Том 1. Громокипящий кубок

Май 1909

Это все для ребенка

О, моя дорогая! ведь теперь еще осень, ведь теперь еще осень… А увидеться с вами я мечтаю весною, бирюзовой весною… Что ответить мне сердцу, безутешному сердцу, если сердце вдруг спросит, Если сердце простонет: «Грезишь мраком зеленым? грезишь глушью лесною?» До весны мы в разлуке. Повидаться не можем. Повидаться нельзя нам. Разве только случайно. Разве только в театре. Разве только в концерте. Да и то бессловесно. Да и то беспоклонно. Но зато — осиянным И брильянтовым взором обменяться успеем… — как и словом в конверте… Вы всегда под охраной. Вы всегда под надзором. Вы всегда под опекой. Это все для ребенка… Это все для ребенка… Это все для ребенка… Я в вас вижу подругу. Я в вас женщину вижу. Вижу в вас человека. И мне дорог ваш крестик, как и ваша слезинка, как и ваша гребенка…

1911

Янтарная элегия

Деревня, где скучал Евгений,

Была прелестный уголок.

А. Пушкин

Вы помните прелестный уголок — Осенний парк в цвету янтарно-алом? И мрамор урн, поставленных бокалом На перекрестке палевых дорог? Вы помните студеное стекло Зеленых струй форелевой речонки? Вы помните комичные опенки Под кедрами, склонившими чело? Вы помните над речкою шалэ, Как я назвал трехкомнатную дачу, Где плакал я от счастья, и заплачу Еще не раз о ласке и тепле? Вы помните… О да! забыть нельзя Того, что даже нечего и помнить… Мне хочется Вас грезами исполнить И попроситься робко к Вам в друзья…

Мыза Ивановка

1911

Все по-старому

— Все по-старому… — сказала нежно. — Все по-старому… Но смотрел я в очи безнадежно — Все по-старому… Улыбалась, мягко целовала — Все по-старому. Но чего-то все недоставало — Все по-старому!

Мыза Ивановка

1909. Июль

Из письма

Жду — не дождусь весны и мая, Цветов, улыбок и грозы, Когда потянутся, хромая, На дачу с мебелью возы! У старой мельницы, под горкой, На светлой даче, за столом, Простясь с своей столичной «норкой» Вы просветлеете челом. Как будет весело вам прыгать То к чахлой лавке, то к пруду, Детей к обеду звонко кликать, Шептать кому-то: «Я приду»… И как забавно до обеда, Когда так яростны лучи, Позвать мечтателя-соседа С собой на дальние ключи…

1911

Посвящение

Тебя не зная — всюду, всюду Тебя искал я, сердцем юн: То плыл на голубую Суду, То на нахмуренный Квантун… Мне много женских душ дарило Свою любовь, свою печаль… В них не найдя тебя, ветрило Я поднимал — и снова в даль! Так за второй встречалась третья… Но не было меж них тебя… Я не отчаивался встретить Тебя, владычица моя! Тогда, бесплотная доныне, Прияла ты земную плоть: Весной, в полях, под небом синим, С тобой нас съединнл господь. Твой первый взгляд явил мне чудо (Он — незабвенный амулет!): И ты меня искала всюду, Как я тебя, пятнадцать лет! Найти друг друга, вот — отрада! А жизнь вдвоем — предтеча тьмы… Нам больше ничего не надо: Лишь друг вне друга — вместе мы!

1912

Романс

О, знаю я, когда ночная тишь Овеет дом, глубоко усыпленный, О, знаю я, как страстно ты грустишь Своей душой, жестоко оскорбленной!.. И я, и я в разлуке изнемог! И я — в тоске! я гнусь под тяжкой ношей.. Теперь я спрячу счастье «под замок», — Вернись ко мне: я все-таки хороший… А ты — как в бурю снасть на корабле — Трепещешь мной, но не придешь ты снова: В твоей любви нет ничего земного, — Такой любви не место на земле!

1910. Ноябрь

Примитивный романс

Моя ты или нет? Не знаю… не пойму… Но ты со мной всегда, сама того не зная. Я завтра напишу угрюмцу твоему, Чтоб он тебя пустил ко мне, моя родная! Боюсь, он не поймет; боюсь, осудит он; Боюсь, тебя чернить он станет подозреньем… Приди ж ко мне сама! Ты слышишь ли мой стон? Ты веришь ли тоске и поздним сожаленьям? Иль нет — не приходи! и не пиши в ответ! Лишь будь со мной и впредь, сама того не зная. Так лучше… так больней… Моя ты или нет? Но я… я твой всегда, всегда, моя родная!

1912

Стансы («Простишь ли ты мои упреки…»)

Простишь ли ты мои упреки, Мои обидные слова? Любовью дышат эти строки, И снова ты во всем права! Мой лучший друг, моя святая! Не осуждай больных затей; Ведь я рыдаю, не рыдая. Я, человек не из людей!.. Не от тоски, не для забавы Моя любовь полна огня: Ты для меня дороже славы! Ты — все на свете для меня! Я соберу тебе фиалок И буду плакать об одном: Не покидай меня! — я жалок В своем величии больном…

Дылицы

1911

Намеки жизни

В вечерней комнате сидели мы втроем. Вы вспомнили безмолвно о четвертом. Пред первым, тем, кто презирался чертом, Четвертый встал с насмешливым лицом… Увидевший вскричал, а двое вас — Две женщины с девической душою — Зажгли огонь, пугаясь бледнотою Бессильного осмыслить свой рассказ… …Утрела комната. И не было троих. Все разбрелись по направленьям разным. Служанка Ваша, в любопытстве праздном, Сдувала пыль. И вдруг раздался крик: У письменного — скрытного — стола Увидела подгорничная в страхе, Что голова хозяина… на плахе! Все через миг распалось, как вода. …А заденела комната, с письмом От Вашего врага пришел рассыльный. И в том письме, с отчаяньем бессильным Молили Вас прийти в презренный дом: Ребенок умирал. Писала мать. И Вы, как мать, пошли на голос муки, Забыв, что ни искусству, ни науке Власть не дана у смерти отнимать. …Вы вечером страдали за порыв, И призраки Вам что-то намекали… А жизнь пред Вами в траурном вуале Стояла, руки скорбно опустив.. И показав ряд родственных гробов, Смертельный враг духовных одиночеств, Грозила Вам мечом своих пророчеств, Любовь! ты — жизнь, как жизнь — всегда любовь.

1911

День на ферме

Из лепестков цветущих розово-белых яблонь Чай подала на подносе девочка весен восьми. Шли на посев крестьяне. Бегало солнце по граблям. Псу указав на галку, баба сказала: возьми! Было кругом раздольно! было повсюду майно! Как золотела зелень! воздух лазурно-крылат! Бросилась я с плотины, — как-то совсем случайно, Будто была нагая, вниз головой, в водопад! И потеряв сознанье от высоты паденья, Я через миг очнулась и забурлила на мыс… Я утопляла солнце! плавала целый день я! А на росе, на ферме, жадно пила я кумыс.

1912

Лесофея

Она читает зимой Евангелье, Она мечтает о вешнем ангеле. Душой поэта и аполлонца Все ожидает литавров солнца! Умом ребенок, душою женщина, Всегда капризна, всегда изменчива, Она тоскует о предвесеньи, О незабудках, о росной сени… И часто в ложе, на пестрой опере, Когда ей сердце мечты отропили, Она кусает платок, бледнея, — Дэмимонденка и лесофея!..