Том 10. Повести и рассказы 1881-1883
Шрифт:
«О мнении публики и критики еще ничего не известно, — записал Тургенев в своем дневнике 5 (17) декабря 1882 г. — Григорович сказал Полонскому, что он в них ничего не понимает, — другими словами, что они ему не нравятся. То же самое, по всем вероятиям, скажет и публика» [64] .
Когда «Стихотворения в прозе» появились в декабрьской книжке «Вестника Европы» 1882 года, к Тургеневу чаще начали поступать отзывы о них читателей. В ответ на сообщенный ему отзыв М. М. Ковалевского Тургенев писал Стасюлевичу 8 (20) декабря 1882 г.: «Мнение Ковалевского о „Ст<ихотворениях> в пр<озе>“ очень для меня лестно. Подобные мнения — подобных людей — важны; а публика — en gvos <вообще> — и критика — en grossier <грубо говоря> — могут говорить, что им угодно». «Благодарю вас за дружеский привет и доброе слово по поводу моих „Ст<ихотворений> в пр<озе>“. Ваше одобрение служит мне ручательством в том, что их стоило напечатать», — писал Тургенев В. П. Гаевскому 17 (29) декабря 1882 г. Получено было также письмо от Ж. А. Полонской, которая сообщала ему 6 (18) — 7 (19) декабря 1882 г.: «Ваши стихотворения в прозе я читала и перечитывала с великим наслаждением. Невольно они переносили меня в Ваше Спасское, в то время, когда Вы сами нам читали их. Невольно припоминались и Ваше лицо, и Ваши речи…» ( Звенья,т. 8, с. 244). С некоторым удивлением и недоверием воспринял Тургенев известие, сообщенное ему Д. В. Григоровичем. — о том, что о «Стихотворениях» с «одобрением и похвалой» отозвался Гончаров. Тургенев писал об этом Ж. А. Полонской и А. В. Топорову (письма от 12 (24) декабря 1882 г. и 28 декабря 1882 г. / 9 января 1883 г.); последнему он прибавлял «от себя», что похвала Гончарова «вероятно, доказательство слабого их успеха в публике». Напротив, искренне обрадовался Тургенев сочувственному отзыву Л. Н. Толстого (к сожалению, это письмо до нас не дошло). Толстому Тургенев ответил 15 (27) декабря 1882 г.: «Ваше письмо доставило мне большую радость. Во-первых, мне очень приятно, что некоторые из моих „Ст<ихотворений> в пр<озе>“ Вам понравились [65] ; а главное: я снова почувствовал, что Вы меня любите и знаете, что и я Вас люблю искренне». А в своем дневнике (запись от 31 декабря 1882
64
Лит Насл,т. 73, кн. 1, с. 393. «„Стих<отворения> в пр<озе>“ написаны мною для самого себя, — писал Тургенев Полонскому 22 ноября (4 декабря) 1882 г., — а также и для небольшого кружка людей, сочувствующих такого рода вещам. Публика будет совершенно права, отбросив их в сторону. Я было ужаснулся, когда услыхал, что некоторые из этих „Стихотворений“ хотели прочесть публично. То-то было бы фиаско…»
65
Д. П. Маковицкий в своем дневнике «У Толстого. 1904–1910» (запись от 12 июня 1909 г.) рассказал, что Толстому читали некоторые из «Стихотворений в прозе» Тургенева и Льву Николаевичу понравились «Голуби», «Что я буду думать», «Русский язык», а «Морское плавание» он «очень похвалил»; это стихотворение, а также стихотворение «Воробей» Толстой включил в свой сборник «Круг чтения». — Лит Насл,т. 90, кн. 3, с. 438 и кн. 1, с. 489.
