Только в моих мечтах

— Я надеюсь, будет тяжело только первое время, потом Охота должна затянуть меня, и я не смогу ни о чем больше думать.

Она тоже об этом подумала. Но говорить было не о чем. Что сделано — то сделано.

— Когда ты вернешься?

Она уже начинала ненавидеть эту тишину на другом конце. Она означала, что ей не понравится его ответ.

— Через шесть месяцев, примерно.

Она была права. Ответ ей чертовски не понравился.

— Проклятье.

— Мне очень жаль малышка. Как бы я хотел сделать это по-другому.

Ей так хотелось рычать в голос, но она запретила себе это делать. Если бы он только поговорил с ней перед отъездом, она смогла бы устранить все эти недомолвки, маленькие недоразумения. Но сейчас было уже слишком поздно.

— Позвони мне.

— Позвоню. Обещаю…

Январь.

— Ш-ш-ш. Ни звука. Поняла меня?

Она кивнула, её глаза покорно опустились, затем она опустилась перед ним на колени.

— Хорошая девочка, — Габриэль потянулся и провел руками по телу Сары, по её коротким волосам и этого легкого прикосновения было достаточно, чтобы по её телу пробежали судороги желания. Он улыбнулся и приподнял её за подбородок, чтобы посмотреть в её бездонные карие глаза, и тут же утонул в так любимом им нежном тепле. — Ты будешь делать все, что я тебе прикажу. Ясно?

Одна изящная бровь поднялась в мягком вызове, прежде чем нахальная улыбка заиграла на её полных, манящих губах. Он зарычал и постучал пальцем по своему бедру, удовлетворенный тем, как слегка расширились её глаза. Улыбка же изменилась, стала загадочной и женственной. Его это заинтриговало. Вообще-то все в ней интриговало его.

— Руки за спину.

Медленно, очень медленно она подчинилась. Ресницы трепетали, дыхание участилось. Они делали это раньше. Она знала, чего именно он хочет. Расстегнув ширинку брюк, он помог своему члену выскользнуть из униформы, медленно поглаживая его. Стон почти сорвался с его губ, когда она облизала губы в предвкушении, они увлажнились и поблескивали в полутьме. Он провел кончиком члена по её губам, оставив на них капельки своего желания, которые теперь блестели как глянец.

— Приоткрой их.

Она приоткрыла губы, её язык, как бы знакомясь, робко лизнул кончик члена. Не выдержав, он положил руку ей за голову и прижал к себе крепко, как если бы кормил её своим членом. Он начал трахать её губы, полностью потеряв над собой контроль, и стонал, ощущая только мокрое тепло, обволакивающее его естество.

— Да, детка, да. Именно так, — она немного подавилась, и он чуть отстранился, несмотря на это, он был горд тем, как она держится.

Он был близко, очень близко, но он не хотел кончать ей в рот. Нет, не этой ночью. Сегодня он хотел, чтобы сладкое, горячее лоно обволакивало его, вызывая оргазм за оргазмом.

Он осторожно отстранился от её губ, нежно погладив её волосы, когда она надулась на него.

— Вставай, — она встала, глаза почти закрыты, руки все еще за спиной. — Ложись на кровать.

Она взглянула на него, пораженная. Он приподнял подбородок, указывая им в сторону большой черной кровати. Не понимая, как она могла забыть о ней — кровать доминировала в этой комнате.

Она не легла на кровать, а встала на ней на четвереньки, открывая ему тем самым великолепный вид на её прекрасную попку. Он остановил её, придержав за бедра, и начал щипать за белоснежные полушария, любуясь дрожью прошедшей сквозь неё. Он шлепнул её по попке, непристойно улыбаясь, довольный тем, как выступает розовая отметина, оставленная его рукой.

— На середину кровати. На спину.

Она исполнила его приказ, опустившись, наконец, на кровать, при этом её груди еще колыхались.

— Раскинь руки и ноги, — она прикусила губу, но подчинилась, медленно показывая ему жаркую влагу между бедер.

Потянувшись, он привязал сначала её руки, а потом и ноги к стойкам кровати, очень нежно и осторожно, проверяя, не вредят ли веревки нежной коже. Закончив с этим, он посмотрел на нее, точно зная, что делает с ней его дикий взгляд.

Он заметил, как она нервно сглотнула. Затем незаметно попробовала подергать рукой, проверяя веревки на прочность.

Медленно, дюйм за дюймом он начал исследовать её тело, поглаживать нежную плоть, от чего у нее по коже забегали мурашки удовольствия. Лизал дерзкие соски, наблюдая, как она извивается под ним. Когда он всосал её клитор губами, она начала сопротивляться.

Он слышал её прерывистое дыхание, вырывающееся из груди, и знал — она была близка к концу. Скользнув вверх по её телу, он вошел в нее так резко, что она захныкала.

Услышав это, он усмехнулся: — Это два.

Золотые глаза были широко раскрыты. Глядя, как её глаза становятся рыжевато-коричневыми, он думал, что не видел в жизни ничего более возбуждающего. Саре всегда удавалось сдержать изменение цвета глаз, пока он не начинал трахать её, разрешая ему увидеть эти изменения, когда он был глубоко внутри неё. Он был восхищен ею, нужно было обладать высоким уровнем самоконтроля, чтобы удержать Пуму внутри так долго, в то время как он хотел, чтобы это, наконец, случилось.

— Держи глаза открытыми.

Веки девушки дрогнули в чувственном ошеломлении, но не закрылись, даже когда он толчками врывался в нее. Она ни на секунду не сводила с него взгляда, тогда как руки и ноги тщетно боролись с удерживавшими её путами. Он наклонился, нежно поглаживая клитор пальцем, она завизжала, от этого его грудь наполнилась триумфом. Он наклонился к ней и прошептал на ушко: — Это три. — Её тело изогнулось, вибрируя от силы оргазма.

Она прикусила мочку его уха, когда его тело опустилось на матрас, и он достиг вершины, удовольствие было настолько сильным, что ему не хватало воздуха. Он рухнул на неё, потерся щекой о её щеку, жесткой щетиной о её нежную кожу.

Одинокая соленая слезинка покатилась вниз по её щеке: — Где ты?

Он поднял голову. Печаль застыла на её лице, его сердце почти остановилось при виде этого.

— Сара, милая…

Габриэль проснулся весь в поту и сильно возбужденный. Он начал неистово расстёгивать спальный мешок, но вовремя вспомнил, что находится сейчас в палатке посреди заснеженного поля. Если бы не тот факт, что он так сильно любил свое дело, эта работа была бы отстоем. Одна его часть до сих пор сожалела, что он тогда не послал Джеймса к черту и не пометил Сару, как и хотел. Другая же знала, что Джеймс был на самом деле прав, в десять раз хуже было бы попробовать её, а затем оставить.

Он рухнул обратно на подушку, молясь о сне на этот раз без сновидений. Джеймс храпел под боком, да так громко, что его не приглушала даже плотная ткань спального мешка. Если я вообще смогу здесь уснуть.

Спустя двадцать минут он отказался от идеи уснуть сегодня ночью. Быстро раздевшись, он дернул молнию палатки и выскользнул из нее в ночь. Ему было чертовски холодно, но это ненадолго. Дрожа всем телом, он задернул молнию палатки, прежде чем он обратился и выпустил Пуму на волю.

Лапы утонули в снегу, холодный воздух щекотал его усы. Это было прекрасное чувство — дать Пуме внутри него вырваться наружу, особенно когда рядом нет Медведя тренировавшего его. Совсем скоро он вернется, но сейчас он позволил ночному воздуху развеять его мечты о Саре.

Глава 2 Март

Габриэль вздрогнул и снял парку. Проклятье, последняя тренировка была очень суровой. Он уже больше не надеялся когда-либо снова почувствовать пальцы на ногах.

— Я собираюсь позвонить Максу, дать ему знать, как идут дела.

Джеймс махнул рукой, надел на голову свою ковбойскую шляпу и направился на кухню своего трехкомнатного домика. Он обещал Габриэлю приготовить фирменное тушеное мясо в обмен на то, что он научится отслеживать добычу по следам на снегу.