Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I
Шрифт:
КНИГА ПЯТАЯ
Главы, содержащиеся в пятой книге
I. О том, что наши дела не подчинены часам вследствие какой-либо необходимости, как неразумно думают эллины, но по собственному произволению мы направляемся как к добру, так и ко злу, и о том, что мы управляемся Божественными мановениями; предметом изъяснения служит изречение: «Искаху убо, да имут Его: и никтоже возложи нань руки, яко не у бе пришел час Его» (7, 30).
II. О том, что после распятия Спасителя и по оживлении Его из мертвых твердо вселился в нас Святой Дух; предметом служит изречение: «Не у бо бе Дух, яко Иисус не у бе прославлен» (7, 39).
III. О том, что не делом силы иудеев было страдание на кресте и не вследствие насилия кого-либо умер Христос, но Сам добровольно пострадал это за нас, дабы всех спасти; предметом служит изречение: «Сия глаголы глагола Иисус в газофилакии, уча в церкви: и никтоже ят Его, яко не у бе пришел час
IV. О том, что Сын есть Бог по природе, не имеющий никакого подобия с тварью, поскольку дело касается существа; предлежит изречение: «Вы от мира сего есте, Аз от мира сего несмь» (8–23).
V. О том, что Сын не менее Бога и Отца по силе и премудрости, — напротив, есть (само)премудрость и сила Его; предлежит изречение: «О Себе не творю ничесоже, но, яко научи Мя Отец, сия глаголю» (8, 28).
***
Глаголаху убо нецыи от иерусалимлян: не Сей ли есть, Егоже ищут убити? (7, 25)
Во время праздника, названного в законе кущепоставлением, когда со всей, так сказать, округи, согласно постановлению законодателя, иудеи собирались в Иерусалим, Христос обращался с учением ко всем, так как Он, без сомнения, говорил не к одним только горожанам. Поэтому любознательному и благоразумному необходимо исследовать, что побудило божественного Евангелиста представлять все прочее множество иудеев молчащими, а одним только иерусалимлянам усвоить такую речь. О чем размышляя и что помышляя в себе, они говорят это? Речь облечена в глубокий образ: что же скажем об этом?
Спаситель всех нас Христос немало совершил знамений в городе и часто жил в Иерусалиме. Поэтому некие из горожан убеждались и мало-помалу приходили наконец к желанию веровать в Него, но не дерзали любить Его открыто и свободно, боясь дерзости своих начальников и не из злоумышления подвергаясь страху пред наказанием. Это ясно объявлял блаженный Евангелист уже ранее, сказав, что открыто никто не говорил о Нем ради страха пред иудеями (Ин. 7, 13). Иудеями, впрочем, называет здесь начальников, не решаясь, как мне кажется, таким потерянным людям давать название начальников. Итак, Спаситель наш Иисус Христос открыто и сильно восставал против безумия начальников и весьма ясно изобличал в том, что они не обращают никакого внимания на Законодателя, но каждый стремится исполнять свою волю и все безумно склонились к убийству как к чему-то, не заключающему в себе ничего дурного, а между тем Он не подвергался за это ничему неприятному от тех, которым естественно бы было предать Его смерти. Вот это-то и берут в доказательство и удостоверение присущей Ему Божественной власти иерусалимляне и, принимая и это в качестве как бы некоего прибавления к прежним уже чудесам и присоединяя ко всему предшествовавшему, увлекаются наконец горячими стремлениями к вере в Него. Поэтому и говорят, собирая знание из здравого разума: Не Сей ли есть, Кого ищут убить? Заметь, как бы протягивая высоко правую руку и обводя туда и сюда, указывают на Обличителя и смеются уже, видя усмиренною их неукротимую ярость не каким-либо рассудочным доводом, но Божественною властию и силою.
