Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Вместе с тем окончилось и земное поприще великого пророка. Предчувствуя конец своей земной жизни, пророк Илия хотел закончить ее наедине с Богом, и с этой целью несколько раз пытался разлучиться с своим неразлучным спутником и служителем Елисеем. Но Елисей и сам сознавал, что с его великим учителем готовится произойти нечто необычайное, и не отлучался от него. Перейдя около Иерихона через Иордан, который от мановения мантии Илии расступился перед пророками, последний, наконец, открыл своему спутнику и ученику, что он «взят будет от него», и сказал ему: «Проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя». Елисей отвечал: «Дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне». Елисей просил слишком много, но ему было дано просимое отчасти. Когда они шли далее, «вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо. Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой! колесница Израиля и конница его! – и не видел его более». В печали о разлуке со своим возлюбленным учителем он разодрал свою одежду и вместо нее поднял упавшую милоть Илии. Ею на обратном пути он разделил воды Иордана; встретившие его пророки признали в нем духовного преемника Илии и поклонились ему до земли. На пути в Вефиль его встретили насмешками дети из этого города, которые, очевидно, следуя примеру своих нечестивых родителей, издевались над пророком, крича ему: «Иди, плешивый, иди, плешивый!» За это, в наказание и предостережение нечестивым родителям, сорок два из этих детей были растерзаны вышедшими из соседнего леса медведицами, а Елисей отправился на гору Кармил, чтобы там, в этом любимом убежище его великого учителя, в уединенном общении с Богом укрепить свой пророческий дух. Затем, уже оттуда он направился в Самарию, где царствовал младший сын Ахава Иорам.

XLII Преемники Ахава. Пророк Елисей. Нееман Сириянин. Гибель дома Ахавова

Иорам, десятый царь израильский, хотя и сын нечестивых Ахава и Иезавели, воспитался под влиянием последних испытаний своего отца, заставивших его не раз смиряться перед Богом, в знак чего, быть может, он дал и самое имя своему сыну Иорам, или полнее – Иегорам, что значит: «велик Иегова». Он вступил на престол в восемнадцатый год царствования Иосафата иудейского, с которым поддерживал полезный для него союз. Вероятно, под влиянием благочестивого Иосафата он уничтожил в своем царстве наиболее гнусные учреждения идолопоклонства, как например, сделанную его отцом статую Ваала, хотя, в общем, также «делал неугодное в очах Господа, держась грехов Иеровоама, сына Наватова». Ему на первых порах пришлось вести войну с моавитским царем Месой. Этот царь сильного и богатого народа, обладавшего многочисленными стадами всякого скота, был данником царей израильских и платил им дань «во сто тысяч овец и во сто тысяч неостриженных баранов». Заметив слабость Израильского царства, он отложился от него и прекратил уплату дани, вследствие чего сделалась необходимой война против него. Война эта, которую Иорам предпринял в союзе с Иосафатом и царем эдомским, окончилась в его пользу, и именно благодаря мудрому совету Елисея, который с этого времени выступает видным деятелем в царстве Израильском. Сделанные по его совету канавы ввели моавитян в гибельное для них заблуждение, вследствие чего они неожиданно были застигнуты и разбиты израильтянами. Спасаясь бегством, Меса с остатками своего войска заперся в неприступном по своему возвышенному положению городе Кир-Харешете. Но когда и там стрелки израильские с окружающих высот начали производить опустошение в городе и самый город стал терпеть крайнюю нужду в продовольствии, то Меса в отчаянии, с целью умилостивить богов, хотел принесть в жертву своего собственного наследникасына. Это произвело такое негодование в израильтянах, что они отступили от города и прекратили войну [10] .

10

Эта война с Месой, царем моавитским, получила особенный интерес вследствие того обстоятельства, что в недавнее время, именно в 1868 году, открыт каменный памятник с надписью на нем от имени этого самого Месы, царя моавитского. Надпись, в общем, рассказывает об этом именно событии, и в ней Меса, между прочим, говорит: «Я воздвиг этот камень Хемошу (Хамосу) в Кире как камень спасения, ибо он избавил меня от всех грабителей и дал мне увидеть мое желание на всех моих врагах, на Амврие, царе израильском». Далее рассказывается, как и следующие цари израильские угнетали моавитян, но Хемош, их национальный бог, избавил их. В общем, надпись заключает много черт, заставляющих предполагать, что в ней с моавитской точки зрения рассказывается, между прочим, то именно событие, о котором повествуется и в Библии (4 Цар. 3:4–27). Памятник из черного базальта имеет 3 фута и 10 дюймов высоты, 2 фута ширины и 14 1/2 дюймов толщины. На нем 44 строки, писанных финикийскими буквами. Он найден в развалинах древнего города Дивона, бывшей северной столицы Моава, к северу от реки Арнона. Таким образом, этот неожиданно сохранившийся памятник, воздвигнутый более 2500 лет тому назад, оказался поразительным свидетелем истинности библейского повествования.

Между тем, по смерти Иосафата в царстве Иудейском воцарился его сын Иорам, так что в обоих еврейских царствах были соименные цари, которые продолжали поддерживать союз между собой. В лице этого царя с особенной силой сказались вредные последствия такого союза. Женившись на дочери Ахава и Иезавели Гофолии, он поддался влиянию своей кровожадной жены, при вступлении на престол избил всех своих братьев и своим неблагоразумием и гнусной жизнью навлек на свое царство целый ряд бедствий. Против него восстали эдомитяне, которые отняли главный торговый порт на Чермном море – Елаф; филистимляне и аравитяне сделали нашествие на его страну, напали даже на его дворец, захватили его жен и избили его сыновей. Сам он умер от безобразной и мучительной болезни – в таком презрении, что не удостоен был даже погребения в усыпальнице царей. Ему наследовал сын его Охозия, продолжавший дружбу с Иорамом израильским, история которого с этого времени тесно связывается с историей пророка Елисея, как достойного носителя великого духа своего учителя Илии.

Уже в войне с моавитянами Елисей оказал союзным царям незаменимую услугу, которая прославила его имя в обоих царствах. Но затем начинается целый ряд изумительных чудес, которые наполняют все царствование Иорама. Еще будучи в Иерихоне, он чудесно очистил злокачественную воду одного источника, причинявшего бесплодие; затем умножил масло в сосуде бедной вдовы, дав ей возможность уплатить долг покойного мужа, за который заимодавец угрожал взять ее двух сыновей в рабы к себе; в Сонаме избавил от неплодия одну богатую женщину, у которой он пользовался гостеприимством, и воскресил ее умершего сына; уничтожил гибельные свойства ядовитых трав, случайно попавших в пищу пророческих учеников в Галгале; чудесно напитал двенадцатью ячменными хлебами и несколькими зелеными колосьями сто человек и заставил всплыть на поверхность воды упавший в Иордан топор. Слава об этих чудесах разнеслась не только по всей Палестине, но и за пределы ее, и это послужило поводом к одному из самых замечательных событий в жизни Елисея.

