Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы

– А ну вас! Катитесь, – отмахивался от них Ленька. – Знаю я вас. Не на такого напали…

…Погубили его черные детские рейтузы.

Краснощекая тетка несла их, развесив на вытянутой руке, и тоненьким голосом кричала:

– А вот кому рейтузики!.. Теплые… шерстяные… Век носить – не сносить. Рейтузики… рейтузики кому? Дешево отдаю.

Ленька вспомнил, что по его вине сестра осталась без зимних рейтуз, подумал, что, имея большие деньги, он сможет купить и подарить Ляле эти рейтузы, остановился и сказал себе:

«А что – попробовать, что ли? Ведь это только простачки проигрывают, которые не знают всех тонкостей игры, а у меня глаз наметанный, меня на арапа не возьмешь…»

Он вспомнил, что у него есть еще тридцать миллионов сверх той суммы, которую он должен был уплатить своим кредиторам, и решил, что если будет играть, то только на эти деньги.

Зайдя в какой-то подъезд, он откинул полу шубейки, отстегнул булавку, вытащил из пачки потоньше три бумажки по 10 000 000 рублей, зашпилил карман и вернулся на рынок. Несколько минут он стоял в толпе, окружавшей марафетчика, и приглядывался, следил за серебряной стрелкой, которая быстро бегала по размалеванному кругу рулетки. Он заметил, что выигрывают у поднатчиков чаще всего цифры 8 и 12.

«Поставлю на двенадцать», – подумал он.

– Эй, браток, – зашептал ему на ухо какой-то подвыпивший верзила. – Давай на пару поставим? У меня пять лимонов есть, и ты пятишник ставь. Выиграем – пополам.

– Ладно, не лезь, – сказал Ленька. – Я и сам поставлю…

– А ну, давай, давай, – обрадовался тот, освобождая для Леньки место у табуретки и довольно заметно подмигивая хозяину игры.

«Ничего, ничего, мигай, – подумал Ленька. – Увидим, как ты сейчас замигаешь».

– Значит… если выиграю, за миллион пять получаю? – спросил он у марафетчика.

– Ручаюсь! – воскликнул тот, выхватывая из-за пазухи порядочный ворох скомканных и засаленных дензнаков.

– Ставлю на двенадцатый номер, – сказал Ленька дрогнувшим голосом.

– А ну, ставь.

Ленька свернул трубочкой десятимиллионную бумажку и положил ее на краешек табурета – против цифры «12».

– Кручу, верчу, деньги плачу! – весело закричал инвалид и действительно ударом толстого пальца раскрутил серебряную стрелку рулетки. Она завертелась с быстротой велосипедного колеса, превратилась в один сплошной, сияющий и колеблющийся круг, потом этот круг стал суживаться, тускнеть, стрелка побежала потише, закачалась, заерзала и остановилась против цифры «12».

– А, черт! – с досадой сказал марафетчик. – Ну что ж, на, получай.

Он вытащил из-за пазухи ворох дензнаков, послюнил палец и, небрежно отсчитав, протянул Леньке пять бумажек по 10 миллионов.

«Ловко я!» – подумал Ленька.

– Еще будешь? – спросили у него.

– Буду, конечно, – усмехнулся Ленька.

– Сколько ставишь?

Несколько секунд Ленька колебался.

– Давай, давай, парень, – шептали ему в оба уха. – Ставь, не бойся. Выиграешь…

Он знал, что нашептывают ему поднатчики, что они нарочно заманивают его, и все-таки этот назойливый лихорадочный шепот возбуждал и подхлестывал его.

– Пятьдесят, – сказал он.

Он опять поставил на «12». И опять серебряная стрелка остановилась у цифры «12».

– Вот бес! – с некоторым даже восхищением воскликнул марафетчик. – С тобой, брат, и играть опасно. Ну что ж, выиграл – получай. Сколько я тебе должен? Двести?

– Нет, не двести, а двести пятьдесят, – сказал Ленька.

– Что ж, на, бери, разоряй инвалида!..

«Да, пожалуй, тебя разоришь», – подумал Ленька.

– Ну, больше не будешь небось? – спросил инвалид, опасливо поглядывая на мальчика.

– Нет, почему? Буду, – сказал Ленька.

– Играешь?

– Играю.

– На сколько?

В руке у Леньки был зажат огромный комок, который даже трудно было держать.

– Вот на всё, – сказал он.

– На двести пятьдесят мильонов?

– Да, на двести пятьдесят.

Толпа ахнула.

«Сейчас обману их, – поставлю не на двенадцать, а на восемь».

Он видел, как жулики переглядывались и перемигивались между собой.

Он поставил на восьмерку. Но стрелка почему-то опять остановилась на двенадцати.

«Эх, надо было за „двенадцать“ держаться!» – с досадой подумал Ленька.

– Промахнулся, браток, – с добродушной усмешкой проговорил инвалид, спокойно забирая деньги и засовывая их за пазуху. – Не пепла и тебе, как видно, фортуна улыбается. Еще будешь? – спросил он.

– Да, буду, – сказал Ленька.

Он видел, как из-за спины марафетчика какой-то человек в ватнике и в барашковой солдатской шапке отчаянно мигает ему и качает головой. Он понимал, что его предупреждают: не играй, плюнь, тебя обманывают, но азарт игры уже овладел им, он ничего не понимал, не соображал, не мог остановиться.

– На сколько играешь? – спросили у него.

– На столько же, – ответил Ленька.

– На двести пятьдесят?

– Да.

– Выкладывай деньги.

В руках у Леньки было всего двадцать миллионов.

– Я отдам, не беспокойтесь, у меня есть, – сказал он, похлопав себя по карману.

– Нет, брат, изволь деньги на кон. Этак по карману-то всякий умеет хлопнуть. Может, у тебя там семечки или огурец соленый…

– Пожалуйста… Семечки! – сказал Ленька, торопливо отворачивая полу шубейки и застывшими руками отстегивая булавку. Он вытащил из кармана запечатанную пачку, на которой было написано: «500 млн.» У марафетчика и у поднатчиков забегали и заблестели глаза. Человек в барашковой шапке громко крякнул.

Руки у Леньки дрожали, когда он вскрывал пачку.

– Ладно, погоди, не рви, – остановил его марафетчик. – Долго считать. Проиграешь – тогда расплатишься. Я верю. Можешь не ставить. На какой номер играешь?

– Эй, парень, на двенадцатый, на двенадцатый, – зашептали со всех сторон поднатчики.

– На восьмой, – сказал Ленька.

Ему казалось, что серебряная стрелка никогда не остановится. Он перестал дышать. От страха и волнения его начало тошнить.

– Не угадал, – услышал он откуда-то очень издалека голос марафетчика.

Стрелка, покачиваясь, остановилась у цифры «12».

– Еще будешь?

– Да, буду, – уже не своим голосом ответил Ленька.

Он поставил на двенадцатый номер. Стрелка остановилась на шестерке. Он проиграл всю пачку. Он проиграл 20 миллионов, которые были у него на руках.

– Ну, кончил? – весело спросил марафетчик.

– Нет, не кончил, – прохрипел Ленька, доставая из кармана вторую пачку.

Через пять минут он держал в руках пять или шесть бумажек по десять миллионов. Это было все, что у него осталось.