Следует обратить внимание на то, что одни только иерусалимляне говорят противоположное всему прочему множеству иудеев. А как это, скажу. Когда Спаситель Христос предлагал однажды прекрасное учение, фарисеи ужасно рассвирепели на это и с нескрываемою дерзостию решили совершить убийство. Но на это Он говорил им, изобличая их в том, что как решившиеся совершить убийство они суть преступники закона: Не Моисей ли дал вам закон? И никто из вас не творит закона: зачем Меня ищете убить? (Ин. 7, 19). И это изречение со всею силою поражало сердца начальников. Однако ж многочисленная толпа поражается этими словами и, находя их для себя невыносимыми, с великою дерзостию ответила, говоря: беса имеешь: кто Тебя ищет убить? (Ин. 7, 20). Но, думаю, каждому очевидно, что Христос говорил это, когда созерцал фарисеев уже совершающими убийство. Не ясно ли, между тем как некоторые отрицают здесь и кричат: Кто Тебя ищет убить? Иерусалимляне только одни утверждают противное прочим всем и говорят: Не Сей ли есть, Кого ищут убить? Хорошо сказано и это ищут, дабы эту дерзость приписать одним только начальникам. Итак, с вероятностью можем заключать, что весь остальной народ Иудейский не знал о намерении начальников, а иерусалимляне, как весьма к ним близкие и жившие в одном городе, постоянно с ними встречаясь, знали как бы о влитом в них нечестивом намерении по отношению к Спасителю Христу.
И не одним только гласом Спасителя нашего обвиняется преступное сонмище иудеев, но уже и самою подвластною им толпою, погибшею вследствие их безумия и низринувшеюся в пропасть. Ведь из сказанного можно видеть, что она уже жаждала и как бы пылала к вере во Христа, нуждаясь в совсем малом руководстве, каковое если бы было, то легко приняли бы Сошедшего к нам с неба. Поэтому повинны в погибели овец получившие начальство, что засвидетельствует опять пророк Иеремия, взывающий так: «Потому что пастыри обезумели и Господа не взыскали: посему не уразумело все стадо, и рассеялись» (Иер. 10, 21).
Се, не обинуяся глаголет, и ничесоже Ему не глаголют (7, 26)
Усиливают основания достоверности и как бы восходят к яснейшему доказательству, не видя препятствий дерзновению Христа. Весьма справедливо поражаются, когда находят прежних нечестивцев объятыми несвойственным им и необычным великодушием и гордецов видят обнаруживающими странную для них кротость. Отсюда приходят к основательным предположениям. А чрез то опять, что удивляются их незлобию, и притом по отношению к такому предмету, за который и отнюдь не подобало гневаться, чрез это самое оказываются обвиняющими их в том, что для них обычно было нападать на каждого безразлично учителя добру и горячо устремляться на всякого вообще, что стал бы говорить противоречащее им, хотя бы это и согласовалось с божественным законом. Ведь надменность фарисеев всегда была ужасная и дерзкое безумие их не знало меры. Кто же это, говорят, укрощает их в настоящую минуту и кто на прежнюю неудержимую их ярость наложил в качестве
узды целомудренный разум? Кто таким образом зачаровал их и как бы змей каких, всегда бросающихся, направил к кротости? Вот с дерзновением говорит и ничего Ему не говорят. Не просто, сказано, говорить, но с дерзновением. И это, полагаю, потому, чтобы кто не признал справедливость прекращения их гнева, если бы Тот, Кого искали, говорил тайно свои слова против них. Но слова Его были с дерзновением и Он говорил горькие обличения. Это, по моему мнению, означает слово «дерзновение». И не только воздерживаются от гнева, хотя и очень склонны были к нему, но и медлительными оказываются даже и на слова, ибо ничего Ему не говорят.Еда воистину разумеша князи, яко Сей есть Христос? [550] (7, 26)
Видишь, как они, из основательных мыслей и справедливых заключений приобретая веру, едва не негодуют на то, что начальники, по-видимому, уже узнали Его, а между тем не принимают Его очевидно из-за богоборства, не стесняются позорить Пришедшего с неба и завистливым молчанием как бы даже затемняют Его прославление. Ведь если бы не узнали, говорят, истинно, что Он есть Христос, то что же заставляет их удерживаться пред Тем, Кто с дерзновением изобличает их и даже, по-видимому, вводит новые законы на место древних, так как оказывается совершающим исцеления и в субботу, и немало оскорбляет их, если неприкровенно говорит: «Не Моисей ли дал вам закон, и никто из вас не творит закона?» (Ин. 7, 19). Переносят это, хотя и были расположены против этого и привыкли сильно нападать даже и на не причиняющих им никакого вреда. Так, путем всяких рассуждений мало-помалу приобретают веру во Христа, но при этом усвояют истинное знание и своим начальникам как прежде них изучившим священные книги и более их самих могущим разуметь тайны в Божественных Писаниях. Заметь, что народ Иудейский всегда готов был немедленно следовать за своими начальниками, который, без сомнения, и получил бы спасение, если бы был руководим своими начальниками к правому. Поэтому-то они и подвергнутся тяжким наказаниям, когда и Сам Спаситель обвинял их, говоря: «Горе вам, законникам, потому что взяли вы ключ познания, — сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (Лк. 11, 52). Ведь дверью как бы некоею и вратами к Богопознанию и путем, легко ведущим ко всякой добродетели, служит слово учащих правому и знание пасущего может охранять пасомое стадо, как и противоположное (невежество) легко губит и низвергает пасомых в пропасть, даже против их воли.
550
пред чит. и Сир. (син. кур. Иер.) и слав. Тип. нед. 12 в. и Ал.: истинно познаша, и Кир. еще в толк. ст. 30 — ниже, но оп. 33. d. scr. Сир. пеш. Саг. Ээ. Тациан (у Ефр. Moes. 210 и Ciasca S 28). Вм. слав. князи чит. .а. Епиф Саг. ( . .) без чит. B. D. Ит. (мн.) Вг. Сир. (кур. и син.) Саг. Копт. Арм. Ор. Епиф. с мн. поздн. майюск. Гот. Сир. (пеш. геракл. и Иер.). Ээ. и Тац. ib. также слав. тип. и Ал.: воистину.
Но Сего вемы, откуда есть: Христос же, егда приидет, никтоже весть, откуда будет [551] (7, 27)
Но по одним только внешним основаниям и потому, что начальники терпеливо выносили Его обличения, ум иерусалимлян не приобретает (полной и истинной) веры. Вполне правильно составив надлежащие заключения и получив истинные представления о Христе посредством присущей Ему Божественной власти, уже правильно руководимые к восприятию благочестия (христианской религии), они, однако ж, незаметно опять впадают в свойственное иудеям невежество. После вышеуказанных прекрасных рассуждений они, по-видимому, желают отовсюду уловлять истину и не вследствие одного только молчания начальников и необычной их кротости идут к вере, даже исследуют и само Священное Писание, призываемые к этому здравым разумом, но, однако ж, совсем невежественно и неразумно подвергая тайну исследованию. В самом деле, на основании одного только того, что они знают, откуда Говорящий с дерзновением, то есть из какого селения является и от каких родителей произошел, они утверждают, что Он не есть Предвозвещенный в законе. Потом присоединяют к этому: а Христос когда придет, никто не знает, откуда Он. Ведь всякому очевидно, что по невежеству им пришлось впадать в заблуждение и в этом. Но, думаю, надо исследовать, откуда произошли у них такие мысли. Что, в самом деле, заставило тех, которые так прекрасно о Нем рассуждали, не считать Его за Христа по той именно причине, что они знали, откуда Он? И почему присоединяют к этому: Христос когда придет, никто не ведает, откуда Он. Ведь вследствие этого-то, наконец, они и не достигают истины.
551
Кир. чит. в толковании, как G и немн. (ср. *), а в тексте , как др. мн., но B. D. др. мн. .
Имеется у Исаии одно изречение о Христе такое: «Род Его кто изъяснит? потому что вземлется от земли жизнь Его» (Ис. 53, 8). Но блаженный пророк употребляет это изречение о Боге Слове и род говорит вместо существования. Кто, в самом деле, в состоянии выразить словом образ существования Единородного? Какой язык изъяснит неизреченное рождение Сына от Отца? Или какой ум будет силен для этого? Что Он рожден от Бога и Отца, это мы знаем и этому веруем. Но как, это считаем недоступным никакому уму и опасным для исследования, ибо не должно искать глубочайшего и исследовать труднейшего, но размышлять о том, что заповедано (Сир. 3, 21–22), и непоколебимо веровать относительно Бога, «что Он существует воистину и ищущим мздовоздаятелем бывает» (Евр. 11, 6), — и уже не искать, по Писанию, того, что выше ума и разумения, не только наших, но и всякой твари или всякого созданного разумного существа. Кто же поэтому Единородного «род изъяснит? ибо вземлется от земли жизнь Его», то есть слово о существовании Его является выше всего, существующего на земле, ибо жизнью и здесь опять называет существование.