Том 10

Как могло “случиться”, что Ленин, метавший гром и молнии против соглашений с буржуазией в России, признает допустимость таких соглашений и блоков в Китае? Может быть, Ленин ошибся? Может быть, он повернул от революционной тактики к тактике оппортунистической? Конечно, нет! “Случилось” это потому, что Ленин понимал разницу между революцией в стране угнетенной и революцией в стране угнетающей. “Случилось” это потому, что Ленин понимал, что на известной стадии своего развития национальная буржуазия в колониальных и зависимых странах может поддержать революционное движение своей страны против гнета империализма. Этого не хочет понимать оппозиция, но она не хочет этого понимать потому, что она рвет с революционной тактикой Ленина, рвет с революционной тактикой ленинизма.

Обратили ли вы внимание на то, как лидеры оппозиции в своих речах старательно обходили эти указания Ленина, боясь тронуть их? Почему же они обходят эти всем известные тактические указания Ленина для колониальных и зависимых стран? Почему они боятся этих указаний? Потому, что они боятся правды. Потому, что тактические указания Ленина опрокидывают всю идейно-политическую установку троцкизма в вопросах китайской революции.

Об этапах китайской революции. Оппозиция запуталась до того, что она отрицает теперь наличие каких бы то ни было этапов в развитии китайской революции. Но разве бывает революция без известных этапов своего развития? Разве наша революция не имела своих этапов развития? Возьмите Апрельские тезисы Ленина [26] и увидите, что Ленин признавал в нашей революции два этапа: первый этап — буржуазно-демократическая революция с аграрным движением, как ее главной осью; второй этап — Октябрьская революция с захватом власти пролетариатом, как ее главной осью.

26

В.И. Ленин. “О задачах пролетариата в данной революции” (см. Сочинения, изд. 3-е, т. XX, стр. 87–90). — 14.

Каковы этапы китайской революции?

Их должно быть, по-моему, три:

первый этап — революция общенационального объединенного фронта, период кантонский, когда революция направляла свой удар по преимуществу против иностранного империализма, а национальная буржуазия поддерживала революционное движение;

второй этап — буржуазно-демократическая революция, после выхода национальных войск на реку Янцзы, когда национальная буржуазия отошла от революции, а аграрное движение разрослось в мощную революцию десятков миллионов крестьянства (ныне китайская революция стоит на втором этапе своего развития);

третий этап — советская революция, которой еще нет, но которая наступит.

Кто не понял того, что революция не бывает без известных этапов своего развития, кто не понял того, что китайская революция имеет три этапа в своем развитии, тот ничего не понял ни в марксизме, ни в китайском вопросе.

Что является характерной чертой первого этапа китайской революции?

Характерной чертой первого этапа китайской революции является то, что она была революцией общенационального объединенного фронта — во-первых, и что она была направлена, главным образом, против внешнего империалистического гнета — во-вторых (гонконгская забастовка [1] и пр.). Был ли тогда Кантон центром, плацдармом революционного движения в Китае? Безусловно, был. Это могут отрицать теперь разве только слепые.

1

Гонконгская забастовка китайских рабочих, начавшаяся 19 июня 1925 года, продолжалась 16 месяцев. Забастовка носила политический характер и была направлена против гнета иностранного империализма. — 15.

Верно ли, что первый этап колониальной революции должен носить такой именно характер? Я думаю, что верно. В “Дополнительных тезисах” II конгресса Коминтерна, трактующих о революции в Китае и Индии, прямо говорится, что в этих странах “иностранное засилие все время тормозит свободное развитие социальной жизни”, что “поэтому первым шагом (курсив мой. — И.Ст.) революции в колониях должно быть свержение иностранного капитализма” (см. стеногр. отчет II конгресса Коминтерна, стр. 605).

Характерной чертой китайской революции является тот факт, что она прошла этот “первый шаг”, первый этап своего развития, прошла период революции общенационального объединенного фронта и вступила во второй этап своего развития, в период аграрной революции.

Характерной чертой, например, турецкой революции (кемалисты), наоборот, является тот факт, что она застряла на “первом шаге”, на первом этапе своего развития, на этапе буржуазно-освободительного движения, не пытаясь даже перейти во второй этап своего развитие, в этап аграрной революции.

Что представляли из себя Гоминдан [2] и его правительство на первом этапе революции, в период кантонский? Они представляли тогда блок рабочих, крестьян, буржуазной интеллигенции и национальной буржуазии. Был ли тогда Кантон центром революционного движения, плацдармом революции? Была ли тогда правильна политика поддержки кантонского Гоминдана, как правительства освободительной борьбы с империализмом? Были ли мы правы, оказывая помощь Кантону в Китае и, скажем, Ангоре в Турции, когда Кантон и Ангора вели борьбу против империализма? Да, мы были правы. Мы были правы, и мы шли тогда по стопам Ленина, ибо борьба Кантона и Ангоры разбрасывала силы империализма, ослабляла и развенчивала империализм и облегчала тем самым дело развития очага мировой революции, дело развития СССР. Верно ли, что нынешние лидеры нашей оппозиции поддерживали тогда вместе с нами и Кантон и Ангору, оказывая им известную помощь? Да, верно. Пусть попробует кто-либо опровергнуть это.

2

Гоминдан — политическая партия в Китае, основана Сун Ят-сеном в 1912 году для борьбы за республику и национальную независимость страны. Вступление коммунистической партии Китая в Гоминдан (1924 г.) содействовало превращению его в массовую народно-революционную партию. На первом этапе развития китайской революции 1925–1927 годов, когда она была антиимпериалистической революцией объединенного общенационального фронта, Гоминдан являлся партией блока пролетариата, мелкой буржуазии города и деревни и части крупной национальной буржуазии. На втором этапе, в период аграрной, буржуазно-демократической революции, после перехода национальной буржуазии в лагерь контрреволюции, Гоминдан, представляя блок пролетариата, крестьянства и городской мелкой буржуазии, проводил антиимпериалистическую революционную политику. Развертывание аграрной революции и давление феодалов на Гоминдан, с одной стороны, нажим империалистов, требовавших от Гоминдана разрыва с коммунистами, — с другой, испугали мелкобуржуазную интеллигенцию (левые в Гоминдане), которая повернула в сторону контрреволюции. Когда начался отход левых гоминдановцев от революции (лето 1927 г.), коммунисты вышли из Гоминдана, а последний превратился в центр борьбы против революции. (О Гоминдане см. Сталин И.В. Сочинения. Т. 9. С. 242–251, 340–348.). — 16.

Но как понимать единый фронт с национальной буржуазией на первом этапе колониальной революции? Значит ли это, что коммунисты не должны заострять борьбы рабочих и крестьян против помещиков и национальной буржуазии, что пролетариат должен пожертвовать, хотя бы в малейшей степени, хотя бы на одну минуту, своей самостоятельностью? Нет, не значит. Единый фронт может иметь революционное значение лишь в том случае и лишь при том условии, если он не препятствует компартии вести свою самостоятельную политическую и организационную работу, организовывать пролетариат в самостоятельную политическую силу, подымать крестьянство против помещиков, организовывать открыто революцию рабочих и крестьян и подготавливать, таким образом, условия для гегемонии пролетариата. Я думаю, что докладчик вполне доказал, на основании всем известных документов, что Коминтерн внушал китайской компартии такое именно понимание единого фронта.

Каменев и Зиновьев ссылались здесь на одну единственную телеграмму в Шанхай в октябре 1926 года, говорящую о том, что не следует пока, до взятия Шанхая, заострять аграрного движения. Я далек от того, чтобы признать эту телеграмму правильной. Я никогда не считал и не считаю Коминтерн безгрешным. Отдельные ошибки бывают, и эта телеграмма является, бесспорно, ошибочной. Но, во-первых, телеграмма эта была отменена самим Коминтерном, спустя несколько недель (в ноябре 1926 г.), без каких бы то ни было заявлений или сигнала со стороны оппозиции. Во-вторых, почему до сих пор молчала об этом оппозиция, почему вспомнила она об этой телеграмме лишь через девять месяцев и почему она скрывает от партии, что эта телеграмма была отменена Коминтерном девять месяцев тому назад? Поэтому было бы злостной клеветой думать, что она, эта телеграмма, определяла линию нашего руководства. На самом деле это была отдельная эпизодическая телеграмма, абсолютно не характерная для линии Коминтерна, для линии нашего руководства. Это видно, повторяю, хотя бы из того, что она была отменена через несколько недель рядом документов, дающих линию и безусловно характерных для нашего руководства.

Позвольте сослаться на эти документы.

Вот, например, выдержка из резолюции VII пленума Коминтерна в ноябре 1926 года, т. е. через месяц после упомянутой выше телеграммы:

“Оригинальной особенностью текущего положения является его переходный характер, когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значительными слоями буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления своего союза с крестьянством. Если пролетариат не выдвинет радикальной аграрной программы, то он не сумеет вовлечь крестьянство в революционную борьбу и утратит гегемонию в национально-освободительном движении” (курсив мой. — И.Ст.).

И дальше:

“Кантонское народное правительство не сможет удержаться у власти в революции, не сможет добиться полной победы над чужеземным империализмом и над туземной реакцией, пока дело национального освобождения не будет отождествляться с аграрной революцией” (см. резолюцию VII расширенного пленума ИККИ; курсив мой. — И.Ст.).

Вот вам документ, действительно определяющий линию руководства Коминтерна.

Крайне странно, что лидеры оппозиции обходят этот всем известный документ Коминтерна.