Только женщины

Грант Лэси, из «Таймса», выслушал Трэйля серьезно и внимательно, и затем, в красивой речи, которая длилась двадцать минут и от которой сам он был в восторге, разбил все опасения и выводы Трэйля, доказав их полную неосновательность. Тем не менее, Лэси очень интересовался положением дел вообще в России и предлагал Трэйлю блестящие условия, если он согласится, объехать Петербург, Москву, Киев, Варшаву - и затем, по возвращении, дать ряд статей. При этом можно будет упомянуть и о новой эпидемий, если Трэйль останется при своем мнении, что есть причина тревожиться.

Трэйль обошел редакции девяти главных газет; всюду было то же: либо его предостережения не принимали всерьез, либо говорили ему, что он преувеличивает. В действительности, его неуспех обусловливался двумя причинами - во-первых, критическим положением правительства; во-вторых, преждевременной компанией, начатою «Evening Chronicle», отбившей охоту делать то же у других, менее предприимчивых газет.

Дальнейшим шагом Трэйля были аудиенции у министров и влиятельных членов оппозиции; но тут он встретил еще меньше внимания и сочувствия; многие совсем отказались принять его; другие отнеслись глубоко равнодушно. Председатель санитарного департамента заявил ему, что они уже обратили внимание на эту эпидемию и принимают меры; остальные, видимо, были поглощены более неотложными делами.

Но меньше, чем через две недели после начала своей собственной кампании, Трэйль получил письмо с надписью: «прочное» от редактора «Daily Post». Было уже около полуночи, но посланный ждал в таксомоторе.

Письмо гласило: «Наш агент телеграфирует о трех случаях заболевания в Берлине. Не можете ли приехать в редакцию немедленно.
– Максвелль».

ЧУТЬЕ МИСТЕРА БАРКЕРА

В своей философии (если только это не слишком большое слово для его довольно неопределенного мировоззрения) Джаспер Трэйль отводил видное место «высшим силам», по-видимому, специально поставившим себе задачей вмешиваться в человеческие начинания и расстраивать их. Без сомнения, в распоряжении этих сил были различные орудия, так как они оказывали свое влияние в различных направлениях. В данном случае, работа этих сил была весьма сходна с теми методами, какие принято приписывать так называемому Провидению, которое одинаково держит в своей власти и невообразимо великое, и невообразимо малое.

Джордж Гослинг не подходил ни под одно из этих определений. Он был умеренного роста и полноты, а умом скорее скуден, но ни физическим развитием, ни умственным убожеством не выдавался среди своих ближних. На службе начальство и сослуживцы считали его человеком деловым и способным, как раз в меру полным и представительным для служащего фирмы, ведущей крупную оптовую торговлю.

В четверг утром, когда в газетах появилось известие о новом случае моровой язвы в Берлине, Гослинга вызвали в частный кабинет директора по какому-то делу, касавшемуся счетной части.

Старший партнер фирмы Баркер и Принц был натура пылкая, алчная, изобретательная; фамилия его первоначально оканчивалась на «штейн», но в Англии он для удобства и краткости конец ее отбросил. Принц был толстый, круглый, приветливый и шумный, но глаз имел зоркий и покупать умел выгоднее всех.

Уже перед самым уходом высшие силы обратили свое внимание на Гослинга и неожиданно для него самого заставили его сказать:

–  А в Берлине опять новое заболевание.

Мистер Принц засмеялся и подмигнул своему бухгалтеру.
– Да, скоро некоторым из нас, чего доброго, придется заводить себе гаремы.
– И снова засмеялся, еще громче прежнего.

–  Но больше, кажется, случаев не было. Фи не слыхал?
– осведомился м-р Баркер.

–  Нет, представьте, слышал, - сказал Гослинг.
– Недели две тому назад у нас был прежний наш жилец, - молодой человек, только что вернувшийся из России - так он уверяет, будто в России эта моровая язва свирепствует, как лесной пожар.

Мистер Принц снова засмеялся, а мистер Баркер, видимо, уже занялся другим, когда высшие силы осенили Гослинга первым и единственным в его жизни вдохновением. Осенило его совершенно неожиданно, и он выразил это так же просто и вяло, как если бы здоровался с рассыльным.

–  А я думал, сэр (до этого момента он никогда об этом не думал), что не мешало бы нам, как говорится иметь глаз за этой чумой, или как она там называется.

–  Ah! Zo?
– откликнулся мистер Баркер; и Гослинг правильно истолковал это восклицание в том смысле, что патрону желательно получить разъяснения.

–  Я собственно, вот что думаю, - продолжал он.
– С вашего позволения, сэр, хотя чума эта, так сказать, еще в зародыше, но очень вероятно, что она может и распространиться; а когда пойдут все эти карантины, да еще, чего доброго, сокращения работ, так, пожалуй, можно будет и повысить цену на наши товары.

–  Zo, - сказал опять мистер Баркер, на этот раз тоном раздумья. Вдохновение, осенившее его бухгалтера, упало на плодородную почву.

–  Принц, - продолжал Баркер после минутного раздумья, - у меня шутье. Надо расширить наши закупки. Но не шерез наших лондонских агентов, а то другие встрепенутся и тоже начнут с нами конкурировать. Фи сами никуда не ездите; мы пошлем Зтюарта из Денди - пусть думают, што мы готовимся к судостроительной забастовке на север. Надо закупить всего побольше. Да. Фи согласны? У меня есть гнутье.

–  Но, послушайте, Баркер, неужто же вы верит в серьезность этой эпидемии?

–  Ведь я же стафлю крупный деньги на эта карта, - разфе нет?

Принц и Гослинг обменялись тревожным взглядом. Да этого момента ни одному из них и в голову не приходило, что эта странная и, по-видимому, смертельная болезнь может сколько-нибудь отразиться на английской торговле.

* * *

Назад в свою контору Гослинг вернулся задумчивым и озабоченным.

–  Что-нибудь неладно?
– осведомился его закадычный приятель Флэк.

–  Если вы насчет дел фирмы, так у нас все ладно, - загадочно ответил Гослинг.

–  Так в чем же дело?

–  Да вот, в этой новой болезни.

–  Пфа! Вздор все это, - сказал Флэк. Он был тщедушный, узкогрудый, с вздернутыми плечами, лет шестидесяти, с жиденькой седой бородкой, чрезвычайно недоверчивый.

–  А я говорю: не вздор, Флэк - далеко не вздор. Помните, я вам давеча рассказывал об этом молодом человеке, Трэйль; это он навел меня на мысль… а нынче утром ведь какие угрожающие вести из Берлина.

–  Газеты всегда все раздувают, - сказал Флэк.
– Они этим живут.

–  Как бы то ни было, - продолжал Гослинг, - я сегодня утром прямо заявил хозяевам, что не худо бы нам, принимая во внимание обстоятельства, расширить закупки…

–  Вы заявили?
– Флэк сдвинул на лоб очки и из-под них смотрел на Гослинга.

–  Ну, да, я.

–  И что же сказал на это мистер Баркер?

–  Последовал моему совету.

–  Господи помилуй! Да что вы такое говорите?

Гослинг принял таинственный вид и понизил голос до шепота: