Только ты

Термометр пискнул пару раз, а затем на экране высветилось число.

— 37,3, — сказала Эмми.

— Мне отвезти ее в больницу?

— Не думаю, что тебе нужно это делать, но позволь мне кое-что проверить, — оглядевшись по сторонам, она заметила на приставном столике стопку моих детских книг. Пока она листала их, я отнес Пейсли на пеленальный столик и надел на нее новый подгузник, безмолвно извиняясь за несправедливость, которую она только что пережила.

— Нет, — сказала Эмми, читая из книги. — Американская академия педиатрии рекомендует везти ребенка к врачу только в том случае, если температура составляет 38 градусов и выше. Позвони ее врачу завтра, — она отложила книгу. — Но тебе нужно дать ей жаропонижающее.

— У меня оно есть?

— Да. Оно в той же корзине под столом. Дай мне секунду, чтобы убрать градусник, и я найду его для тебя.

Она ушла на кухню, а я закончил одевать Пейсли. Подойдя к столу, она достала из-под него корзину, опустила туда градусник и вытащила красную коробку с надписью «Детский Тайленол».

— Сколько она весит?

Чувство вины ударило по мне.

— Я не знаю.

— Тебе нужно позвонить Рейчел.

Я кивнул.

— Ты можешь присмотреть за ней секундочку?

— Да.

Она взяла ее на руки, а я подошел к дивану, где оставил свой телефон, и обнаружил, что Рейчел звонила дважды за последние несколько минут. Я перезвонил ей.

— Нейт? Почему ты так долго? С ней все в порядке?

— Она в порядке. У нее температура 37,3. Мы дадим ей немного «Тайленола».

— Мы?

— Эмми здесь, — наши глаза встретились, и Эмми быстро отвела взгляд. — Сколько весит Пейсли?

— На последнем осмотре она весила 5,2 кг.

— 5,2 кг, — сказал я Эмми.

— Я приеду, — сказала Рейчел. — Я уже в пути.

Мне не хотелось, чтобы она была здесь, но я не чувствовал, что могу сказать «нет».

— Хорошо.

— Не давай ей ничего, пока я не приеду.

— Почему нет? У нее жар, и ей нужно лекарство.

— Потому что я беспокоюсь о дозировке. Опасно давать ребенку слишком много.

— Я прочитаю таблицу дозировок, Рейчел. Я не идиот.

Но я чувствовал себя идиотом. Если бы Эмми не пришла, я бы даже не знал, где находится термометр, не говоря уже о том, как им пользоваться. В моей голове пронеслась мысль: «Я не создан для этого. И они обе это знают. Все это знают».

— Просто подожди меня, пожалуйста, — потребовала Рейчел. — Я буду у тебя через 5 минут.

Мы повесили трубки, и я подошел к Эмми и Пейсли.

— Рейчел уже едет ко мне. Она не хочет, чтобы я давал ей лекарства без ее присутствия.

— Ты собираешься ждать?

— Я не знаю.

Эмми поджала губы, но ничего не сказала. Я взял коробку с «Тайленолом» и посмотрел на лицевую сторону. На ней была изображена женщина с ребенком на руках. Всегда и на всем была женщина с ребенком. Отцы могли бы даже не существовать, насколько это было возможно с точки зрения маркетинга. Я проверил обратную сторону коробки.

— Здесь сказано: 2,25 миллилитра для веса от 2 до 5 кг, и 2,5 для веса от 5,5 до 7 кг. А если ребенок весит между 5 и 5,5 кг? Сколько давать?

— Я бы дала меньшее количество, чтобы перестраховаться.

Мысль о том, что я принимаю небезопасное решение для Пейсли, вызывала у меня тошноту.

— Я подожду Рейчел.

— Хорошо, — она поцеловала лоб Пейсли. — Поправляйся, орешек, — затем она передала ее мне. — Я иду домой.

Пожалуйста, не оставляй меня.

— Хорошо, — я смотрел, как она идет к двери, мое сердце колотилось. — Эмми, подожди.

— Что? — она даже не обернулась, и я ее не винил.

— Ты ненавидишь меня?

— Нет, Нейт. Я не ненавижу тебя. Я ненавижу то, что ты сделал, но в основном я ненавижу себя за то, что влюбилась в тебя. За то, что поверила в твою ложь, когда должна была знать лучше. Я заслужила это разбитое сердце.

Я тяжело сглотнул, желая, чтобы она была строже со мной. Сказала, что я был засранцем. Назвала меня лжецом. Ударила бы меня, если бы захотела. Услышав, что она винит себя, я почувствовал себя еще хуже.

Я так много хотел сказать ей. Такие простые вещи, как: «Прости. Не уходи. Ты мне нужна». И сложные вещи, например: «Мне стыдно быть таким неумелым отцом. Почему любовь должна причинять боль? Ты сказала, что не позволишь мне оттолкнуть тебя, но ты позволила».

Но в итоге я ничего не сказал, и она ушла.

***

Рейчел приехала вскоре после ухода Эмми, запыхавшись и неистово желая взять на руки Пейсли, которая заснула у меня на руках. Она проснулась, когда Рейчел потянулась к ней, и начала плакать.

— Ты дал ей лекарство? — спросила Рейчел, прижимая ее к себе.

Я уставился на нее.

— Ты сказала мне ждать тебя.

Лучше бы она не злилась на меня за то, что я сделал то, о чем она просила.

— Знаю, но ты был таким чертовски властным сегодня вечером, что я не была уверена, что ты послушаешься.

Я подошел к пеленальному столику, сердито схватил коробку и принес ее, чтобы она могла видеть таблицу дозировок.

— Хорошо, давай пойдем по схеме 2,25 миллилитра. Открой ее и возьми маленькую пипетку.

Нам удалось заставить Пейсли принять лекарство, хотя она была не в восторге от этого, и нам обоим потребовалось удерживать ее неподвижно на пеленальном столике и вливать капли ей в рот.

— Хорошая девочка, — сказала Рейчел, беря ее на руки. — Скоро тебе станет лучше, ангел, — она прижала Пейсли к груди и посмотрела на меня. — Прости меня за то, что было раньше. Я не хотела сказать, что ты не способен дать ей это, я просто испугалась.

— Не уверен, что был способен дать ей это. Для этого нужны мы оба.

— Ты бы разобрался.

Я пожал плечами.

Только потому, что Эмми была здесь.

В одиночку я был потерян.

— Я тоже не знаю, что делаю, Нейт. Я тоже никогда не планировала заводить детей. Мне нравилась моя жизнь.

Я не хотел говорить о прежней жизни. Не хотел даже думать об этом.

— Ты хочешь покормить ее? — спросил я Рейчел, подавляя зевок.

— Конечно.

На кухне я приготовил бутылочку и взял ткань для срыгивания, затем передал их Рейчел, которая сидела на диване. Я сел рядом с ними на стул, и пытался не заснуть.