Том 10. Мертвое озеро

— Вы не трусливы? — спросил Федор Андреич, садясь осторожно на дрожки и собирая вожжи.

— О нет! — гордо отвечала Аня.

— Помните, что ноги надо держать осторожнее, когда будем на гору въезжать.

— Я знаю-с, — садясь проворно, сказала Аня.

— Ну, пускай! — сказал Федор Андреич кучеру, державшему под уздцы лошадь, которая быстро рванулась с места.

— Тс-тс! — произносил Федор Андреич, осаживая ее и заставляя идти шагом, пока раскрывали ворота.

Старичок с беспокойством следил за лошадью и, когда выехали из ворот, закричал:

— Аня, ноги, ноги! братец, осторожнее!

Аня весело кивала головой, как бы поддразнивая старичка, который долго оставался на крыльце, приложив руку к глазам.

Лошадь горячилась; но Аня была совершенно покойна, не потому, что была уверена в искусстве Федора Андреича, а скорее по детской беспечности и желанию чего-нибудь нового. Проезжая деревню, Аня радушно отвечала на низкие поклоны баб и мужиков, высыпавших смотреть на барина.

— Ну, куда хотите? — спросил Федор Андреич, выехав за околицу.

— В лес! ах, пожалуйста, свезите меня в лес! — отвечала Аня и несколько тише продолжала:- Мне говорили, что там много ягод!

— А кто это вам сказывал?

— Дуня!

— А-а-а!

Они ехали по узенькой дорожке, проложенной между золотистой рожью. Солнце начинало садиться и, яркими своими лучами рассыпаясь по чистому небу, манило в бесконечную даль, где чернелся лес, сквозь который, как зарево пожара, просвечивалось оно. Дорога была гладкая. Федор Андреич усилил бег лошади и спросил Аню:

— Не боитесь?

— Нисколько! напротив, очень весело.

— Если так, то держитесь крепче: я пущу лошадь во всю рысь.

Аня слегка обхватила Федора Андреича рукой, а другою уцепилась за подушку дрожек.

— Крепче, крепче держитесь! — твердил Федор Андреич и пустил лошадь.

Лицо его ожило; он с напряжением следил за лошадью, прищелкивал языком и, казалось, весь перешел в вожжи, которые держал, как ученый кучер.

Аня же, поджав свои ноги, держась за Федора Андреича и приложив свою голову к его плечу, звучно смеялась и в то же время щурилась от быстроты мелькавших перед ней колосьев ржи.

Въехав в лес, Федор Андреич утишил бег лошади, повернул голову к Ане и, поцеловав ее в лоб, спросил:

— Ну что?

От неожиданной ласки Аня покачнулась назад; дрожки, наехав в ту минуту на кочку, подбросили ее, как мячик, кверху, и она очутилась на земле.

Страшный крик вырвался из груди Федора Андреича. Он бросил вожжи, соскочил с дрожек и кинулся к Ане, которая уже стояла на ногах и, дрожа всем телом, силилась улыбаться. Она не столько испугалась своего падения, сколько крика Федора Андреича и его бледности.

— Не ушиблись ли вы? — нетвердым голосом произнес Федор Андреич.

— Мне ничего! — пугливо отвечала Аня, очищая свое платье и собирая свои волосы, рассыпавшиеся при падении. Она стала искать гребенку свою, но собрала только мелкие куски и, держа их в руках, со слезами глядела на них.

Федор Андреич, заметив сломанную гребенку, рассердился:

— Вот ваши шалости, вот до чего они вас доводят! Ну что вы теперь будете делать с вашими волосами?

Аня поспешно разняла их на две косы и стала заплетать.

Федор Андреич молча ждал окончания, и когда Аня, забросив свои косы назад, взглянула на него, гнев уже исчез с его лица. Она робко сказала:

— Я вас рассердила?

— Признаюсь, вы хоть кого из себя выведете.

Тут только он хватился лошади; но ее не было видно.

— Боже мой! где она? чтоб не сломала себе ноги! — в отчаянии воскликнул он и чуть не бегом пустился, свистя пронзительно.

Невдалеке послышалось ржание. Федор Андреич пошел тише и свободно вздохнул. Аня первая открыла дрожки, которые, зацепись колесом за молоденькое дерево, стояли боком, а лошадь спокойно щипала дубовые листья с отростков и, махая хвостом, отгоняла докучливых комаров, усевшихся у ней на спине.

Федор Андреич заботливо осмотрел лошадь и дрожки и, найдя, что всё было в целости, вывел лошадь на дорогу и сел на дрожки, сказав Ане:

— Извольте садиться; теперь уж некогда, делать прогулки: пора домой.

И он посадил Аню вперед и, когда лошадь тронулась с места, прибавил:

— Не бойтесь: я тихо поеду; но всё-таки держитесь за меня, а то опять упадете!

— Я уж не упаду-с, — отвечала Аня, уклоняясь.

— Вздор! сидите смирно! — резко сказал Федор Андреич.

И он пустил лошадь маленькой рысью.

По лицу Ани можно было заключить, что ей не нравилась заботливость Федора Андреича; она кусала губы, вертелась и вдруг вскрикнула:

— Стойте, стойте!

Федор Андреич остановил лошадь и тревожно спросил:

— Что такое?

Аня соскочила с дрожек и, сказав: «Я забыла зонтик», пустилась бежать назад.

— Экая шалунья! — сердито сказал Федор Андреич и крикнул громко:- Назад! назад!

Аня остановилась и тихо пошла к дрожкам.

— Назад! — повторил Федор Андреич, и когда Аня подошла к нему, он спросил своим сердитым голосом, страшно хмуря брови: — Куда вы так бежали? а?

— Взять зонтик!

— И для такой дряни стоит бежать за версту?.. Садитесь! — повелительно прибавил Федор Андреич.

Аня села, и ей стало страшно одной в лесу с сердитым Федором Андреичем, у которого лицо никогда еще не казалось ей так угрюмо, а глаза так блестящи, как теперь. Сердце у ней застучало, и она готова была бежать от него.

— Держитесь крепче за меня! — отрывисто сказал Федор Андреич, давая свободу лошади; но Аня не решалась дотронуться до его руки.

— Что же вы боитесь! я не укушу! — раздражительно заметил Федор Андреич.

Подъезжая к дому, он насмешливо спросил:

— Ну что, съел я вас?

И когда старичок встретил их, Федор Андреич сказал:

— Ну трусиха же ваша внучка, чуть шеи не сломала.

— Господи! как? что? — тревожно воскликнул старичок, обращаясь к своей внучке, которая, поцеловав его крепко, отвечала: