Толстый – повелитель огня
Шрифт:
– Да, молодой человек, – солидно кивнул Валерий Палыч. – Я участвовал в викторине и выиграл великолепный приз! Минуточку, я покажу… – Он встал, вытер руки, на этот раз – полотенцем, кряхтя прошел в комнату и быстро вернулся, неся в руках яркую подарочную энциклопедию. – Будьте любезны вытереть стол.
Тонкий, конечно, подчинился: расставил пошире тарелки, взял на печке тряпку и вытер насухо пятачок для энциклопедии.
Вообще, в любом книжном такую можно купить. Может, она сто лет стоит на полке у старика, а новенькая, потому что он ее читает аккуратно – бережет. Не доказательство, короче.
Сосед провел
– «Энциклопедия полезных растений», – прочел Тонкий на колонтитуле и оценил: – Красота!
– Не то слово, молодой человек! – обрадовался Валерий Палыч и самодовольно поправил несуществующий галстук. – Вам бы, молодым, все химию глотать: поливитамины, макровитамины… А все витамины-лекарства – вот они, под забором растут!
Сосед трепетно листал энциклопедию, а Сашка уже успел заскучать. «Врет – не врет, врет – не врет», – гадал он под звук шелестевших страниц. И долго бы, наверное, гадал, если бы на пол, кружась, не упал маленький квадратик бумажки.
– Что такое? – Увлеченный энциклопедией старик на упавшую бумажку только покосился.
А внимательный Сашка подобрал упавший листочек (вот выпало), мельком глянул и…
Нет, никакого компромата, никаких анонимок. Скорее даже наоборот – бумажка была временным пропуском. Так и написано:
Радиостанция «Маяк»
Временный пропуск.
Посетитель: Воробьев В.П.
Дата: 11.10. 2007
Время прихода / ухода: 20.00—20.30.
Тонкий рассматривал пропуск так и этак, не веря своей находке. Вот тебе и главный подозреваемый! Не забывайте еще о времени, которое требуется на дорогу до Москвы жителю Подмосковья. И обратно. Тогда и получится, что Валерий Палыч не врет!
В пять часов вечера сосед закончил работу. В начале шестого пришел в пекарню. Минут двадцать потоптался там с канистрой, привлекая внимание публики. А потом чертыхнулся, оставил канистру и уехал в Москву, чтобы успеть на радио к восьми вечера! Многие радиостанции работают до глубокой ночи, восемь часов – нормальное время, чтобы назначить встречу работающему пенсионеру.
В полдевятого сосед получил свой приз, развернулся и поехал обратно. Значит, дома он был не раньше десяти, а то и одиннадцати!
Не было старика во время поджога. Точно не было. Вот и не увидел он из окна, что там горит, застал небось только злоключения Васнецова с огнетушителем. И то – не факт.
– Что же там? – Валерий Палыч близоруко прищурился, силясь разглядеть надписи на пропуске в Сашкиной руке. Тонкий торопливо вернул бумажку:
– Ваш пропуск на радио. – И добавил: – Обязательно сохраните!
Экскурсия в милицию у старика еще будет, и волшебная бумажка – его алиби – очень и очень пригодится!
Валерий Палыч повертел пропуск в руках, непонимающе глянул на Тонкого:
– Да он же одноразовый, молодой человек, посмотрите сами. Он мне больше не нужен!
– А на память? – воззвал Тонкий к стариковской сентиментальности.
Сосед смешно хихикнул:
– Какая память в мои годы? Думаете, у меня нет воспоминаний приятнее?
Тонкий
прикусил язык: ему щей хватило выше крыши, не хватало еще сидеть тут и до утра выслушивать воспоминания Валерия Палыча. Но ему повезло: сосед быстро передумал:– Впрочем, вы правы, молодой человек. Сохраню, покажу внукам. – Он встал и пошаркал в комнату – убирать энциклопедию и бесценный пропуск.
Тонкий хладнокровно подумал, что был прав насчет внуков: есть они у Валерия Палыча, еще как есть!
Глава XVIII
В норе
Запахи возвращались медленно, словно они по очереди, выстроившись в колонну, протискивались в узкую нору Толстого.
Горьковато-съедобная кожа; щиплющее ноздри кислое яблоко; дерево – сладковато-смоляное – и какая-то вонючая острая химия, с помощью которой двуногие наводят порядок в своих норах. Все было с горелой отдушкой, даже к яблочному запаху примешивалась гарь.
Толстый знал, что это скоро пройдет, но все равно недовольно чихал, не боясь выдать себя. С таким запахом, какой Толстый сейчас издает, его никто и не примет за живое существо. Паленая шерсть перебивает все.
Шерсть он, кстати, почти отмыл, но обожженные ворсинки стали такими короткими, что Толстый не на шутку замерз и уже подумывал, как бы отсюда выбраться. Хотя нет, рано. Денек еще надо посидеть, а потом, в сумерках, искать выход.
До его слуха доносились крики, звон посуды, стук ножей, человеческий топот и шум деревьев на улице. Слабые запахи съестного щекотали ноздри. Хотелось пить, есть и домой, но было еще рано выходить наружу. Толстый свернулся клубком и задремал.
Глава XIX
Тяжелая жизнь оперативника
На склад Сашка влетел растерянный (еще бы: у главного подозреваемого железное алиби!), но почему-то обрадованный. При всей странности и вредности старичка Тонкому меньше всего хотелось, чтобы поджигателем оказался он. Нешуточное это дело – поджог. Если бы просто напакостил, сломал там что-нибудь – отделался бы штрафом и все. А поджог – это уже «общественно опасный способ» умышленной порчи (уничтожения) чужой собственности. Тут наказание будет покруче, не для стариковского здоровья. Просто замечательно, что это оказался не Валерий Палыч. Но кто тогда?
Двое в гражданском и девчонка с планшетом встали хороводом вокруг канистры. Те, что в гражданском, стояли спиной, а девчонкино лицо Тонкий видел: она так рассматривала злополучную канистру, словно перед ней – какое-то экзотическое животное, самостоятельно поджигающее склады, а вовсе не металла кусок.
В метре от компании кругами ходил Витек и, распинывая ногой незаметенные головешки и щепочки, бормотал себе под нос. Увидев Тонкого, он оживился:
– О! Где ты бегаешь? Покажи майору, где канистру нашел.
Майор обернулся и вопросительно посмотрел на Тонкого. Сашка так и не знал, как этого майора зовут. Он не представился ни с утра, когда приезжал первый раз, ни попозже, когда Сашку допрашивали, ни сейчас… Витек звал его просто «майор», и Тонкий догадывался, что он тоже не в курсе, как зовут майора. Ну и пожалуйста! Ну и не надо! Майор так майор, жалко, что ли!
Саня кивнул, подошел к мешкам и показал щель, откуда он вытащил канистру:
– Здесь. Наверное, ее взрывом отнесло.
Майор ухмыльнулся: