Только с тобой

— Что… что происходит? — голос дрожит, выдает мои переживания.

— Скоро узнаешь, — без всяких эмоций отзывается Кирилл, усаживаясь рядом. — Поехали. — говорит парень таксисту, и машина моментально двигается с места.

По пути я задаю наводящие вопросы на тему самых страшных ситуаций, которые только могут произойти. Соболев на все отрицательно качает головой, а водитель иногда выдает едва слышные смешки. Вот же. Он, наверняка, знает, куда мы едем.

Не выдерживаю, скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь. Раз не говорит, то и я помолчу. На месте разберемся. Рассматриваю в окне ночной город, который пестрит ярким неоновым светом. Надписи на зданиях одна сменяет другую, а фары от машины похожи на горящие огоньки. Мы проезжаем мимо нового делового центра, где на самом высоком этаже еще кто-то зависает на работает. Выворачиваем на мост, который недавно открыли после ремонта. Дороги теперь кажутся гладкими, словно намазаны маслом.

В какой-то момент городские пейзажи пропадают и им на смену приходят частные дома: где-то высокие и масштабные, целые замки, а где-то скромные с ветхими крышами. Свет горит не везде, а местами трассу очерняет темнота. Мне становится немного не по себе. Куда мы вообще едим. Явно находимся уже загородом. Только вот зачем.

Когда из виду пропадают коттеджи, а дорога становится ухабистой, внутри меня включается нервный маячок. Пытаюсь присмотреться, но настолько темно, хоть глаза выколи. Машину иногда заносится от глубоких ям, и водитель нет-нет ругается.

— Где вас высадить? — бурчит таксист, явно недовольный поездкой.

— Вот там, за поворотом, — наклоняется Соболев вперед и показывает жестом, где остановить. Минуты полторы мы еще едем по кочкам, а затем водитель дает по тормозам. Я вновь оглядываюсь: темно, вокруг поля какие-то, ни людей, ни зверей… вообще никого. Мамочки. Куда мы приехали.

— С вас восемьсот рублей! — оповещает таксист. Кирилл расплачивается, вежливо благодарит за услугу, и даже желает приятного вечера. Я тем временем выхожу на улицу, и лицо пронзает прохладный ветер. По телу пробегает стая мурашек, поэтому невольно скрещиваю руки на груди.

Соболев вытаскивает из багажника два больших рюкзака, затем закрывает его, и машина с наклейкой "Убер" начинает медленно отдаляться.

— Кирилл, — не выдерживаю я, потому что слишком странно находится в таком вот месте.

— За мной, Стрельцова. И смотри под ноги! — командует он. Ладно. Подождем. Какое-то логическое объяснение должно же быть, зачем мы сюда в час ночи приехали.

Впереди высокая трава, местами аж до колен достает. Правда, идем мы не по ней, а по протоптанной тропинке. В воздухе витает запах цветов и пыли. А громкие кузнечики активно напевают свои песенки. Ночные звуки перемешиваются с воем горного ветра. И откуда только на абсолютно ровной поверхности он взялся.

Мы идем молча вверх, ориентируясь на ощупь. Подъем не тяжелый, но усталость все равно дает о себе знать. Я пытаюсь смотреть под ноги, потому что в таких местах может быть и навоз, и глубокая яма. Пальцы на руках немного замерзли, поэтому прячу их под мышки, крепче прижимая к себе.

Впереди на склоне появляется одинокое крупное дерево с пушистыми ветвями. Ветер играет с листвой и иногда ветви качаются в разные стороны. Красиво, пролетает у меня в голове. Такое одинокое и такое величественное.

Достигнув вершины и оказавшись рядом с деревом, мы останавливаемся. Кирилл скидывает рюкзаки с плеч, а я стараюсь не замерзнуть от холода.

— Глянь! — восклицает Соболев, показывая пальцем в ночное небо. Я машинально запрокидываю голову к верху и замираю. Бескрайние, далекие, неизвестные и такие яркие огоньки усыпали темное небесное полотно. Если присмотреться, если включить фантазию, то можно увидеть, как между собой звезды переплетаются в разнообразные узоры.

— Красиво, — выдыхаю глухо. Меня будто приворожили, невозможно оторвать глаз от ослепительных мерцающих цветов на черном покрывале.

— Июньские Боотиды. Я все думал, будет видно звездопад или нет. Но очень даже неплохо.

— Постой, — перевожу взгляд на Кирилла. Он уже успел положить плед на сухую траву, и вытащить куртку, а еще термос, две кружки и плитку шоколадки. — Так твое серьезное дело… это?

— Над твоей головой. Не каждый день такое увидишь. — сообщает с улыбкой на лице Соболев. Парень усаживается и жестом показывает, чтобы следовала его примеру.

— А я ведь переживала так. Думала, случилось чего. — Надуваю губки демонстративно. Хотя место, действительно, прекрасное.

— Я взрослый мальчик, о чем ты, — отмахивается Кирилл. Усаживаюсь рядом с ним, не разжимая рук от холода, делаю глубокий вдох. Воздух такой свежий и приятный. Хочется вдыхать и вдыхать. Соболев накидывает мне куртку на плечи, которую припас явно для этих целей. И я невольно смущаюсь. Слишком неожиданно вот так оказаться вдвоем черте где. В горах. Смотреть на звезды, на лунную дорожку, которая так и манит подскочить и бежать, пока не достигнешь сверкающего обода.

— Глинтвейн хочешь? Я, правда, не знаю, несколько удачно вышло. Делал по видосу с ютуба. — Предлагает Кирилл, открывая термос.

— Ого, сам делал? Тогда попробую! — беру железную кружку с рисунком обезьянки и протягиваю вперед, в ожидании напитка.

— Вино купил грузинское, хорошее. Так что… если я что-то испортил, то не обессудь.

— Наливай уже, — смущенно улыбаюсь я, и Соболев именно в этот момент замирает на мне взглядом. Так нежно смотрит, так трепетно.

— Пробуй, — настоятельно требует он, ожидая вердикта. Я делаю глоток горячего напитка, и в горле моментально отдает вязкостью, а еще немного горчит. Кажется, переборщил с перцем. Но говорить об этом я, конечно, не буду. Старания нужно поощрять.

— Вкусно, — киваю, и вновь устремляю взгляд к небу.

— А мне кажется, горьковато. К черту кухню! В следующий раз, возьму просто вино. — Бурчит парень, и я невольно усмехаюсь. До жути мило. Кажется, будто бы я сплю. Может, и правда сплю. Теперь главное не проснуться, побыть еще немного в этой ночной магии.

Мы сидим близко на теплом тостом покрывале, соприкасаясь плечами. Ветер напевает свою песенку, а маленькие ночные бабочки парят в воздухе. В небе мерцают звезды, и я задумываюсь о том, есть ли за пределами нашей галактики жизнь.

Кирилл рассказывает всякие астрономические штуки, откуда только знает столько. Показывает вдаль, пытаясь найти разные созвездия. Горячий глинтвейн согревает, а молочный шоколад придает этому вечеру какую-то нереальную сладость. Мысли блуждают, просыпается странное желание, от которого я, как не старалась, не могу отмахнуться.

Боковым зрением нет-нет поглядываю в сторону Соболева, отмечая про себя, что у него чертовски притягательные губы. Если это все же сон, я бы хотела, коснуться его губ. Хоть мимолетно, но лучше так, чем вообще ничего.