Том 1. Стихотворения, 1912–1931 гг.

СТРИЖИ

Нет сил никаких у вечерних стрижейСдержать голубую прохладу.Она прорвалась из горластых грудейИ льется, и нет с нею сладу.И нет у вечерних стрижей ничего,Что б там, наверху, задержалоВитийственный возглас их: о торжество,Смотрите, земля убежала!Как белым ключом закипая в котле,Уходит бранчливая влага, —Смотрите, смотрите – нет места землеОт края небес до оврага.1915

СЧАСТЬЕ

Исчерпан весь ливень вечернийСадами. И вывод – таков:Нас счастье тому же подвергнетТерзанью, как сонм облаков.Наверное, бурное счастьеС лица и на вид таково.Как улиц по смытьи ненастьяСтолиственное торжество.Там мир заключен. И, как Каин,Там заштемпелеван тепломОкраин, забыт и охаян,И высмеян листьями гром.И высью. И капель икотой.И – внятной тем более, чтоИ рощам нет счета: решетаВ сплошное слились решето.На плоской листве. ОкеанеРасплавленных почек. На днеБушующего обожаньяМолящихся вышине.Кустарника сгусток не выжат.По клетке и влюбчивый клёстЗерном так задорно не брызжет,Как жимолость – россыпью звезд.1915

ЭХО

Ночам соловьем обладать,Что ведром полнодонным колодцам.Не знаю я, звездная гладьИз песни ли, в песню ли льется.Но чем его песня полней,Тем полночь над песнью просторней.Тем глубже отдача корней,Когда она бьется об корни.И если березовых купБезвозгласно великолепье,Мне кажется, бьется о срубТа песня железною цепью,И каплет со стали тоска,И ночь растекается в слякоть,И ею следят с цветникаДо самых закраинных пахот.1915

ТРИ ВАРИАНТА

1

Когда до тончайшей мелочиВесь день пред тобой на весу,Лишь знойное щелканье белочьеНе молкнет в смолистом лесу.И млея, и силы накапливая,Спит строй сосновых высот.И лес шелушится и каплямиРоняет струящийся пот.

2

Сады тошнит от верст затишья.Столбняк рассерженных лощинСтрашней, чем ураган, и лише,Чем буря, в силах всполошить.Гроза близка. У сада пахнетИз усыхающего ртаКрапивой, кровлей, тленьем, страхом.Встает в колонны рев скота.

3

На кустах растут разрывыОблетелых туч. У садаПолон рот сырой крапивы:Это запах гроз и кладов.Устает кустарник охать.В небе множатся пролеты.У босой лазури – походьГоленастых по болоту.И блестят, блестят, как губы,Не утертые рукою,Лозы ив, и листья дуба,И следы у водопоя.1914

ИЮЛЬСКАЯ ГРОЗА

Так приближается ударЗа сладким, из-за ширмы лени,Во всеоружьи мутных чарДовольства и оцепененья.Стоит на мертвой точке часНе оттого ль, что он намечен,Что желчь моя не разлилась,Что у меня на месте печень?Не отсыхает ли языкУ лип, не липнут листья к нёбу льВ часы, как в лагере грозыПолнеба топчется поодаль?И слышно: гам ученья там,Глухой, лиловый, отдаленный.И жарко белым облакамГрудиться, строясь в батальоны.Весь лагерь мрака на виду.И, мрак глазами пожирая,В чаду стоят плетни. В чаду —Телеги, кадки и сараи.Как плат белы, забыли грызтьПодсолнухи, забыли сплюнуть,Их всех поработила высь,На них дохнувшая, как юность.Гроза в воротах! на дворе!Преображаясь и дурея,Во тьме, в раскатах, в серебре,Она бежит по галерее.По лестнице. И на крыльцо.Ступень, ступень, ступень. – Повязку!У всех пяти зеркал лицоГрозы, с себя сорвавшей маску.1915

ПОСЛЕ ДОЖДЯ

За окнами давка, толпится листва,И палое небо с дорог не подобрано.Всё стихло. Но что это было сперва!Теперь разговор уж не тот и по-доброму.

Сначала всё опрометью, вразнорядВвалилось в ограду деревья развенчивать,И попранным парком из ливня – под град,Потом от сараев – к террасе бревенчатой.

Теперь не надышишься крепью густой.А то, что у тополя жилы полопались, —Так воздух садовый, как соды настой,Шипучкой играет от горечи тополя.

Со стекол балконных, как с бедер и спинОзябших купальщиц, – ручьями испарина.Сверкает клубники мороженый клин,И градинки стелются солью поваренной.

Вот луч, покатясь с паутины, залегВ крапиве, но, кажется, это ненадолго,И миг недалек, как его уголекВ кустах разожжется и выдует радугу.1915, 1928

ИМПРОВИЗАЦИЯ

Я клавишей стаю кормил с рукиПод хлопанье крыльев, плеск и клекот.Я вытянул руки, я встал на носки,Рукав завернулся, ночь терлась о локоть.

И было темно. И это был прудИ волны. – И птиц из породы люблю вас,Казалось, скорей умертвят, чем умрутКрикливые, черные, крепкие клювы.

И это был пруд. И было темно.Пылали кубышки с полуночным дегтем.И было волною обглодано дноУ лодки. И грызлися птицы у локтя.

И ночь полоскалась в гортанях запруд.Казалось, покамест птенец не накормлен,И самки скорей умертвят, чем умрутРулады в крикливом, искривленном горле.1915

БАЛЛАДА

Бывает, курьером на борзомРасскачется сердце, и точноОтрывистость азбуки Морзе,Черты твои в зеркале срочны.

Поэт или просто глашатай,Герольд или просто поэт,В груди твоей – топот лошадныйИ сжатость огней и ночных эстафет.

Кому сегодня шутится?Кому кого жалеть?С платка текла распутица,И к ливню липла плеть.

Был ветер заперт наглухоИ штемпеля влеплял,Как оплеухи наглости,Шалея, конь в поля.

Бряцал мундштук закушенный,Врывалась в ночь лука,Конь оглушал заушинойРаскаты большака.

Не видно ни зги, но затем в отдаленьиДвиженье: лакей со свечой в колпаке.Мельчая, коптят тополя, и аллеяУходит за пчельник, истлев вдалеке.