Том 1. Стихотворения

* * *

Когда ж вечерняя заря На темном небе угасает И на ступени алтаря Последний алый луч бросает, Пред ним склоняется одна, Одна, желавшая напева Или печальная жена, Или обманутая дева. Кто знает мрак души людской, Ее восторги и печали? Они эмалью голубой От нас закрытые скрижали. Кто объяснит нам, почему У той жены всегда печальной Глаза являют полутьму, Хотя и кроют отблеск дальний? Зачем высокое чело Дрожит морщинами сомненья, И меж бровями залегло Веков тяжелое томленье? И улыбаются уста Зачем загадочно и зыбко? И страстно требует мечта, Чтоб этой не было улыбки? Зачем в ней столько тихих чар? Зачем в очах огонь пожара? Она для нас больной кошмар, Иль правда, горестней кошмара. Зачем, в отчаяньи мечты, Она склонилась на ступени? Что надо ей от высоты И от воздушно-белой тени? Не знаем! Мрак ночной глубок, Мечта — пожар, мгновенья — стоны; Когда ж забрезжится восток Лучами жизни обновленной?

* * *

Едва трепещет тишина, Смеясь эфирным синим волнам, Глядит печальная жена В молчаньи строгом и безмолвном. Небес далеких синева Твердит неясные упреки, В ее душе зажглись слова И манят огненные строки. Они звенят, они поют Так заклинательно и строго: «Душе измученной приют В чертогах Радостного Бога; Но Дня Великого покров Не для твоих бессильных крылий, Ты вся пока во власти снов, Во власти тягостных усилий. Ночная, темная пора Тебе дарит свою усладу, И в ней живет твоя сестра — Беспечно-юная дриада. И ты еще так любишь смех Земного, алого покрова И ты вплетаешь яркий грех В гирлянды неба голубого. Но если ты желаешь Дня И любишь лучшую отраду, Отдай объятиям огня Твою сестру, твою дриаду. И пусть она сгорит в тебе Могучим, радостным гореньем, Молясь всевидящей судьбе, Её покорствуя веленьям. И будет твой услышан зов, Мольба не явится бесплодной, Уйдя от радости лесов, Ты будешь божески-свободной». И душу те слова зажгли, Горели огненные стрелы И алый свет и свет земли Предстал, как свет воздушно-белый

* * *

Песня Дриады

Я люблю тебя, принц огня, Так восторженно, так маняще, Ты зовешь, ты зовешь меня Из лесной, полуночной чащи. Хоть в ней сны золотых цветов И рассказы подруг приветных, Но ты знаешь так много слов, Слов любовных и беззаветных. Как горит твой алый камзол, Как сверкают милые очи, Я покину родимый дол, Я уйду от лобзаний ночи. Так давно я ищу тебя И ко мне ты стремишься тоже, Золотая звезда, любя, Из лучей нам постелет ложе. Ты возьмешь в объятья меня И тебя, тебя обниму я, Я люблю тебя, принц огня, Я хочу и жду поцелуя.

* * *

Цветы поют свой гимн лесной, Детям и ласточкам знакомый, И под развесистой сосной Танцуют маленькие гномы. Горит янтарная смола, Лесной дворец светло пылает И голубая полумгла Вокруг, как бабочка, порхает. Жених, как радостный костер, Горит могучий и прекрасный, Его сверкает гордый взор, Его камзол пылает красный. Цветы пурпурные звенят: «Давайте места, больше места, Она идет, краса дриад, Стыдливо-белая невеста». Она, прекрасна и тиха, Не внемля радостному пенью, Идет в объятья жениха В любовно-трепетном томленьи. От взора ласковых цветов Их скрыла алая завеса, Довольно песен, грез и снов Среди лазоревого леса. Он совершен, великий брак, Безумный крик всемирных оргий! Пускай леса оденет мрак, В них было счастье и восторги.

* * *

Да, много, много было снов И струн восторженно звенящих Среди таинственных лесов, В их голубых, веселых чащах. Теперь открылися миры Жене божественно-надменной, Взамен угаснувшей сестры Она узнала сон вселенной. И, в солнца ткань облечена, Она великая святыня, Она не бледная жена, Но венценосная богиня. В эфире радостном блестя, Катятся волны мировые, А в храме Белое Дитя Творит святую литургию. И Белый Всадник кинул клик, Скача порывисто-безумно, Что миг настал, великий миг, Восторг предмирный и бездумный. Уж звон копыт затих вдали, Но вечно — радостно мгновенье! …И нет дриады, сна земли, Пред ярким часом пробужденья.

Сказка о королях

«Мы прекрасны и могучи, Молодые короли, Мы парим, как в небе тучи, Над миражами земли. В вечных песнях, в вечном танце Мы воздвигнем новый храм. Пусть пьянящие багрянцы Точно окна будут нам. Окна в Вечность, в лучезарность, К берегам Святой Реки, А за нами пусть Кошмарность Создает свои венки. Пусть терзают иглы терний Лишь усталое чело, Только солнце в час вечерний Наши кудри греть могло. Ночью пасмурной и мглистой Сердца чуткого не мучь; Грозовой, иль золотистой Будь же тучей между туч.»

* * *

Так сказал один влюбленный В песни солнца, в счастье мира, Лучезарный, как колонны Просветленного эфира, Словом вещим, многодумным Пытку сердца успокоив, Но смеялись над безумным Стены старые покоев. Сумрак комнат издевался, Бледно-серый и угрюмый, Но другой король поднялся С новым словом, с новой думой. Его голос был так страстен, Столько снов жило во взоре, Он был трепетен и властен, Как стихающее море. Он сказал: «Индийских тканей Не постигнуты узоры, В них несдержанность желаний, Нам неведомые взоры. Бледный лотус под луною На болоте, мглой одетом, Дышет тайною одною С нашим цветом, с белым цветом. И в безумствах теокалли Что-то слышится иное. Жизнь без счастья, без печали И без бледного покоя. Кто узнает, что томится За пределом наших знаний И, как бледная царица, Ждет мучений и лобзаний».

* * *

Мрачный всадник примчался на черном коне, Он закутан был в бархатный плащ Его взор был ужасен, как город в огне, И как молния ночью, блестящ. Его кудри как змеи вились по плечам, Его голос был песней огня и земли, Он балладу пропел молодым королям, И балладе внимали, смутясь, короли.

* * *

«Пять могучих коней мне дарил Люцифер И одно золотое с рубином кольцо, Я увидел бездонность подземных пещер И роскошных долин молодое лицо. Принесли мне вина — струевого огня Фея гор и властительно — пурпурный Гном, Я увидел, что солнце зажглось для меня, Просияв, как рубин на кольце золотом. И я понял восторг созидаемых дней, Расцветающий гимн мирового жреца, Я смеялся порывам могучих коней И игре моего золотого кольца. Там, на высях сознанья — безумье и снег… Но восторг мой прожег голубой небосклон, Я на выси сознанья направил свой бег И увидел там деву, больную, как сон. Ее голос был тихим дрожаньем струны, В ее взорах сплетались ответ и вопрос, И я отдал кольцо этой деве Луны За неверный оттенок разбросанных кос. И смеясь надо мной, презирая меня, Мои взоры одел Люцифер в полутьму, Люцифер подарил мне шестого коня И Отчаянье было названье ему».

* * *

Голос тягостной печали, Песней горя и земли, Прозвучал в высоком зале, Где стояли короли. И холодные колонны Неподвижностью своей Оттеняли взор смущенный, Вид угрюмых королей. Но они вскричали вместе, Облегчив больную грудь: «Путь к Неведомой Невесте Наш единый верный путь. Полны влагой наши чаши, Так осушим их до дна, Дева Мира будет нашей, Нашей быть она должна! Сдернем с радостной скрижали Серый, мертвенный покров, И раскрывшиеся дали Нам расскажут правду снов. Это верная дорога, Мир иль наш, или ничей, Правду мы возьмем у Бога Силой огненных мечей».

* * *

По дороге их владений Раздается звук трубы, Голос царских наслаждений, Голос славы и борьбы. Их мечи из лучшей стали, Их щиты, как серебро, И у каждого в забрале Лебединое перо. Все, надеждою крылаты, Покидают отчий дом, Провожает их горбатый, Старый, верный мажордом. Верны сладостной приманке, Они едут на закат, И смущаясь поселянки Долго им вослед глядят, Видя только панцырь белый, Звонкий, словно лепет струй, И рукою загорелой Посылают поцелуй.

* * *

По обрывам пройдет только смелый… Они встретили Деву Земли, Но она их любить не хотела, Хоть и были они короли. Хоть безумно они умоляли, Но она их любить не могла, Голубеющим счастьем печали Молодых королей прокляла. И больные, плакучие ивы Их окутали тенью своей, В той стране, безнадежно-счастливой, Без восторгов и снов и лучей. И венки им сплетали русалки Из фиалок и лилий морских, И, смеясь, надевали фиалки На склоненные головы их. Ни один не вернулся из битвы… Развалился прадедовский дом, Где так часто святые молитвы Повторял их горбун мажордом.