Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги пророческие

15b. Пророк переходит к описанию внутренней отделки храма, и этому описанию предпосылается так называемый именительный самостоятельный (ср. I:7, 9), неосновательно присоединяемый в рус. Библии к предыдущему: «со внутренностью храма и притворами двора». Букв.: «и храм (гекал) внутренний и притворы двора», т. е. что касается храма и его притворов, то они были такие-то (следует далее описание). Притвор в храме был один; посему лучше с LXX читать ед. ч., а пред внутренней поставить «и»; тогда под гекал будет разуметься святилище, «внутренний» — Святое Cвятых, и к ним будет присоединен «притвор двора», т. е. выходящий на двор. Убранство этих только частей храма и описывается далее. Слав.: «храм же и углы (может быть, потому что отделка их главным образом описывается ниже) и елам внешний» (вместо гацер, двор LXX читали хацон, внешний, разумея, может быть, притвор в собственном смысле в отличие от святилища, являющегося притвором своего рода для Святаго Cвятых); дальнейшие слова слав. т. «доски постланы» начинают уже описание отделки и соответствуют нач. 16 ст. в евр. и рус. Библии.

16. Дверные брусья и решетчатые окна, и боковые комнаты кругом, во в cex трех яpycax, против порогов обшиты деревом и от пола по окна; окна были закрыты.

16. Внутренняя отделка храма не везде, конечно, могла быть одинаковой: нижние части стен должны были иметь не такую богатую отделку как верхние. Сначала, видимо, и описывается у пророка нижняя отделка: «и пороги», гасиппим, мн. ч. от саф, порог; так и Вульг limtna; рус. пер.: «дверные брусья» (по LXX?). LXX читали седуним, — «доски постланы», высланы досками, и относят к предыдущему: храм, давир и притвор были обложены досками штучно, квадратами. Далее букв. с евр.: «и окна решетчатые и аттик и (см. объяснение 15 ст., рус.: «боковые комнаты») кругом во всех трех», т. е. святилище, давир и притвор, названных в пред. ст. и которые поэтому могли быть здесь обозначены так кратко; рус. пер. «ярусах». Пороги, окна и аттик'и были самой заметной частью из внутренней отделки; они не описываются (как описанные раньше), а прямо указываются. LXX: «и окна решетчатая свещения (' — просветы, т. е. окна в форме узких просветов) окрест трием»; слав. в скобках «странам», т. е. боковым комнатам; но скорее разумеются «три» части храма, указываемые концом 15 ст.; «еже приницати», ' , т. е. окна были такой величины и устройства, что через них можно было выглянуть как через щель; «храм же (т. е.: а остальное в нем, кроме окон) и яже близ его (притвор и пристройки?) устлана древом окрест». — Далее, по-видимому, говорится, что пол (слав. «помост», букв. «и земля», Вульг. terra; рус. пер.; «от пола») до окон, т. е. с частью стены до окон, был облицован одинаково. Чтобы закончить описание этой части стены, прибавляется, что окна были «закрыты», мекусот, или скрытые, т. е. что они закрывались или устроены были в стене так, что их не было видно, и этим должно быть отличались от воротных окон, названных в XL:16 «решетчатыми»; это новое определение окон соответствует должно быть в 1 Цар VI:4 определенно их шекуфим (рус. пер.: «глухие с откосами»), означающему, по объяснению халд. парафраста, что амбразуры окон были шире с внутренней стороны чем с наружной (по мнению А. Олесницкого, указ. соч. 250, наоборот, иначе они проводили бы в храм дождевую воду). Если принять во внимание громадную толщину храмовой стены (6 локтей) и ту высоту, на которой сделаны были окна (они находились над крышею храмовой трехэтажной пристройки — в Соломоновом храме на высоте 25 л.), то эти окна скорее являлись «отдушинами, имевшими напр. целью выводить случайный угар от зажжения ламп или кадильный дым». (Олесн. 250), чем световыми окнами. Отсюда и название их «скрытыми». Они не мешали тому мраку, в которым, подобно скинии Моисеевой, были погружены святилище и Святое Cвятых (по наст. месту Иезекииля окна как будто предполагаются и во Святом Святых) храма (Иезекиилева, как и Соломонова). В храме Ирода окна закрывались густыми подвижными решетками, которые днем поднимались: по Таmid. III. 6 когда утром на заре, пред жертвоприношением, отворялись двери храма, то вместе с тем открывались и окна; вместе с этим по Мишне (VI, 1) тушились ночные лампады храма и на день оставлялась горящею только одна лампада (Олесн. 520). Конечно, окна предоставляются без стекол; не только стекла, но и слюда вошли в употребление позже, и в нынешнем Иерусалиме окна большей частью не застеклены. Проф. М. Муретов для полного отсутствия дневного света во храме (на что указывает, по нему, между прочим увеличение Соломоном числа светильников во храме до 10) считает окна Соломонова и Иезекиилева храма только декоративными (указ. соч. 233–239). У LXX замечание об окнах: «окна же отворяема трояко ( — трехстворчатая) на приницание» ( , в которые едва можно было заглянуть).

17. От верха дверей как внутри храма, так и снаружи, и по всей стене кругом, внутри и снаружи, были резные изображения,

17. Чем же украшены были, кроме деревянных панелей и окон, стены храма? Аналогия скинии и Соломонова храма позволяют предвидеть ответ на этот вопрос пророка. Ближе к евр.: «В вышину дверей (ал-меал — собств. «к верху дверей», — слав. «даже до», рус. «от верха дверей», т. е. вниз) на стенах храма, на стенах храма до (включительно) дома внутреннего, т. е. давира, Святаго Cвятых (рус: «как внутри храма», но это не может значить ад габаит гапним) и во внешнем, т. е. доме, святилище и притворе (слав. «и до внешнего», — но здесь предлог уже не ад до, а ле, в; рус. «так и снаружи») одинаково (ее — у, и — и) во внутренней (бапним) и во внешней (бахацон) части здания кругом были миддот». Под последним словом разумеют или обрамленные пространства, большие четырехугольники на стенах, рельефные рамы на стенах для указываемых далее изображений (в Неем III:11, 19–21 это слово об участках земли) или эти самые указываемые далее колоссальные фигуры (рус. пер.: «резные изображения», в Чис ХIII:32 это слово об исполинах; в Иер XXII:14 о каких-то частях или принадлежностях грандиозного дома). Слав. и часть греч. код. «меры» (мадад, мерить) должно быть видят указание на симметрическое расположение описываемых далее фигур (Олесниц. 301. Мурет. 245); тоже должно быть Вульг. ad mensuram. Ватик. и др. не имеют этого слова.

18. сделаны были Херувимы и пальмы: пальма между двумя Херувимами, и у каждого Херувима два лица.

18. Главное украшение таинственного храма было такое же, как в храме Соломоновом (3 Цар VI:29) и скинии: изображения херувимов. Возвышая мысль к самому престолу Божию, эти изображения превращали храм в высочайшее небо. «Стоя вдоль стен молчаливыми рядами вперемежку с пальмами, они напоминали ряд подобных же фигур на стенах Фив и Корсабада» (De Vogue, Le temple de lerusalem pp. 32). Чередуясь с пальмами, деревом столь символическими в Св. Писании (см. объяснение XL:16), изображение херувимов производили впечатление размещенных в саду, саду, конечно, священном, небесном, Божием, т. е. рае. В первом видении пророку явились херувимы с 4 лицами; здесь на стене по законам перспективы они не могут иметь всех 4 лиц. Как были сделаны изображения херувимов, были ли они выгравированы или представляли барельефы, евр. глагол асуй не указывает; он значит только «сделаны были». Но LXX имеют: «изваяннии», т. е. склоняются к мысли о барельефах.

19. С одной стороны к пальме обращено лицо человеческое, а с другой стороны к пальме — лице львиное; так сделано во всем храме кругом.

19. Херувимы имеют здесь лишь два важнейших из своих 4 лиц: человеческое и львиное. Этим показывается вместе с тем, что виденные раньше, как и теперь, у херувимов лица несовершенно выражают их непостижимое существо: их явление людям не может быть всегда одинаково. — Так был отделан весь храм (букв. «дом») кругом, следовательно, может быть, и притвор. Это думают LXX, связывая стих с предыдущим и выпуская в 18 ст. миддот. Присутствие изображений херувимов и в притворе могло указывать на большую святость настоящего храма по сравнение с прежним рукотворенным. Но см. 26 ст.

20. От пола до верха дверей сделаны были Херувимы и пальмы, также и по стене храма.

