Том 1. Стихотворения 1813-1849
Шрифт:
(«Твой милый взор, невинной страсти полной...»)
Автограф неизвестен.
Первая публикация — Северная лира. 1827. С. 87–88, с подписью «Т» и датой «23 ноября 1824». В другие прижизненные издания и в Изд. СПб., 1886, не включалось. Помещено в Изд. 1900. С. 28 под номером X, с указанием даты «23 ноября 1824», однако оно стоит среди стихотворений середины 1830-х гг. («Я помню время золотое...», «Сумерки»).
Печатается по первой публикации.
В первом издании, в 11-й строке — «Твой взор живит и будет жить во мне». В. Брюсов (РА. 1898. Вып. 10. С. 251) полагал, что здесь опечатка и нужно читать: «...живет и будет жить...». С Брюсовым согласился К. В. Пигарев (см. Лирика I.
Датируется на основании первой публикации — 23 ноября 1824 г.
Это стихотворение ошибочно приписывали В.И. Туманскому, на что указал Н.В. Недоброво (Несколько замечаний на книгу: В.И. Туманский. Стихотворения, письма. Изд. отделения русс. яз. и словесности имп. Акад. наук. 1912. Т. 17. Кн. 3. С. 357–360).
Адресат неизвестен. Г.И. Чулков предполагает, что послание адресовано графине Лерхенфельд (Чулков I. С. 299).
И.С. Аксаков (Биогр. С. 320) заметил: «Эта прекрасная пьеса обезображена неправильною рифмою в духе тогдашних наших «классиков» (он имел в виду рифму свет — жжет в последней строфе. — В.К.). Р.Ф. Брандт «поправил» Аксакова, сказав, что пьеса «не особенно» прекрасна (Материалы. С. 160). Тонкое и сочувственное понимание стихотворения обнаружил С.Л. Франк (Франк. С. 25); находя в поэзии Тютчева выражение «единства» природного бытия, в силу которого сближаются противоположности, разные сферы жизни, в частности «горнее» и «земное», философ утверждал: «Проявление той же весенней, горней, чистой стихии суть утро и юность, которые Тютчев также описывает с любовью и религиозным восторгом. Юность, первая невинная страсть девушки, есть «златой рассвет небесных чувств», и ее «младенческий взор» нужен поэту, как «небо и дыханье»: «таков горе́ духов блаженных свет». Франк возводил стихотворение к философской основе миросозерцания поэта.
(Из Гейне)
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 3 об.
Первая публикация — Северная лира. 1827. С. 338, с подписью «Ф. Тютчев», с цензурной пометой — 1 ноября 1826 г. и указанием— «Минхен». Затем — повторено: Совр. 1854. Т. XLV. С. 7; Изд. 1854. С. 121; Изд. 1868. С. 78; Изд. СПб., 1886. С. 400; Изд. 1900. С. 398.
Печатается по Совр. См. «Другие редакции и варианты». С. 228.
Автограф без названия, первый вариант 4-й строки — «И сон его буря лелеет», особенно отличается от издания в Совр. вторая строфа: «Про юную пальму снится ему, / Что в краю отдаленном Востока, / Под мирной лазурью, на светлом холму, / Стоит и растет одинока».
Автограф беловой, стихотворение тщательно записано, правка отсутствует, левая линия строк ровная.
Первое издание запечатлело первую редакцию стихотворения; Совр. и последующие издания — вторую. Последняя отличается выровненным метром амфибрахия (исключение лишь 2-я, дактилическая, строка: «Кедр одинокий под снегом белеет»); поэт уточнил реальный смысл образа в 4-й строке: было «И сон его буря лелеет» (буря — разрушительная стихия, она не может «лелеять»), стало «И сон его вьюга лелеет»; если буря «оглушает» (см. «Сон на море». С. 151) или даже ломает, то поющая, метельная, укрывающая снегом вьюга может «лелеять». В 5-й строке появилось местоимение «все» («все снится ему»), что привело к уточнению амфибрахия и усилило эмоциональную выразительность (кедру непрерывно снится пальма). Введенное в 6-ю строку слово «пределах» (и его синонимы) характерно для словаря Тютчева («рубеж земли» — «Давно ль, давно ль, о Юг блаженный...»; «порог заветный» — «Итальянская вилла»), поэт особо переживает пространственные (они у него нередко оказываются и временны́ми) границы — «здесь» и «там». Новое слово в стихотворной строчке усилило контраст Севера и Юга («в дальных пределах Востока»), несбыточность соединения мечты
и действительности. 7-я строка подверглась особенно заметной правке: было «Под мирной лазурью, на светлом холму», стало «Под пламенным небом, на знойном холму». Успокоительно-сентиментальные образы заменены экспрессивно-романтическими, вызывающими как бы тревогу за судьбу и цветение одинокой пальмы.2-я строка в Северной лире («Кедр одинокий, подъемлясь, белеет...») включает, по мнению К.В. Пигарева, опечатку — «подъемлясь» вместо «под снегом» (см. Лирика II. С. 338).
