Только звери

Капитан Бил вынул из кармана большой красный платок и накрыл им свою лысину так, что край свисал до бровей. Прямо пират, притом самого кровожадного сорта.

— Ну зачем это, Вильям, — сказала миссис Бил. — Что подумает Джерри?

— Что он подумает? — свирепо сверкнул глазами капитан. — Подумает, что я кое в чем разбираюсь, черт возьми. Платок вбирает пот… я всегда так делал на Западном берегу… Нарочно для этого полотенце держал, ясно, Даррелл? Жара тропическая, а тут еще кэрри — бывало, такой пот прошибет… хоть корыто подставляй. Сидишь это вечерком… бутылочка джина… сидишь в чем мать родила, кэрри ешь, и полотенце на голове — паришься.

— Вильям, голубчик.

— Конечно, при гостях я не сидел в чем мать родила, — поспешно объяснил капитан. — Ни-ни, гостей я в трусах принимал.

Наконец мы управились с жгучим супом, капитан протопал на кухню и вернулся с исполинской миской.

— С этими карточками окаянными разве наберешь достаточно мяса для приличного кэрри, — ворчал он. — Придется вам довольствоваться тем, что есть. Это кролик.

Он поднял крышку, и над обеденным столом повисло облако густого, словно лондонский туман, ароматного пара. Казалось, ваше горло мертвой хваткой сжимает беспощадная рука и в легких оседает едкая роса. Мы потихоньку прокашлялись. Кэрри был отменный, но я поблагодарил небо за то, что вырос в доме, где постоянно готовили острые блюда; только это спасло мой язык и голосовые связки. После первых же глотков все, хватая ртом воздух, судорожно потянулись к графину с водой, чтобы охладить обожженную гортань.

— Не пейте воды! — пророкотал капитан; пот градом катился по его лицу, даже очки запотели. — От воды только хуже будет.

— Я тебя предупреждала, милый Вильям, что будет слишком остро, — с протестом в голосе вымолвила красная, как мак, миссис Бил.

Обе еврейки издавали странные, нечленораздельные звуки; физиономия Билли уподобилась цветом его шевелюре; бледное от природы лицо Лоры налилось кровью.

— Вздор, — заявил капитан, вытирая голову, лицо и шею платком и расстегивая до пояса рубашку, — совсем не слишком, в самый раз, верно, Даррелл?

— Для меня в самый раз, сэр, но я вполне допускаю, что кое-кому может показаться островато.

— Чушь! — воскликнул капитан, отмахиваясь широкой, как лопата, ручищей. — Люди сами своей пользы не понимают.

— Какая может быть польза от такой острой пищи, — произнесла, глотая воду, миссис Бил прерывающимся голосом.

— А я говорю, польза есть, — воинственно проревел капитан, сверля ее взглядом сквозь затуманенные очки. — Острый кэрри полезен для здоровья, это общеизвестный медицинский факт.

— Но ведь не такой же острый, милый Вильям?

— Именно такой. И вообще, этот кэрри еще не острый… детская кашка по сравнению с тем, что я мог бы приготовить.

Всех бросило в дрожь при мысли о том, что мог бы приготовить капитан.

— На Западном берегу, — продолжал он, усердно работая вилкой, — мы ели такой острый кэрри… словно раскаленные угли глотали.

Он торжествующе улыбнулся и смахнул платком пот с лица и лысины.

— Да какая же тут польза, — цеплялась миссис Бил за свое исходное утверждение.

— Вот именно что есть польза! — нетерпеливо возразил капитан. — Как ты думаешь, Глэдис, почему кэрри изобретен именно в тропиках, а? Чтобы выжигать всякую хворь, ясно? Как ты думаешь, почему ко мне ни разу не пристала фрамбезия или бери-бери, а? Почему я не сгнил от проказы?

— Вильям, голубчик!

— То-то и оно, — язвительно произнес капитан. — Все благодаря кэрри. С одного конца входит, из другого выходит… насквозь тебя прожигает, вот… получается вроде прижигания, ясно?

— Вильям, я умоляю!

— Ладно, ладно, — пробурчал капитан. — Только непонятные вы какие-то люди. Я приготовил вам недурной кэрри, а вы крик подняли, словно вас убивают! Ели бы каждый день такой кэрри, зимой вас никакая простуда не взяла бы.

Признаюсь, тут я склонен был согласиться с ним. Ни один гриппозный вирус не смог бы выжить в организме, раскаленном добела капитанским кэрри. Во всяком случае, шагая вечером домой через темный пустырь, я слегка недоумевал, почему за мной не тянется светящийся след наподобие хвоста кометы. Судя по всему, тот факт, что я выдержал испытание кэрри, явно расположил ко мне капитана, и с тех пор каждый четверг я обедал у Биллов. И это были для меня очень приятные вечера.

Глава пятая Гарцующие гну

Развлекаются грубыми шутками и не причесывают волос.

Бэлок. Книжка про зверей для непослушных детей

После того как я месяца два поработал в львятнике, однажды утром Фил Бейтс объявил, что мне пора переходить в другую секцию. Я обрадовался: как ни уютно мне было в львятнике, как ни хорошо работалось вместе с Джеси и Джо, я ведь приехал в Уипснейд за опытом, и чем больше секций будет в моем послужном списке, тем больше знаний я наберусь. Итак, я перешел в медвежатник. Эта секция, как видно из названия, включала всех косолапых бурых космачей Уипснейда. Кроме того, в нее входили огромный загон, в котором паслось множество зебр и антилоп, в том числе гну, а также вольеры с разной мелочью, вроде волков и бородавочников.

Заведовал секцией Гарри Рэнс, плотный коротыш с переломанным носом и живыми ярко-синими глазами. Я застал его в сарае для зебр, в маленьком закутке, где он сидел, задумчиво прихлебывая какао из огромной помятой оловянной кружки и строгая ореховый прутик.

— Здорово, старик, — приветствовал он меня. — Говорят, ты будешь работать вместе со мной.

— Точно, — подтвердил я. — Я рад, что меня перевели в эту секцию, у вас тут много интересного.

— Уж куда интереснее, старик, — подтвердил он. — Только надо держать ухо востро. Там, в львятнике, ты редко входил к животным, а у нас без этого нельзя, и лучше быть начеку. На вид-то, может, они ручными покажутся, но гляди, как бы врасплох не застали.

Он указал большим пальцем на стойло, где безмятежно жевала сено толстая, лоснящаяся черно-белая зебра.

— Взять хотя бы этого жеребчика, — продолжал Гарри. — С виду смирный, как младенец, верно?

Я внимательно пригляделся к зебре. Ни дать ни взять раскормленный осел-переросток, которого расписали в две краски. Хоть сейчас входи в стойло и седлай его.

— Попробуй подойди к стойлу, — предложил Гарри.

Я подошел, зебра повернула голову и насторожила уши. Я сделал еще шаг — ее ноздри раздулись, изучая мой запах, и стали похожи на черные вельветовые колодцы. Еще шаг — стоит как вкопанная.

— Что ж, — начал я, оглянувшись на Гарри, — на вид вполне ручная.

Стоило мне оторвать взгляд от зебры, как она подобрала зад и, выбив копытами зловещую пулеметную дробь, внезапным броском очутилась у двери. С ходу просунула между прутьями оскаленную морду и попыталась цапнуть меня острыми, прямоугольными желтыми зубищами. Я отпрянул назад так стремительно, что споткнулся о ведро и упал. Гарри сидел со скрещенными ногами и, тихонько посмеиваясь, продолжал строгать свой ореховый прут.