Сразу же по выходе в свет книжки «Вестника Европы» со «Стихотворениями в прозе» стали появляться отклики на них в периодической печати. В «Новостях и Биржевой газете» отмечалось уже на другой день: «Многие из этих „заметок“ превосходны по мысли и языку, полны поэзии и глубоко западают в душу» [66] . В «Голосе» появилась статья Арс. Введенского, в которой, между прочим, говорилось: «„Стихотворения“ И. С. Тургенева — действительно стихотворения, проникнутые гуманною мыслью, которая постоянно и неумолчно звучит в каждом отрывке, если не считать нескольких „осенних отрывков“. Конечно, эти мелкие отрывки, уже по самому характеру и складу своему, не могут иметь того огромного значения, которое свойственно его произведениям, посвященным анализу общественной жизни. Но и короткие отзвуки душевной жизни поэта, выражающиеся в чрезвычайно поэтических, целостных, западающих в душу образах, не пройдут бесследно в душе читателя и вызовут чувства, не совсем обычные в наше беспощадное время». Критику особенно понравились стихотворения «Нищий», «Щи», «Деревня»; с похвалой отозвался он о необычной форме этих произведений: «Сам язык, известный, гармонический, образный тургеневский язык — производит впечатление скорее стихов, чем прозы…» [67] . Небольшую статью неизвестного критика, озаглавленную «Поэтические искры И. С. Тургенева», поместила также газета «Одесский листок»; в статье, между прочим, были следующие слова: «Нужно ли говорить об эстетической жажде, с которой бросится каждый к страницам „Вестника Европы“, на которых рассыпаны поэтические искры маститого художника, — искры дышат поэзией и глубиною мысли; нужно ли говорить о том высоком наслаждении, которое испытывает читатель, любуясь этими мимолетными набросками, этими художественными отрывками, от которых веет бодростью, свежестью, молодостью великого бессмертного таланта и глубоко любящего сердца» [68] .
66
Новости и Биржевая газета, 1882, № 321, 2 (14) декабря.
67
Голос, 1882, № 330, 8 (20) декабря.
68
Одесский листок, 1882, № 274, 8 (20) декабря.
При жизни Тургенева появилось еще несколько более подробных разборов «Стихотворений в прозе», но они не отличались проницательностью, а временами были тенденциозными и несправедливыми. В статье о последних произведениях Тургенева Н. Невзоров назвал «Стихотворения в прозе» «калейдоскопом, составленным из разнообразных по величине и качеству бриллиантов»; по его мнению, «необычайная сила выраженных в этом калейдоскопе мыслей и чувств производит впечатление скорее стихов, чем прозы. Это — то элегии, то басни, то эпиграммы». Далее Невзоров сделал краткий обзор стихотворений, разбив их на четыре произвольно выбранные им группы: «1. стихотворения, в которых отразилась духовная физиономия Ивана Сергеевича как поэта-художника; 2. стихотворения, в которых он со свойственною ему тонкостью ума подмечает разные черты нашего общества, клеймя их ядовитой эпиграммой; 3. стихотворения, в которых поэт рисует картины приближающейся смерти, и наконец 4. стихотворения, в которых он всею силою своей души выражает симпатию к родному краю и заботится о благе народном». Вместе с тем критик выделил несколько «стихотворений», признанных впоследствии особо знаменитыми, и впервые сопоставил некоторые из них с другими произведениями Тургенева или современной ему литературы. Слова из стихотворения «Воробей» — «Только ею, только любовью держится и движется жизнь» — напомнили ему «одно из последних произведений Л. Н. Толстого» — «Чем люди живы»; основную мысль «Разговора» он в близкой формулировке нашел в «Довольно» Тургенева; отрывок «Чернорабочий и белоручка» сопоставлен критиком с тем эпизодом «Нови», где Нежданов рассказывает Марианне о своей деятельности по распространению агитационных брошюр вроде «Сказки о четырех братьях»; в параллель к «Двум четверостишиям» приведена цитата из полемической заметки Тургенева по поводу «Отцов и детей» [69] .
69
НевзоровН. И. С. Тургенев и его последние произведения: «Стихотворения в прозе» и «Клара Милич». Казань, 1883, с. 5–18 (отдельный оттиск из журнала «Волжский вестник»; брошюра представляет собой текст публичной лекции, читанной 26 марта 1883 г.).
Отзыв о «Стихотворениях в прозе» Л. Е. Оболенского, включенный в его критические заметки «Обо всем» в «Русском богатстве» за 1883 г., крайне тенденциозен. Возмущенный единодушными похвалами, которыми новое произведение было встречено читателями, Оболенский ставит вопрос, заслуживают ли прославления «Стихотворения в прозе» Тургенева («маститого ветерана»), и приходит к мысли, что они сильно переоценены: «Конечно, — говорит он, — эти наброски имеют известное художественное достоинство; они сделаны рукой опытной, сделаны эффектно, с привычным умением в двух-трех словах отчеканить мысль, чувство, образ»; однако именно эти мысли и образы критику глубоко чужды. Так, например, по его мнению, «чуть не в каждом отрывке автор вспоминает о своей грядущей близкой смерти <…> сделать мысль о смерти своей idee fixe, так конвульсивно, так судорожно трепетать от ужаса при ее приближении, это — явление вовсе не нормальное, это характеризует особый тип душевного склада, особую нравственную консистенцию, не возбуждающую чересчур глубокого эстетического впечатления в читателях». С другой стороны, Оболонскому казалось, что Тургенев, каким он предстает в «Стихотворениях», «не верит в будущее родной страны и родного народа. Здесь, у нас на Руси, всё возбуждает в нем только желчь и отрицание: и народ, и критики, обидевшие его, и всякие дураки, которые, по его словам, прославились тем, что кричали о новизне, и молодежь, которая не оценила его. Невольно удивляешься этому нравственному противоречию: человек не верит в жизнь и всё же с ужасом цепляется за нее холодеющими руками» [70] .
70
Созерцатель<Оболенский Л. Е.>. Обо всем. (Критические заметки). — Рус Бог-во.1883, № 1, с. 214–218. Несмотря на крайне отрицательный характер, этот отзыв, вероятно, нашел сочувствие у читателей, даже у людей, знавших Тургенева. «Впечатление небольших его вещей, например „Стихотворений в прозе“, — писал В. В. Верещагин, — по большей части удручающее; так и слышится везде фраза, сказанная им мне однажды на вопрос, каково состояние его духа: „начинаю чувствовать глухой страх смерти!“» ( ВерещагинВ. Очерки, наброски, воспоминания. СПб., 1883, с. 132).
Другие критики тех же лет воспринимали «Стихотворения в прозе» не столь одноцветно и тенденциозно; А. Незеленов, например, встречавшийся с Тургеневым и обменявшийся с ним несколькими письмами, в своих публичных чтениях о покойном писателе в 1883–1884 гг. утверждал (вслед за Стасюлевичем), что «Стихотворения в прозе» — это «небольшие заметки, в поэтической форме высказанные мысли, чувства, из которых, как из зерна, могли потом развиться целые произведения или эпизоды произведений», и что они очень противоречивы по своим мыслям и отраженным в них чувствованиям: «Самые разнородные настроения духа писателя нашли здесь, как и следовало ожидать, свое выражение, свой отзвук: здесь и мрачные <…> мечты и надежды, и любовь к родине, и сомнения в русском обществе, и мысли о себе самом и своей судьбе» [71] .
71
НезеленовА. Тургенев в его произведениях. СПб., 1885, с. 254.
Своеобразным откликом на «Стихотворения в прозе» была серия пародий, появившихся в журнале «Стрекоза» с таким примечанием от редакции: «Печатая эти, не лишенные остроумия, безделки, мы смотрим на них, как на безобидную пародию, напоминающую, конечно, только заголовками и внешнею формою своею, превосходные и возвышенные мечты и сказки маститого беллетриста». Пародированные стихотворения имеют следующие названия: «Товарищ», «Прохожий», «Рассказ без названия», «Свет не без добрых людей, или Парусиновые панталоны», «Стой!», «Молитва», «Деревня» и «Русский язык». В этих пародиях, используя тургеневские «стихотворения», пародист высмеивает отрицательные социальные и политические явления русской действительности [72] .
72
См.: Миллион первый сотрудник. Хорошего — понемножку (Подражание «Стихотворениям в прозе» Тургенева). — Стрекоза, 1883, № 3, 16 января, с. 3.
«Стихотворения в прозе» ввели новый прозаический жанр малой формы в русскую литературу. Написанные в подражание Тургеневу произведения этого рода появлялись в русской литературе двух последующих десятилетий XIX века. Я. П. Полонский свой отрывок «Две фиалки» сам определил в подзаголовке как «Стихотворение в прозе» [73] ;
два стихотворения в прозе без заглавия напечатаны в собрании сочинений Я. П. Полонского: они носят на себе явные следы воздействия Тургенева [74] . В середине 1880-х годов старший сын Н. Г. Чернышевского, Александр Николаевич, пробовавший свои силы как поэт, несомненно под влиянием Тургенева пытался создавать «стихотворения в прозе» и посылал их отцу в Астрахань на критику. В двух ответных письмах (от 18 февраля и 5 марта 1885 г.) Чернышевский сопоставлял их с тургеневскими, отзываясь о последних резко отрицательно (« …у нас вздумали хвалить „Стихотворения в прозе“ Тургенева. Похвалы им — „пленной мысли раздраженье“, — мысли, пленной раболепством к таланту Тургенева. Так немцы восхищались всякими пустяками, какие печатал Гёте. Ни одно из тургеневских „Стихотворений в прозе“ не стоило бы того, чтобы быть напечатанным») и, кстати, формулируя свои возражения против этого жанра вообще, как противозаконного с точки зрения теории литературы и «слишком наивного для нашего времени» [75] . Стихотворения в прозе писал также, отчасти, возможно, под влиянием Тургенева, В. М. Гаршин; такую форму приобрели, например, его автобиографические признания [76] . Впоследствии тургеневской манере «Стихотворений в прозе» подражал К. Д. Бальмонт [77] . И. А. Бунин в своих прозаических стихотворениях, которые занимают немаловажное место в его творчестве, даже тематически иногда был близок Тургеневу [78] . Цикл (как и у Тургенева), состоящий из 26-ти небольших стихотворений в прозе под заглавием «Autopsia», сохранился (в автографе) в архиве Иннокентия Анненского [79] , и др.73
ПолонскийЯ. П. Полн. собр. соч. СПб., 1886. Т. 2, с. 19–20.
74
ПолонскийЯ. П. Повести и рассказы (Прибавление к полному собранию сочинений). СПб., 1895. Ч. 1: «Стихотворения в прозе» (с. 277–280).
75
Общество любителей Российской словесности. Историческая записка и материалы за сто лет. М., 1911, Приложение, с. 163.
76
Впервые опубликовано: Рус Мысль,1917, кн. 1, с. 62–65.
77
Общество любителей Российской словесности. Историческая записка и материалы за сто лет. М., 1911, Приложение, с. 163.
78
См. об этом: ИссоваЛ. Н. Жанр стихотворений в прозе у И. С. Тургенева и И. А. Бунина. — Литературное краеведение. (Сборник Воронежского гос. пед. ин-та). Воронеж, 1978, с. 70–78.
79
АнненскийИннокентий. Книга отражений. М., 1979, (Литературные памятники), комментарий А. В. Федорова, с. 433–437. Об этом же жанре у А. Н. Толстого см.: НазароваЛ. Н. Тургенев и молодой А. Н. Толстой. — Филологические науки [Научные доклады высшей школы], М., 1969, № 4 (52), с. 14–16.
В восприятии читателей 1870-90-х годов стихи и проза потеряли значительную часть своих различий. Делались попытки переложить стихами некоторые произведения Тургенева: С. А. Андреевский переложил «Довольно», и Стасюлевич послал текст на утверждение Тургенева, на что, впрочем, Тургенев ответил отказом [80] . В стихотворении «Бал королевы», известном в четырех вариантах, С. Я. Надсон переложил в стихи вставную новеллу из повести Тургенева «Первая любовь». Колебания в выборе стихотворной и прозаической формы повествования испытывал также В. М. Гаршин: известный его рассказ, приближающийся к стихотворению в прозе, — «Attalea princeps» (1880), в первоначальной редакции имел стихотворную форму [81] . Поэтому нас не должно удивлять, что вскоре после появления тургеневских «стихотворений в прозе» их начали перелагать в стихи, имеющие размер, а иногда и рифму. Так, в 1884 г. А. А. Марков, пользуясь текстами Тургенева как прозаическими подстрочниками, придал — очень примитивно — метрическую и строфическую форму следующим произведениям: «Старуха», «Собака», «Нимфы», «Черепья», «Как хороши, как свежи были розы…», «Камень», «Роза», «Мы еще повоюем», «Русский язык», «Разговор», «Посещение», «Воробей», «Нищий», «Старик» [82] . Стараясь придать тургеневскому «стихотворению» устойчивый метр, перелагатель должен был отточенные тургеневские фразы пополнять дополнительными, вялыми, ненужными словами, подбирая рифмы. Известны и другие, еще более беспомощные, переложения «Стихотворений в прозе» Тургенева, опубликованные К. И. Олениным, В. А. Мониным, Н. Муромцевой [83] ; совершенно бесплодной затеей оказалась попытка передать «триолетами» два «Стихотворения в прозе» Тургенева: «Necessitas, Vis, Libertas» и «Воробей» [84] .
80
Это переложение увидело свет только после смерти Тургенева — см.: АндреевскийС. А. «Довольно». На тургеневскую тему. — ВЕ,1884, № 1, с. 8–15; вошло в его «Стихотворения 1878–1885» (СПб., 1886, с. 127–138).
81
Стихотворение «Пленница» («Прекрасная пальма высокой вершиной в стеклянную крышу стучит») написано в 1876 г., но осталось в рукописи; опубликовано только после смерти писателя («Памяти В. М. Гаршина». СПб., 1889, с. 65–66).
82
МарковА. А. Стихотворения и рисунки. СПб., 1895, с. 299–327: «Переложения стихотворений в прозе Тургенева». Все они выполнены в 1884 году, однако при жизни автора не печатались.
