Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги пророческие

Вид явившегося Даниилу мужа напоминает вид Сына Человеческого (Откр 1:13–15 [187]), почему некоторые и считают его лицом Божественным. Но как видно из ст. 11, явившийся — один из служебных духов, а вся его речь (ст. 11–12) напоминает, точнее, воспроизводит слова Архангела Гавриила (9:21–22), ввиду чего и возможно отожествление мужа настоящего видения с этим последним.

7. И только один я, Даниил, видел это видение, а бывшие со мною люди не видели этого видения; но сильный страх напал на них и они убежали, чтобы скрыться.

Спутники пророка самого видения не видели, но слышали, вероятно, необыкновенный голос явившегося (ст. 6) и, чувствуя близость небесного посланника, в ужасе разбежались.

8. И остался я один и смотрел на это великое видение, но во мне не осталось крепости, и вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости. 9. И услышал я глас слов его; и как только услышал глас слов его, в оцепенении пал я на лице мое и лежал лицем к земле. 10. Но вот, коснулась меня рука и поставила меня на колени мои и на длани рук моих.

Сам пророк чувствовал себя внутренне как бы совершенно пораженным. Из состояния оцепенения его вывело прикосновение руки явившегося; но и после этого он был в состояли только едва приподняться на колени, держаться в полу-стоячем положении, опираясь о землю руками и коленами.

11. И сказал он мне: «Даниил, муж желаний! вникни в слова, которые я скажу тебе, и стань прямо на ноги твои; ибо к тебе я послан ныне». Когда он сказал мне эти слова, я встал с трепетом. 12. Но он сказал мне: «не бойся, Даниил; с первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить тебя пред Богом твоим, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим. 13. Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день; но вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских.

Еще в первый год Дария Мидянина Ангел возносил пред Богом горячую молитву пророка Даниила об освобождении иудеев из плена (Дан 9:4–19); теперь, в 3-й год Кира тот же Ангел повергал пред престолом Божиим горячую молитву пророка о том, что сокрушало его, — об улучшении бедственного состояния переселенцев. О том же самом ходатайствовал со своей стороны Михаил, «князь иудейский». И это соединенное предстательство было услышано Богом с первого же дня. Но исполнению просьб Ангела и князя Михаила противится «князь царства персидского», действующий в пользу своего народа. «Князь царства персидского», — охранитель мидо-персидских интересов, противится исполнению Богом молитвы Даниила потому, что с исполнением обетовании о спасении евреев и основании на земле Царства Божия тесно связано умаление и сокрушение власти боговраждебных народов (Зах 1:11–12 [188]). С этой стороны противление духа хранителя мидо-персидского царства аналогично клевете сатаны на первосвященника Иисуса (Зах 3:1–3 [189]). Перевес в духовной борьбе между представителями воинства небесного не склонялся ни в ту, ни в другую сторону; и молитва пророка не могла быть удовлетворена; даже теперь Ангел удаляется, чтобы бороться с князем персидским (ст. 20). Речь Ангела, разъясняя причину тех противодействий, которые встречали Иудеи со стороны персидского правительства при построении храма, доставляет пророку Даниилу и утешение, поскольку раскрывает, что за благо иудеев борется и он, Архангел Михаил.

14. А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена, так как видение относится к отдаленным дням».

Не имея однако возможности выполнить молитву Даниила: борьба с князем царства персидского не окончена и в будущем предстоит ее продолжение (ст. 20), Ангел обещается открыть пророку судьбу его народа в отдаленные времена. Насколько можно догадываться по ст. 20, под ними разумеется период греко-македонского владычества («придет князь Греции»). Изложению истории этого последнего в его отношениях к богоизбранному народу и посвящено откровение 11 гл.

15. Когда он говорил мне такие слова, я припал лицем моим к земле и онемел. 16. Но вот, некто, по виду похожий на сынов человеческих, коснулся уст моих, и я открыл уста мои, стал говорить и сказал стоящему передо мною: «господин мой! от этого видения внутренности мои повернулись во мне, и не стало во мне силы. 17. И как может говорить раб такого господина моего с таким господином моим? ибо во мне нет силы, и дыхание замерло во мне». 18. Тогда снова прикоснулся ко мне тот человеческий облик и укрепил меня 19. и сказал: «не бойся, муж желаний! мир тебе; мужайся, мужайся!» И когда он говорил со мною, я укрепился и сказал: «говори, господин мой; ибо ты укрепил меня». 20. И он сказал: «знаешь ли, для чего я пришел к тебе? Теперь я возвращусь, чтобы бороться с князем Персидским; а когда я выйду, то вот, придет князь Греции. 21. Впрочем я возвещу тебе, что начертано в истинном писании; и нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего.

Глава 11

1–2. Краткий очерк истории царства Персидского. 3–20. Царство Греко-македонское и взаимная борьба имеющих образоваться из него монархий Сирийской и Египетской. 21–45. Деятельность Антиоха Епифана. 1. Итак я с первого года Дария Мидянина стал ему подпорою и подкреплением. 2. Теперь возвещу тебе истину: вот, еще три царя восстанут в Персии; потом четвертый превзойдет всех великим богатством, и когда усилится богатством своим, то поднимет всех против царства Греческого.

Так как откровение сообщено пророку в третий год Кира (10:1), то под тремя царями, имеющими восстать в Персии, разумеются три преемника Кира: Камбиз (529–522 г.), Лжесмердиз (522–521 г.) и Дарий Гистасп (521–486 г.), а четвертый царь, «превзошедший всех великим богатством», — это знаменитый Ксеркс (486–465 г.), славившийся, действительно, несметными богатствами и известный неудачным походом против греков. Являвшийся продолжением войн, начатых отцом Ксеркса Дарием Гистаспом, он закончился полным поражением персов при Саламине.

3. И восстанет царь могущественный, который будет владычествовать с великою властью, и будет действовать по своей воле. 4. Но когда он восстанет, царство его разрушится и разделится по четырем ветрам небесным, и не к его потомкам перейдет, и не с тою властью, с какою он владычествовал; ибо раздробится царство его и достанется другим, кроме этих.

Со времени битвы при Саламине персидское царство стало явно клониться к упадку; мировой державой становится Греция. Ввиду такого значения похода Ксеркса небожитель обходит молчанием его преемников по царству и переходит от персидской монархии к третьему мировому царству — греко-македонскому, а из его представителей — к Александру Македонскому, так как только с этого времени греки входят в соприкосновение с народом Божиим. Относительно Александра Македонского и его деятельности откровение сообщает то же самое, что было известно пророку Давиду из предшествующих видений (7:6; 8:5–8, 21–22). Новым является указание, что после смерти Александра власть перейдет не к его потомкам, а к посторонним для него лицам. И действительно, Александр Македонский оставил после себя слабоумного брата Арридея и двух малолетних детей. Ни один из них не был способен управлять громадной империей, и она была поделена полководцами Александра, причем каждая из частей естественно оказалась слабее всего царства.

5. И усилится южный царь и один из князей его пересилит его и будет владычествовать, и велико будет владычество его. 6. Но через несколько лет они сблизятся, и дочь южного царя придет к царю северному, чтобы установить правильные отношения между ними; но она не удержит силы в руках своих, не устоит и род ее, но преданы будут как она, так и сопровождавшие ее, и рожденный ею, и помогавшие ей в те времена.

Из четырех царств, образовавшихся из монархии Александра Македонского, усилились с течением времени северное (сирийское) и южное (египетское), находившиеся между собою в постоянной борьбе. Расположенная между ними Палестина также была вовлечена в их распри и, как подвластная прежде Александру Македонскому, неоднократно переходила из одних рук в другие: от Сирии к Египту и наоборот. Этих только двух царств, как имевших соприкосновение с народом Божиим, и касается откровение; история двух других — фракийского и македонского оставляется им в стороне. Преемниками Александра Македонского на престолах египетском и сирийском были Птоломей Лагов (323 г. — 285) и Селевк Никатор.