Только ты (Колорадо - 3)
Шрифт:
Ему самому этот эпизод постоянно приходил на ум. Чем бы он ни был занят, он все ощущал тонкий запах сирени.
Но он ничего не позволял себе, несмотря на искус вечерних стоянок, когда полыхал костер и звезды мерцали на темном небе. Он не мог отделаться от ощущения, что их преследуют, и тогда забавы с девочкой из салуна могут стоить ему жизни, в особенности если по следу Рено идет такой хитрый враг, как Слейтер.
Кроме того, завтра они доберутся до ранчо. Он мучился угрызениями совести по поводу того, что приведет девочку из
И все же…
— И все-таки о чем ты задумалась? — настойчиво повторил свой вопрос Рено.
— Гм… Я думала о донне Лайэн, — Ева сказала ту часть правды, которую можно показать мужчине. — И о нашем партнерстве.
Рот Рено вытянулся в тонкую нитку. Быстрым движением кисти он выплеснул остатки кофе на землю.
— О золоте? — спросил он саркастически. — Я должен был догадаться. О деньгах все девчонки думают. Но мы еще очень далеки от того, чтобы найти золото.
— И мы так и останемся далеки, если ты не дашь мне взглянуть на журнал Кристобаля Леона, — парировала она.
Рено потрогал щетину на подбородке и ничего не сказал.
— Тебе ведь нечего опасаться, что я сбегу с этим журналом. Даже если бы бедняга Белоногий был подкован, он не сможет потягаться с твоим мустангом.
Рено посмотрел на Еву. При свете огня ее глаза казались чистыми, словно родниковая вода. Не говоря ни слова, он встал и ушел в темноту. Через минуту он вернулся с журналом в руках. Все так же молча он сел, скрестив ноги, у костра и открыл журнал.
Видя, что Ева не двигается, он посмотрел на нее.
— Ты хотела журнал. Вот он.
— Спасибо, — ответила Ева, протягивая руку.
Рено медленно покачал головой.
— Подойди и возьми, — сказал он.
Взгляд Рено был весьма выразителен. Она осторожно подвинулась бочком, пока не оказалась рядом с ним. Наклонясь над его рукой и вытянув шею, она смогла разобрать выцветшие тонкие буквы.
A dia vente-uno del ano de 15…
Первые слова были настолько знакомыми, что она могла читать их без малейшего затруднения.
„На двадцать первый…“
— Ты загораживаешь мне свет, — прервал ее Рено.
— Ах, прости…
Ева выпрямилась, посмотрела в текст и сказала:
— Теперь я не вижу.
— Пожалуйста, — Рено протянул ей журнал.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — повторил он, улыбаясь в предвкушении чего-то.
Не успели пальцы Евы коснуться мягкой кожи обложки, как Рено приподнял ее и усадил к себе на колени спиной к своей груди. Когда она попыталась подняться, он задержал ее.
— Куда-нибудь собралась? — спросил он.
— Мне так не видно!
— А ты попробуй открыть журнал.
— Что?
— Журнал, — повторил он лаконично. — Трудно читать с закрытой обложкой.
Ева снова попробовала подняться, но Рено решительно пресек ее попытку.
— Я сказал, что не буду тебя насиловать, — напомнил он спокойно. — И еще я сказал, что я не запрещаю своим рукам касаться тебя. Я человек слова.
А ты? Ты держишь свое слово?— Я держу слово… в оговоренных пределах, — протянула Ева сквозь зубы.
— Докажи это. Начинай читать. Света сейчас достаточно?
Ева что-то пробормотала, незаметно вздохнула и открыла журнал на первой странице. Она никак не могла сосредоточиться на написанном. Она думала лишь о том, что тело Рено касалось ее спины, ягодиц и бедер.
Он прижал Еву к себе, взял из ее рук журнал и открыл его.
— Читай вслух, — приказал он.
Его голос звучал буднично, словно каждый вечер девушки читали ему вслух, сидя у него на коленях. „Может, так оно и есть“, — подумала Ева.
— Хочу предупредить тебя, — проговорил Рено, растягивая слова, — если что-то будет мне неинтересно, я займусь тем, что меня интересует больше.
Его голос был откровенно чувственным.
— На двадцать первый день года 15… — быстро произнесла Ева, надеясь, что Рено не заметит, как дрожит ее голос. — Здесь клякса, и я не могу сказать, это год… год…
Голос Евы прервался, когда она поняла, что воротник ее жакета сзади оказался сдвинутым вниз, и она ощутила на шее горячее дыхание Рено.
— Что ты делаешь?
— Продолжай читать.
— Тут говорится, кто организовал экспедицию…
Его усы щекотали ее шею.
— Читай.
— Я не могу. Ты отвлекаешь меня.
— Ты привыкнешь к этому… Читай.
— …кто организовал экспедицию и сколько было людей, какое у них было оружие и…
Ева запнулась, почувствовав, как его зубы тихонько покусывают ее кожу.
— Продолжай, — шепнул он.
— …и какова была цель.
Рено чувствовал трепет девушки и спрашивал себя: от страха или от ожидания?
— А какова была цель? — спросил он.
Ева напомнила себе, что договор есть договор. Она согласилась на то, что Рено будет касаться ее, языком ли, руками…
Она не согласилась на дальнейшее.
— Золото, конечно, — ответила она. — Разве не этого всегда хотели испанцы?
— Я не знаю… Журнал у тебя… Читай мне…
— Это не входило в нашу сделку.
Ева чувствовала, как от его прикосновений у нее замирает сердце. Появилась гусиная кожа.
Рено снова ощутил трепет Евы и снова задал себе вопрос: была ли это дрожь страха или дрожь наслаждения, поскольку он в течение ряда дней наблюдал и то, и другое в ее распахнутых золотых глазах.
Вкуса ее кожи и тяжести округлых девичьих бедер все-таки было недостаточно, чтобы он запылал огнем. Он слегка пошевелился, увеличив сладостное давление на свою отвердевшую плоть.
— Они — испанцы — собирались также крестить индейцев, — быстро проговорила Ева.
Она попыталась выскользнуть из гнезда его рук. Это только ухудшило ее положение. Или улучшило?
Она затихла.
— Собирались, говоришь? — лениво протянул Рено.
— Да… Так здесь написано…
— Покажи мне.