он на меня масляный взгляд. – Она красивая. У нас ее многие любят.
«Вот мне еще переходящего вымпела не хватало», – морщусь мысленно.
– Ты не понял, Валерий Палыч, – нависаю над столом зама. – Мне нужен сотрудник для работы. Чтобы был в курсе любого вопроса, быстро печатал и вел делопроизводство. А внешний вид, пол, размер ноги и семейное положение значения не имеют. Ладно, я сам найду. А эту уволить,– цежу недовольно, не обращая внимания на вытянувшееся лицо зама.