Перевод Тютчева стих. Гейне «Ein Fichtenbaum steht einsam...» (Lyrisches Intermezzo, XXXIII) («Ель стоит одиноко». Лирические интермеццо, XXXIII. — нем.), первый в России, состоялся не ранее 1823 г., когда стихотворение немецкого поэта было опубликовано. Название стихотворения, как полагает Ю.Н. Тынянов («Архаисты и новаторы», 1929. С. 395), дал Тютчев. «С чужой стороны» в сочетании с пометой «Минхен» говорило о том, что произведение прислано из-за границы. Оно перекликается с тем общим заголовком, под которым тютчевские стихотворения будут опубликованы в пушкинском Совр. — «Стихотворения, присланные из Германии». Г.И. Чулков считает, что, возможно, «название дело редакторских рук» (Чулков I. С. 302) (В.К.).
Стихотворение Гейне, переведенное Тютчевым, открывает поэтический цикл Гейне «Мечты о далекой возлюбленной» и представляет собой аллегорию, соответствующую названию этого цикла. «Стержневой конструкцией», на которой держится эта аллегория, является противопоставление мужского и женского грамматических родов: der Fichtenbaum (ель) — в нем. мужской род, die Palme (пальма) — женский. Чтобы сохранить аллегорию в переводе, Тютчев заменил ель на кедр. Это выгодно отличает перевод Тютчева от известного стих. «Сосна» М.Ю. Лермонтова, в котором аллегория не сохранена, поскольку не сохранено противопоставление мужского и женского родов, и которое в силу уже одного этого обстоятельства вряд ли можно считать переводом стихотворения Гейне.
Более близок к оригиналу перевод Тютчева и с точки зрения стихотворной формы.
За метрическую основу Тютчевым взят размер подлинника (амфибрахий с наращениями), но в переводе он расширен до трех- (строки 4, 6, 8) или четырехстопного амфибрахия с усечениями (строки 1, 3, 5, 7). Во второй строке использована дактилическая схема с усечением четвертой стопы. В переводе также нет достаточно резких отклонений от метрической схемы, которые мы наблюдаем в подлиннике (3-я и 4-я строки первой строфы).
В подлиннике использована перекрестная мужская рифма, при этом рифмуются лишь четные строки. С точки зрения рифмовки текст перевода даже несколько более совершенен, чем оригинал. В переводе так же, как в оригинале, перекрестные рифмы, но рифмуются все строки: нечетные (мужская рифма), четные (женская рифма).
И с точки зрения семантики перевод очень близок к оригиналу. Вот подстрочный перевод немецкого оригинала:
На севере на голом холме Одиноко стоит ель. Ее клонит в сон; белым покрывалом Ее окутывают лед и снег. Она мечтает о пальме, Которая далеко, в полуденной стране. Одиноко и молчаливо горюет На раскаленном склоне скалы.Оригинал отличается от перевода тем, что он написан несколько «проще», в нем отсутствуют такие поэтические выражения, как «и сон его вьюга лелеет». У Гейне даже использовано слово с несколько сниженной (разговорной) нормативно-стилистической окраской (schläfern — клонить в сон. — нем.).
В целом же по степени приближения ритмического рисунка, семантики и общего впечатления сравнительно с оригиналом стихотворение Тютчева можно считать удачным поэтическим переводом стихотворения Гейне на русский, отличающимся редко встречаемой в переводной поэзии степенью семантической точности и совершенством формы (Л.Л., М.М.).
Тютчевский перевод обратил на себя внимание современников: в «Атенее» (1828. Ч. 4. № 14 и 15. С. 149) оно полностью перепечатано в качестве «почти» примера четырехстопного размера, состоящего из 2-го пеона и хорея или амфибрахия (попеременно); «Пантеон» (1854. Т. XV. Кн. 6. Отд. IV. С. 10) критически отозвался о переводе, присовокупив, что «Лермонтов перевел лучше».
(Из Гейне)