20. Впрочем, святые и глубоко символические изображения не занимали стены во всю ее высоту; иначе они терялись бы для взора, притом важнейшими частями своими, именно страшно-таинственными лицами, в недоступной глазу высоте. Достигая вершины дверей, эти изображения не могли не быть очень высокими (хотя высота дверей не указана нигде, но за свою величину они часто называются шеар, ворота), а если тогда уже соблюдалось элементарное правило нынешней архитектуры об одинаковой высоте дверей и окон, то и страшно высокими; пальмы же могли быть и выше естественной величины. Непонятно последнее замечание стиха: «также и по стене храма» (букв.: «и стена храма»). Единственно возможный, по-видимому, смысл его: такова была стена храма, соб. святилища, где стоит пророк. Мазореты ставят над хекал puncta extraordiaria, необычайные знаки: жирную точку над каждою из 5 букв слова, отмечая его сомнительность. LXX, должно быть читая вместо кир, стена кедеш, имеют: «святое же и храм» и относят эти слова к след стиху.

21. В храме были четырехугольные дверные косяки, и святилище имело такой же вид, как я видел.

21. К внутренней отделке храма, вообще ни многосложной, но величественно простой и строго-однообразной, нужно было отнести и мезузат, «дверные косяки» (значение слова очень вероятное, хотя и не несомненное; LXX в разных местах переводят различно), которые вероятно и делили все стены на упомянутые в 17 ст. миддот, обрамленные пространства с изображениями в них херувимов и пальм. В настоящем храме, частнее в святилище (гекал), где стоял пророк (LXX прибавляют — и во Св. Святых: «святое же и храм») мезузат, косяки были четвероугольные, форма более простая и правильная, чем, пятиугольная, каковую имели теже орнаменты Соломонова храма (3 Цар VI:31). LХХ приписывают эту форму не косякам, а самим дверям: «святое же и храм» , открываегся четыреугольником, слав. «отверзаем на четыри страны». И этот стих заканчивается неясным выражением: «и святилище имело такой же вид, как я видел»; букв. «и лице святого видение как видение». Выражение, как будто желая ограничить данное только что описание дверных косяков святилища, может, по-видимому, иметь тот смысл, что фасад («лице») Святаго Cвятых («святаго» в особенном и преимущественном смысле, противоположном, гекал, вообще храм и, в частности, святилище) едва выступал пред взором пророка, имел такие неясные очертания, какие обыкновенно имеют предметы видений и какие не позволяли пророку составить представление и описать с достаточной ясностью такой частности на этом фасаде, как дверные косяки. LXX относят выражение к след. стиху: «пред лицем святых видение яко зрак требника древяна».

22. Жертвенник был деревянный в три локтя вышины и в два локтя длины; и углы его, и подножие его, и стенки его — из дерева. И сказал он мне: «это трапеза, которая пред Господом».

22. В описании внутренности храма главное пророк искусно прибег к концу. Главным же был «жертвенник». Находясь в святилище, где стоит пророк, этот жертвенник мог быть только жертвенником курений. Это был, по-видимому, единственный предмет святилища, которое в Моисеевой скинии имело три предмета, а в Соломоновом храме — множество. Эта единичность вполне отвечала той простоте и строгости, какую имел во всех чертах своих таинственный храм и какая говорила символически о чем-то подобном в самой идеи Божества и спасения. Той же простоте отвечал и материал жертвенника: он был деревянный, составляя этим контраста Моисееву жертвеннику курений, хотя и деревянному, но так обложенному золотом, что его называли золотым (Евр IX:4). О золоте в своем храме пророк Иезекииль вообще не говорит. Жертвенник соответственно идее своей имел высоту большую длины: 3 локтя против 2. Ширина его не указана в евр. т., может быть, как сама собою разумеющаяся равной длине, но дается LXX: 2 локтя. Соответственно жертвеннику в собственном смысле, жертвеннику всесожжений, этот внутреннейший жертвенник имел рога, евр. микцоот, рус пер. «углы»; вставляя глагол «имел» в евр. т. LXX правильно устраняют от «рогов» определение «деревянные», ошибочно усвояемое им рус. пер.: материал их не указывается пророком. Будучи деревянные жертвенник во всех частях своих, замечает пророк, и в стенках, позволяющих ожидать другого, более дорогого материала, и в основании (евр. орко, длина ею, всеми читается по LXX одно, основание его), позволяющем ожидать более прочного материала, был таковым, выражая этим идею простоты, единства, равенства самому себе (как и в Божестве). Всякий жертвенник — это трапеза Божия (Мал I:7, 12). Тем больше такое значение должен был иметь настоящий жертвенник, находившийся в исключительном по своему положению и значению на земле храме Божием, в этом храме занимавший исключительное место — «пред Господом» (букв. «пред лицем Иеговы»), т. е. пред Св. Св., пред главным пунктом того особого присутствия Божия, какое имеет только таинственный храм, — и наконец, бывший единственной трапезою храма, так как последний не имел трапезы для хлебов предложения. Если к этому прибавить, что пророк ничего не говорит о ковчеге завета в таинственном храме, хотя бы потому что совершенно не мог видеть внутренности Св. Св., куда не дерзает войти, кажется, и ангел — измеритель (ср. объяснение ст. 4), то настоящий жертвенник является величайшей святыней таинственного храма, единственной в самом храме («Доме»). Тем понятнее, иначе несколько неожиданное, замечание: «это трапеза, которая пред Господом».