83
ОленинК. И. Стихотворения. М., 1906, с. 58–60 и 85 («Вакханки. На мотив из Тургенева», т. е. «Нимфы», и «Как хороши, как свежи были розы…»); МонинВ. А. Мечты и думы. Барнаул, 1908, с. 27–30 («Разговор»); МуромцеваНина. Стихотворения. СПб., 1914, с. 28 («Камень»).
84
ЧешихинВ. Мудрость. Памяти Тургенева. Триолеты. — Т и его время,с. 26–28.
Столь же ошибочной оказалась попытка сделать стихотворения в прозе более удобными для декламации с эстрады с помощью музыкального сопровождения. В начале XX века этот жанр, «мелодекламация», для которого писалась музыка иллюстративного характера, был в моде, но музыка лишь нескольких «мелодекламаций», написанных на тексты Тургенева, поднималась несколько выше крайне посредственного уровня. Таковы были мелодекламации, написанные в 1903 Г. А. С. Аренским для чтения их В. Ф. Комиссаржевской в сопровождении симфонического оркестра (изданы в 1904 г.), но артистка неоднократно декламировала «Стихотворения в прозе» Тургенева («Как хороши, как свежи были розы…», «Лазурное царство» и «Нимфы») с музыкой Аренского, транскрибированной для рояля [85] . Мелодекламация на текст Тургенева «Сфинкс» написана была А. Д. Кастальским и включена в его оперу «Клара Милич» (1907) [86] .
85
Письма В. Ф. Комиссаржевской. Публикация Л. Н. Назаровой. — Театр Насл,с. 513–516.
86
ГлебовИгорь. <Асафьев Б. В.>. Русская поэзия в русской музыке. Пг., 1922, изд. 2-е, с. 119–120.
Современники Тургенева были уверены в том, что, несмотря на его подчеркнутое внешнее равнодушие к «Стихотворениям в прозе», писатель всё же придавал большое значение этому циклу своих произведений. Один из первых русских критиков «Стихотворений в прозе», Н. Невзоров, замечал по этому поводу, что Тургенев, по крайней мере, явно желал их широкого распространения, потому что «он одновременно с русским подлинником поместил их разом в двух иностранных журналах — во французском и немецком» [87] .
87
НевзоровН. И. С. Тургенев и его последние произведения: «Стихотворения в прозе» и «Клара Милич». Казань, 1883, с. 5.
Особый интерес имеет французский перевод тридцати «Стихотворений в прозе», осуществленный самим Тургеневым в сотрудничестве с П. Виардо и помещенный в двух номерах парижского журнала «Revue politique et litt'eraire» за 1882 год под заглавием «Petits po`emes en prose» [88] . В дневнике Тургенева есть запись от 5 (17) декабря 1882 г. о выходе в свет первых пятнадцати «Стихотворений в прозе» в переводе, сделанном «с помощью Полины» [89] . На этот перевод Тургенев не раз ссылался в своих письмах. Так, в письме к Л. Пичу от 13 (25) декабря 1882 г. он сообщал, что этот перевод сделан им с «помощью г-жи Виардо» и что достоинством его является то, что «он, по крайней мере, очень точен». Тургенев предлагал Пичу прислать оттиск перевода на тот случай, если бы у него возникла охота передать стихотворения по-немецки, — хотя, прибавлял Тургенев, — «такой перевод уже начал появляться в „St.-Petersburger Zeitung“». Об оригинале стихотворений Тургенев заметил в том же письме: «Я никогда не придавал им особенного значения и мало говорил о них. Эти маленькие наброски годятся лишь для немногих; для широкой массы — особенно в России — они трын-трава». Через два дня, посылая оттиск из французского журнала своему английскому приятелю В. Рольстону с очевидным намерением соблазнить его перспективой опубликовать английский перевод «Стихотворений в прозе», Тургенев прикрывался, однако, напускным безразличием к судьбе их среди иностранных читателей, утверждая, в частности, нечто противоположное тому, что перед тем написал Л. Пичу: Тургенев считал их «слишком русскими для европейского вкуса» и выражал сомнение в том, что «эти маленькие вещички могут понравиться английской публике». «…Перевод их на французский язык, — говорит автор, — сделанный m-me Виардо, был напечатан согласно ее желанию, не моему. Только после выхода его из печати я начал думать, что она была права, а не я».
88
Revue politique et litt'eraire de la France et de l’'etranger, 1882, № 25 (16 d'ecembre, p. 769–776), № 26 (23 d'ecembre, p. 809–816).
89
Т, ПСС и П, Сочинения,т. XV, с. 210. См. также: наст. изд., т. 11.