Когда после разделения еврейского народа на два враждебных царства политическая сила его ослабела, то различные завоеванные единодержавными царями народы отложились от них и составили независимые государства. Одним из самых сильных было царство Сирийское, со своей столицей – древним Дамаском. Цари этого новообразовавшегося государства скоро сделались столь могущественными, что вступали в борьбу даже с грозными царями Ассирии, и, смотря по обстоятельствам, то дружили, то враждовали с соседними царствами Израильским и Иудейским, которые иногда призывали их на помощь в своих взаимных войнах. Эти постоянные сношения, естественно, сближали их между собой и в других отношениях – в торговом и даже религиозном, так что влияние израильских пророков чувствовалось и в Дамаске. И вот случилось, что главный военачальник сирийского царя Нееман, на военном гении которого держалась вся сила государства в те бурные времена, поражен был проказой, страшной и отвратительной болезнью, повергшей в горе не только самого Неемана, но и царя – Венадада. Болезнь считалась неизлечимой, и злополучному полководцу оставалось в горе и отчаянии сложить свои славные доспехи. В это время среди рабынь, прислуживавших жене Неемана, была одна израильская девочка, захваченная сирийцами в плен при одном из тех неожиданных набегов, которые были обычным явлением при враждебных отношениях соседних государств. Пораженная бедствием своего великого господина, она с детской сообразительностью вспомнила о пророке Елисее, слава о чудесах которого гремела по всему царству Израильскому, и сказала своей госпоже, что этот пророк, несомненно, исцелит Неемана, стоит только обратиться к нему. Так как народная молва об израильском пророке, несомненно, доносилась и до Дамаска, то убитая горем жена Неемана с проблеснувшим лучом надежды в душе доложила об этом своему мужу, а через него и самому царю. Обрадовавшись случаю хоть чем-нибудь утешить своего знаменитого полководца, Венадад написал официальное письмо Иораму, с которым он в это время находился в мирных отношениях, и просил его оказать зависящее от него содействие в предприятии, причем приложил большие дары в десять талантов серебра и 6000 сиклей золота, кроме десяти перемен одежд. С этим письмом Нееман в сопровождении блестящей свиты и вооруженного конвоя отправился в Самарию. Венадад, как язычник, написал письмо в чисто языческом духе, не упомянув даже о пророке, а прямо выразив желание, чтобы сам царь израильский позаботился об этом. Но Иорам, пораженный столь странной просьбой, увидел в этом лишь повод со стороны Венадада начать против него военные действия, и от раздражения и страха даже разодрал на себе одежды. Тогда сам пророк Елисей выручил его из этого затруднения и послал царю сказать, чтобы он к нему направил знатного иноземца, и последний узнает, «что есть пророк в Израиле». Нееман действительно направился в дом пророка, но незнанием обрядовых законов иудейской религии едва не испортил всего дела. Елисей, как строгий иудей, не мог приблизиться к прокаженному, и поэтому выслал к Нееману лишь своего слугу с наставлениями. Привыкший к восточному низкопоклонству Нееман не мог понять и стерпеть такого пренебрежительного отношения к своей высокосановной личности. Притом и самое средство, предлагавшееся пророком, казалось ему почти насмешкой. Пророк через своего слугу велел ему пойти к реке Иордан и выкупаться в ней семь раз. Озадаченный таким, на его взгляд странным предложением, высокомерный Нееман открыто выразил свое негодование и сказал своим приближенным: «Вот я думал, что он выйдет, станет и призовет имя Господа, Бога своего, и возложит руку свою на то место, и снимет проказу». А он выслал лишь какого-то слугу и велит просто выкупаться в этом мутном Иордане! Разве Авана и Фарфар, реки Дамасские (с своими прозрачными водами), не лучше всех вод израильских?»

Разгневанный всем этим, Нееман повернулся от дома пророка и поехал в обратный путь. Но, к счастью, в числе его свиты нашлись люди, которые умели утишить гнев своего господина. Они сказали ему, что ведь пророк требует лишь весьма немногого и что если он, наверно, сделал бы гораздо больше для своего исцеления, то отчего же ему не исполнить этого простого предложения пророка, которое кажется оскорбительным лишь вследствие своей необычайной простоты. Убежденный этими доводами, Нееман согласился и направился к Иордану, который находился верстах в сорока от Самарии. И вот, когда он действительно семь раз выкупался в священной реке израильского народа, «обновилось тело его как тело малого ребенка, и очистился». Обрадованный таким чудесным исцелением, Нееман тотчас же направился опять в Самарию, к дому пророка, чтобы выразить ему свою живейшую признательность и предложить богатые дары. Теперь и пророк лично вышел к нему навстречу, хотя честь Иеговы и запрещала ему принять подарки, чтобы Нееману не показалось, будто исцеление произведено продажным волшебством языческих жрецов, как это бывало в Дамаске. Это бескорыстие еще больше поразило Неемана, и в душе его совершился полный религиозный переворот. «Вот я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля. Не будет впредь раб твой, – воскликнул Нееман, – приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа». Чтобы достойно поклоняться истинному Богу, Нееман даже просил позволения у Елисея взять с собой священной израильской земли, на которой бы и можно было ему в своем Дамаске совершать всесожжения Иегове. При этом, однако же, Нееман попросил снисхождения к себе как лицу официальному, так как ему по обязанности своего положения придется присутствовать при идолопоклонстве своего царя и наружно также преклоняться перед сирийским идолом Риммоном. «Да простит Господь раба твоего в случае сем!» – говорил он пророку. Сердце его предано Господу, но обстоятельства требовали от него хоть внешнего, формального идолопоклонства. Елисей видел искренность его сердца и ответил только ему: «Иди с миром». И Нееман действительно отправился обратно в свою страну с миром и искрой истинной веры в своей доброй, возрожденной душе, а проказа его перешла на корыстолюбивого слугу пророка, Гиезия, захотевшего обманом воспользоваться хоть частью тех богатых даров, от которых отказался сам пророк.

При обычной враждебности древних государств даже чудесного исцеления Неемана недостаточно было для того, чтобы упрочить мирные отношения между царями сирийским и израильским, и скоро между ними возгорелась война. В этой войне пророк Елисей опять оказал важные услуги Иораму, давая ему такие мудрые советы, что ими расстраивались все военные планы неприятеля. Раздраженный этим, Венадад сирийский послал отряд своего войска, чтобы окружить находившийся неподалеку от Самарии город Дофаин и схватить находившегося там Елисея. Но войско было поражено слепотой и заведено было в Самарию, хотя пророк не допустил до его истребления и велел царю отпустить воинов с угощением. Тем не менее, Самария была крепко обложена неприятелем со всех сторон. Жизненные припасы необычайно вздорожали, так что «ослиная голова продавалась по 80 сиклей серебра, а четвертая часть каба голубиного помета – по пяти сиклей серебра». Две женщины в отчаянных муках голода согласились по очереди заколоть своих детей в пищу, и одна из них явилась с жалобой к царю, чтобы принудить свою товарку к исполнению страшного условия. Услышав об этом, царь в отчаянии разодрал на себе одежды и надел вретище, в котором и ходил по стенам столицы. Иорам хотел уже отомстить это ужасное бедствие на Елисее, как пророк предсказал скорое избавление столицы от осады и неожиданное изобилие и дешевизну жизненных припасов. Предсказание вполне оправдалось. Четверо несчастных прокаженных, не вынося больше мук голода, с отчаяния решились идти в стан сирийцев, говоря: «Что нам сидеть здесь, ожидая смерти? Пойдем лучше в стан сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем». Но с приближением к вражьему стану они, к своему необычайному изумлению, нашли его оставленным, со всем богатым запасом жизненных припасов. В отдалении лишь слышались отзвуки беспорядочного бегства сирийцев, которые, как оказалось, услышав шум приближающегося войска и думая, что это грозная армия египетского царя, пришедшего на выручку Самарии, были поражены внезапной паникой и бросились в бегство. Богатая добыча вознаградила жителей Самарии за вынесенные ими страдания. Один сановник, не поверивший предсказанию пророка, видел исполнение этого предсказания, но сам не воспользовался добычей, как и предсказал ему пророк, потому что был задавлен в городских воротах народом, бросившимся за собиранием добычи. После этого события пророческая слава Елисея распространилась далеко за пределы царства Израильского, так что сам Венадад сирийский во время своей болезни послал к нему военачальника Азаила спросить об исходе этой болезни. Пророк, открыв Азаилу близкую смерть царя, в то же время с слезами предсказал ему, что к несчастью израильтян он будет царем Сирии. И действительно, на другой день Азаил задушил Венадада намоченным одеялом и провозгласил себя царем Сирии.

Этим переворотом хотели воспользоваться цари израильский и иудейский для того, чтобы возвратить себе Рамоф Галаадский, остававшийся все еще под властью сириян. Иудейский царь Охозия до того подчинился влиянию своей нечестивой матери Гофолии (дочери Ахава и Иезавели) и дяди своего Иорама израильского, что идолослужение Ваалу и Астарте водворилось и в царстве Иудейском. Но восседание внука Ахавова на престоле Давидовом переполнило меру долготерпения Божия, и потому это военное предприятие еврейских царей должно было послужить поводом к наказанию их обоих, как представителей дома Ахавова. Иорам был ранен при самом начале войны и возвратился в Изреель, куда отправился и Охозия – навестить больного. Елисей, между тем, во исполнение воли Божией, послал одного из учеников пророческих помазать на царство Ииуя, военачальника царя израильского. Узнав об этом, войско также провозгласило его царем. Не медля больше, Ииуй, отличавшийся изумительным наездничеством и неукротимостью духа, лихо помчался в Изреель, чтобы упрочить за собой царство. Обоих царей он встретил в винограднике Навуфея, этом ужасном доказательстве гнусной кровожадности дома Ахавова. Во время грозного предсказания Илии Ахаву Ииуй был с ним в этом самом винограднике и теперь поспешил исполнить это предсказание. Натянув лук, он прострелил Иорама, сидевшего в колеснице, и велел выбросить его тело на участке Навуфея на съедение собакам. Охозия бросился было в бегство, чтобы спастись в Самарии, но был настигнут и также убит. Престарелая Иезавель, услышав о смятении, хотела отвратить от себя бедствие чарами своей поблекшей, нарумяненной красоты, но Ииуй велел евнухам выбросить ее в окно из ее высокого терема. «И они выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее». Ииуй, впрочем, велел «похоронить ее проклятую, так как царская дочь она», но от нее уже не нашли ничего, кроме черепа, ног и кистей рук. Тело ее было съедено собаками, как предсказано было Илией. Не зная меры в своей ревности, Ииуй потребовал от старейшин Самарии голов 70 сыновей Ахава. По пути в Самарию, встретив сорок двух человек, родственников Охозии, которые, не зная ничего о случившемся, шли посетить сыновей Ахава, умертвил также и всех их, оправдывая свою кровожадную лютость определением Божиим.

В Иудее владычество дома Ахавова было продолжено еще на шесть лет захватом престола со стороны Гофолии; но она ускорила свою гибель поголовным истреблением царского рода, от которого спасся лишь один новорожденный сын Охозии Иоас, скрытый от неистовства своей нечестивой бабки своей теткой Иосавефой. Муж ее, первосвященник Иодай, тайно воспитал его при храме и на седьмом году провозгласил его царем. Узнав об этом, Гофолия завопила: «Заговор, заговор!» но тотчас же была убита. С ее смертью погибла последняя отрасль дома Ахавова, «и веселился весь народ земли, и город успокоился». Первосвященник Иодай воспользовался этим для пробуждения религиозно-нравственной совести народа, торжественно «заключил завет между Господом и царем и народом», и обрадованный народ «пошел в дом Ваала, и разрушил жертвенники его, и изображения его совершенно разбили, и Матфана, жреца Ваалова, убили пред жертвенниками», после чего восстановлен был порядок истинного богослужения в храме.

Так с уничтожением нечестивого дома Ахавова были истреблены отчасти и нечестивые дела его.

XLIII Царь израильский Ииуй и его преемники. Пророк Иона. Падение царства Израильского и рассеяние десяти колен. Праведный Товит

С истреблением дома Ахавова в обоих царствах явилась надежда на восстановление в них истинной религии, ревность к которой на первых порах показана была правителями обоих царств. Но надежде этой не суждено было вполне осуществиться. Ииуй израильский был слишком кровожаден для этого святого дела, а Иоас иудейский еще был малолетен. Правда, Ииуй показал себя ревностным исполнителем воли Божией при вступлении на престол, и с своей обычной лютостью, собрав пророков Ваала под видом торжественного богослужения, умертвил их при самой жертве, идола разбил и капище его осквернил и разрушил; но сам он, все-таки, не мог вполне освободиться от нечестивой политики Иеровоама и потому не хотел вполне оставить идолослужения. Поэтому хотя за выказанную им ревность основанной им династии обещана была устойчивость до четвертого рода (династия его царствовала 111 лет), но в его именно царствование началось и общее падение царства Израильского, которое, как не оправдавшее высших намерений Божиих, с этого времени «Господь начал урезывать по частям», предоставляя их иноплеменникам, и особенно Азаилу сирийскому, который при Ииуе завладел всей заиорданской страной.

Гибель Иезавели

После двадцати восьмилетнего царствования Ииуя ему наследовал сын его Иоахаз, который за свою преданность идолопоклонству также подвергался нападениям сириян и избавился от них только своей пламенной молитвой. Милость Божия, однако же, не исцелила всех язв его совести и государства, и он передал престол не более благочестивому своему преемнику – сыну Иоасу. При этом царе скончался пророк Елисей. Когда он приближался к смерти и лежал на одре болезни, его посетил царь Иоас и, вполне оценивая значение великого пророка в государстве, плакал над его постелью, приговаривая те самые слова, которыми сам Елисей прощался с возносившимся на небо Илией: «Отец мой, отец мой, колесница Израилева и кони его!» В утешение царю Елисей велел ему стрелять из лука в землю в знак того, что он победил сириян. Иоас выпустил только три стрелы и остановился, не веря в возможность одержать над сириянами более трех побед. «Если бы он имел больше веры и упования на всемогущество Божие, то совершенно бы низложил их», – заметил ему умирающий пророк. Но и тремя одержанными победами над Венададом, сыном Азаила, Иоас возвратил отнятые у отца его владения и смирил надменность иудейского царя Амасии. В его царствование совершилось последнее чудо Елисея. Через год после смерти пророка моавитяне сделали набег на землю Израильскую. В это самое время несли погребать покойника. Устрашенные набегом, носильщики бросили тело в первую попавшуюся гробницу, которая оказалась гробницей Елисея, и от соприкосновения с костями чудотворца мертвец ожил и встал.