23. В храме и во святилище по две двери,

23. Описание святилища заключается дверями его, из которых пророк сейчас (XLII:1) должен выйти. Святилище имело двое дверей: одни вели в него, другие в Св. Св.: «и двое дверей», буквально с евр. говорит пророк, «для святилища и святаго», что рус. пер. едва ли верно передает: «в храме» (в притворе его? гекал у пророка в этой главе означает святилище) «и во святилище» («святое» у пророка в этой главе сокращенное обозначение Святаго Cвятых: 14 и 21) «по две двери» (двойные двери?). Несколько подобный смысл, впрочем, сообщают евр. выражению и LXX, но ценою присоединения сюда первых слов след, стиха с опущением пред ними «и»: «двои же двери храму и двои двери святому» (Св. Св.). Еврейское выражение, особенно в понимали LXX, не исключает возможности и принятого новейшими понимания, что здесь речь о двух половинках дверей, о двустворчатых дверях, о чем при первом понимали стиха речь будет только в 24 ст. Дверь — делет, слово, от которого взято название 4-й буквы алфавита далет; так названа дверь у Иезекииля здесь впервые, может быть, потому, что здесь дается специальное описание ее; ранее же она называется петах, отверстие.

24. и двери сии о двух досках, обе доски подвижные, две у одной двери и две доски у другой;

24. Букв. с евр. «и две дверцы (тоже делет, что и в 23 ст., но здесь явно в значении «половинки, створы», рус. доски, греч. в противоположность , слав. «вереи») у обоих дверей вращающиеся (обе могут открываться, а не — одна глухая) дверцы две у двери одной и две дверцы у другой. 4 раза в стихе цифра "2" и 7 раз, а с концом 23 ст. 8 раз слово «дверь»; должно быть символика. LXX: «двоим дверем вращающымся: ( — подвижным), две вереи ( дверцы, при дальнейшем , двери) единым и две вереи вторым дверем» ; т. е. при или благодаря подвижности дверец или двустворчатости дверей, каждая дверь представляла собою две двери. Новейшие (Сменд. Берт. Кречм.) видят мысль о двустворчатости еще в 23 ст., а настоящий стих понимают о двустворчатости каждой из двух половинок дверей, благодаря чему целая дверь является как бы ставкой или ширмой из 4 досок, вращавшихся на оси. Это чтобы легче открывались двери (широкая дверь при ее высоте трудно открывалась бы) или чтобы открытая дверь давала меньшее отверстие и не позволяла проникать в святилище лишнему глазу и свету (Сменд). Такая дверь более походила бы на завесу. Подтверждение такому пониманию находит у LХХ и в 3 Цар VI:34, но в последнем месте возможно видеть мысль и о простой двусторчатости.

25. и сделаны на них, на дверях храма, Херувимы и пальмы такие же, какие сделаны по стенам; а перед притвором снаружи был деревянный помост.

25. Будучи священными уже по местонахождению своему, двери храма (здесь гекал уже в широком смысле всего здания святилище и Святое Cвятых) становились еще священнее от изображения на них херувимов и пальм, коими были украшены они наравне со стенами храма. Благодаря этому, весь храм был «обстоим» непрерывным и бесконечно-круговым рядом этих священнейших и столь знаменательных изображений. Двери своими 2 или 4-мя створами давали естественные рамки для этих изображений. — «Пред притвором (букв. «пред лицем притвора», слав. «пред лицем елама») был деревянный ав (рус. «помост»). Что означается этим словом, употребленным еще только в 3 Цар VII:6 в такой же связи, мнения расходятся. Более вероятным, чем значение «помост» (догадка рус. пер.; в 3 Цар «крыльцо») представляет значение «навес», необходимый для защиты притвора от ветра и дождя. Что такие навесы были употребительны при храмах, показывает храмовая целла Ел — Амрита (Сменд). LXX: , «древеса потребна» (запас дров?), а в 3 Цар , «толстота». Вульг. здесь grossiora ligna (помост), но в 3 Цар epistytium. Тарг.: нижний порог.