Только поверь мне.

– А так, значит, я страдать не буду, да?
– она опять кивнула. Я крепко обнял ее, зарывшись в ее волосы лицом.
– Значит, так. Слушай меня внимательно. Ты выбросишь подобные мысли из своей хорошенькой головки, это раз. До операции никакой хандры, и только положительные эмоции - это два. И три - ты больше никогда не будешь мне врать. Это ясно?

Дождавшись ее кивка, я продолжил.

– Теперь ты говоришь, как сильно любишь своего малыша, и мы идем пить чай, а то, если честно, я уже проголодался, - с улыбкой добавил я. Увидев, как из ее глаз скатилась слезинка, обнял ее еще крепче.
– Ну ты чего? Зачем сырость разводишь? Все будет хорошо. Веришь мне? Я же никогда тебе не врал! Тебя будут оперировать лучшие врачи, ну поковыряются в твоей замечательной головке, наведут там порядок, и все, будешь у меня самая здоровая.

– А если зрение не вернется?

– Ну если не вернется, попытаемся через пять лет. Дядя Марк же сказал, что через несколько лет можно повторить операцию. Так что все, давай заканчивай со слезами.

– Зачем тебе я, брось меня,- разрыдалась Ника. Опять двадцать пять.

– Милая, а если бы я все еще был в коляске, и не было бы шансов на то, что я когда-нибудь буду ходить, ты бы оставила меня?
– она отрицательно покачала головой, по ее щекам текли слезы. Я вытер их большими пальцами, спросил.
– Почему?

– Ну я же люблю тебя, - возмущенно сказала она так, как будто я сморозил глупость.

– Вот по этой же самой причине, я не брошу тебя. Никогда. Ни за что. И теперь, даже если ты откажешься от меня, буду ночевать под твоими окнами, - и уже серьезней добавил.
– Милая, я же не смогу без тебя уже.

– А если я.. если во время операции ...

– Так, чтобы я никогда не слышал этого, чтобы ты даже не думала о таком! Ясно? Поняла меня?
– гневно рявкнул я. Так мы и стояли, пока Ника не перестала плакать. Я нежно поглаживал ее спину, голову, волосы, шепча, что все будет хорошо, что я люблю ее сильно-сильно, крепко-крепко.

Сводив Нику в ванную, помог привести себя в порядок. Потом мы решили все-таки пойти к остальным попить чай. На кухне ребята все так и сидели, мирно беседуя. Янка, сидя у Алекса на руках, излучала вселенское счастье. Так, с этими двумя все ясно! Но мне, на правах родственника, по статусу положено покорчить из себя строгого родителя.

– Молодежь, я все понимаю, свадьба-то когда, или так и будете безобразиями заниматься?
– строго спросил я. Ника вопросительно посмотрела на меня.
– Ника, ты знаешь, они тут устроили пляж нудистов. Сидят полуголые посреди рабочего дня. Не порядок.

Алекс весь подобрался, внимательно смотря мне в глаза. Яна, поняв, что я ругаюсь только для вида, улыбнулась.

– Через месяц после дня рождения Яны!
– четко выговаривая каждое слово, сказал Алекс. Яна закатила глаза к потолку.

– Блин, Дан, ну кто тебя просил вмешиваться. Я тут только-только уговорила его подождать до лета! Не мог потерпеть?

– Ян, ну что ты как маленькая, а? Какая разница, осень или лето?
– уже мягче сказал Алекс, прижимая вырывающуюся Яну к себе.

– Вот именно, какая разница? Короче, - Яна встала из-за стола, гневно смотря то на меня, то на Алекса, - либо мы женимся летом, либо вообще никогда!

И, развернувшись, грозным шагом вышла из кухни. Ника вздохнула, встала и пошла за ней.

– Ян, ты где? Стой там, я иду к тебе.

Когда девчонки покинули кухню, мы с Алексом с минуту смотрели друг другу в глаза и хором рассмеялись.

– Ну Янка дает!
– присвистнул Влад, похлопав Алекса по плечу.
– Придется уступить, иначе у тебя, брат, крупные проблемы будут.

– Это точно, - тяжело вздохнул Алекс.
– А у вас то что стряслось? Как анализы?

Я все рассказал Алексу и Владу, ничего не скрывая, включая и опасения о возможном риске. Чем больше я рассказывал, тем тяжелее мне это давалось. Алекс с Владом сидели молча, внимательно слушая.

Ника

Утро. Никак не привыкну к больничным кроватям. От волнения проснулась раньше, чем пришел Дан. Ночью я его отправила домой переодеться. Дан уже вполне нормально передвигался с тростью с разрешения доктора. Я лично разговаривала с ним, и тот меня уверил, что опасности нет. Только хромота останется, возможно, навсегда. Данил всю ночь не спал, лежал возле меня. Я же усердно делала вид, что сплю. Когда мне надоело, решительно отправила его домой. Пусть немного успокоиться, пока будет ездить до дома и обратно.

Нащупала часы, механический голос сообщил, что сейчас 6.52 утра. В девять будут готовы результаты анализов, и если все нормально, то в 11.00 меня будут оперировать. За эти десять дней у меня случилось еще четыре обморока. Иногда становиться очень страшно. Но я держусь, родные мне очень помогают. Мы все переехали к Дану, только молодежь иногда ночует на нашей квартире, так как к школе ближе.

Яна по моей просьбе вчера вечером принесла мне диктофон. Пока отсутствует Дан, решила сделать то, что давно задумала. Надеясь на лучшее, я все-таки хотела оставить последнее послание для любимых людей. Глубоко вздохнув, я включила запись. Сначала обратилась к моим мальчикам, немного почитала им нотации, пожелания, и, сказав, что люблю их, попрощалась. Следующие: Лиля и Яна. Я рада, что познакомилась с ними, и что мои племянники в них влюблены по уши. С Алексом и Яной все ясно и понятно, летом будет свадьба, попросила не откладывать и не носить по мне траура, в случае чего. А вот Лиле сказала, чтобы та не сомневалась, Влад ее любит. У Хмелевских это в генах, почти все члены нашей семьи влюблялись с первого взгляда и навсегда. Тоже, пожелав им удачи, попрощалась. Дядя Марк, ему особая благодарность, он заменил нам отца и носился со мной после аварии. И последний, к кому я обратилась, - Данил. Мой любимый и единственный мужчина. Благодаря ему даже в темноте я видела мир в красках. Благодаря ему мне снятся цветные сны. Я чувствую, что любима. Я в который раз поблагодарила судьбу за то, что свела нас вместе. Пусть и на такой короткий срок. Я попросила обо мне не горевать, я уверена, что наша любовь найдет продолжение. На небесах, или в следующих жизнях. В последний раз, сказав, как сильно я люблю его, и какой счастливой он меня сделал, прервала запись.

В палату вошла медсестра, предупредив, что скоро подойдет врач. Я попросила ее положить диктофон в конверт, заранее приготовленный, запечатать и передать Дану или Алексу, когда меня увезут на операцию. Все, незаконченных дел нет.

В восемь приехал Дан, присел рядом, обнял. В его объятиях стало уютно, и появилась уверенность, что все будет хорошо. Я уткнулась носом в его шею.

– Как же я по тебе соскучился!
– крепко поцеловал меня, отстранился. Почувствовала, как в руках у меня оказалась открытая коробочка. Аккуратно потрогав, поняла, что там кольцо. На глазах выступили слезы. Дан осторожно стер их пальцами.
– Ты будешь моей женой?

В голосе было столько нежности, любви и надежды, что от охвативших меня эмоций, я не смогла сказать ни слова. Кивнула.

Почувствовала, как металл приятно холодил кожу на пальце. Дан, одев кольцо, сжал мою руку, прижав мою ладонь к губам, прошептал:

– Я люблю тебя. Как только выйдешь отсюда, сразу же поженимся. Я уже договорился. Все будет хорошо, верь мне. Ладно?

Я кивнула.