Только про любовь

Ота Черни собирался начать тренировку, когда приехала Катринка. Встревоженный бледностью ее осунувшегося лица, он поспешил ей навстречу.

– Что ты делаешь здесь?

– Я должна вернуть себе спортивную форму. Ты видишь, что со мной?

Все ее планы рухнули, она не знала, чем заняться, и решила жить по привычному распорядку прошлых лет.

– Ты торопишься, Катринка, – мягко возразил ей Ота. – Дай себе время прийти в себя. Хотя бы несколько дней.

Она покачала головой:

– Я сойду с ума от безделья.

Он задумался. В конце концов, разрешает же он своим спортсменам участвовать в соревнованиях с ушибами и растяжениями, почему же нельзя тренироваться с душевной болью в сердце?

– Хорошо, но ты должна во всем слушаться меня.

– Разве я этого не делала? – Ее улыбка была бледной копией той, что была раньше. Но это было лучше, чем ничего.

Он был очень рад встрече и широко улыбался. Обняв Катринку, Ота подвел ее к ожидающей его группе.

– Не всегда. Но теперь ты будешь следовать каждому моему слову. Начинать, когда я скажу, останавливаться, когда я скажу, есть, что я скажу. – Он оглядел ее. – Ты должна немного поправиться, а то тебя ветром унесет.

– Я сильнее, чем ты думаешь, – возразила она со слабой улыбкой, хотя сама не была в этом уверена. Она чувствовала, что горе переломило ее пополам.

Две следующие недели Катринка усиленно тренировалась. Она верила, что, только изматывая себя, она вернет себе прежнюю силу. Она ездила на велосипеде, занималась ходьбой, но оставила гимнастику и плавание, потому что не смогла смотреть на спортивный комплекс, боясь, что он вызовет у нее тяжелые воспоминания. С членами местной секции она каталась на склонах на специальных травяных лыжах. Она ходила по лесу на склонах гор среди высоких стройных деревьев. В воздухе стоял слабый запах хвои, солнечные лучи пробивались сквозь густые ветви и бегали вокруг солнечными зайчиками.

Не чувствуя вкуса еды, она ела вечерами мясо, клецки, овощи, приготовленные Даной, потом падала на кровать и засыпала без сновидений. А старики сидели перед телевизором и старались ни о чем не думать. Если бы не Катринка, Дана не готовила бы, а Гонза не выращивал бы овощи. Если бы не старики, Катринка пришла бы в отчаяние. Так они и поддерживали друг друга.

В начале августа Катринка в составе национальной команды Чехословакии выехала на сборы в Италию. Это был первый этап подготовки к сезону, который начинался в декабре. Почти все были знакомы друг с другом. Среди прочих здесь были Илона Лукански и красавец Владислав Элиас, который еще надеялся на роман с Катринкой. Жужка приехала прямо из Праги.

В компании жизнерадостных молодых людей Катринка ожила. Она не организовывала развлечений, но не отказывалась участвовать в них, шутила. Но смеялась лишь изредка. Если она замолкала на полуслове на середине песни, все относились к этому с пониманием. Весть о гибели ее родителей быстро облетела всю команду, и даже Илона Лукански выразила ей свои соболезнования. Илона не любила Катринку, но восхищалась Миленой, которая никогда не бывала в плохом настроении, как ее собственная мать. Милена была всегда добра к ней.

Недели казались Катринке веками, но горе постепенно отступало. Постоянные физические упражнения отвлекали ее от грустных мыслей и наполняли силой ее тело. Она набрала вес, исчезла бледность, ярче стали светиться глаза. Боль от потерн родителей и ребенка никогда не пройдет – в этом она была уверена, – но она не была уже открытой кровоточащей раной. Сначала она просто жила по привычке, а теперь поняла, как чудесна жизнь. Родители одобрили бы ее нежелание сдаваться. Сдвиги в настроении Катринки радовали Жужку. Ота Черни с удовольствием наблюдал, как она летит с горы – гордая и свободная, как птица. Все приветствовали возвращение Катринки, но она вернулась к ним другим человеком; не было ясно, что происходит у нее в душе. Она напоминала озеро, чья спокойная поверхность лишь отражает солнце.

В тот год, как, впрочем, и раньше, спортсмены тренировались до изнеможения. День начинался на заре и заканчивался в семь часов вечера, когда все падали на кровати и засыпали глубоким сном. Все разговоры были только о лыжах. Они были смыслом их жизни. На третьей неделе августа этот изолированный мирок, оторванных от происходящих в стране событий, был разрушен. Все, что происходило в стране в предыдущие месяцы, было окончено 20 августа, когда войска стран Варшавского договора вошли в Чехословакию.

Газеты тревожно сообщили о введении войск во все города страны, а на экране телевизора можно было увидеть танки на улицах Праги. Члены команды наблюдали это со слезами на глазах. Это было выше политики, это шло от сердца.

Тренировки продолжались, но внимание со спорта переключалось на политику. В свободные минуты спортсмены садились перед телевизором и смотрели итальянские новости, в которых события освещались более достоверно, чем в Чехословакии. Жужке однажды показалось, что она увидела в толпе, которая оказывала сопротивление солдатам, Томаша. Люди требовали от оккупантов вывода войск – такой был комментарий газет.

По всей стране прокатилась волна демонстраций. На стенах расклеивались фотографии Дубчека и Свободы вперемешку с плакатами, осуждающими вторжение. В газетных статьях сообщалось о том, что оккупационные части лишены воды и пищи.

Спортсмены волновались. Даже если бы им разрешили остаться в Италии, немногие бы пошли на это. Большинство, в их числе Катринка, волновались о семьях и друзьях.

Дозвониться в страну было почти невозможно, но Катринке удалось пробиться, ее успокоили, что в Свитове пока все нормально. Жужка нигде не могла разыскать Томаша, и они с Катринкой очень переживали. Наконец, он ответил. Объяснил, что был арестован, его допрашивали, но выпустили, потому что он был в этих событиях мелкой рыбешкой. Его голос прерывался, потом он начал всхлипывать.

– Никогда не думал, что такое может случиться, что это возможно.

Катринка активно поддерживала реформы. Благодаря счастливому детству, покою в семье, она была уверена, что жизнь сложится для нее удачно, и искренне верила, что Томаш и другие борцы за свободу Чехословакии добьются победы. Теперь она поняла, что ошибалась, была глупой и наивной.

Мирек Бартош отнял у нее девственность, но не невинность. Она оставалась чистым и бесхитростным ребенком, пока не потеряла родителей. Вторжение в Чехословакию разрушило ее иллюзии окончательно. Только тогда беззаботная и чистосердечная девочка, верившая, что она будет вознаграждена за трудолюбие и смелость, превратилась в женщину, которая поняла, что жизнь изменчива и вероломна.

Катринка не стала злее, только тверже. Несчастьям не удастся ее сломить, пообещала она себе.

Она отбросила все сожаления о прошлом. Она старалась не думать, как сложилась бы ее жизнь, останься она на Западе с ребенком. Это было бесполезно. Нужно было думать о будущем, которого хотели для нее родители, Иржка по крайней мере. Из-за беременности она не могла участвовать в Олимпийских играх в Гренобле в 1968 году, но она решила, что в 1972 году она не только будет в составе команды, но и выиграет золотую медаль.